Мавры при Филиппе III

– Я то же самое думаю. Но все-таки мне нужна клятва Вашего Величества в исполнении моей просьбы, несмотря на вашего министра.

– Что же такое? – спросил испуганный король.

– Исполните или нет?

– Посмотрим… скажите… я поговорю с Лермой, уговорю его…

– Нет, я этого не желаю. Вы сами можете исполнить мою просьбу, и это будет тайна между нами.

– Но это невозможно!.. Не могу же я без министра…

– Как вам угодно, Ваше Величество, – сказала Маргарита и встала.

– Маргарита, ради Бога! – вскричал Филипп, удерживая ее за руку.

– Ведь вы ничего не можете делать без совета министра.

– Выслушайте меня, Маргарита!

– Невозможно, Ваше Величество. У меня есть тоже свой совет, совет королевы. Я предложу ему ваши желания, какие вы объявите мне, и тогда решим, что делать.

Сказав это, королева пошла к дверям, а Филипп, у которого при встрече с таким сопротивлением вдруг родилась живость и энергия собственной воли, вскочил и нежными выражениями пламенной любви просил Маргариту остаться.

– Вы обещаете мне слушать свое сердце, а не герцога Лерму? – спросила она.

– Клянусь! – произнес король.

– И ничего не будете говорить ему о моей просьбе?

– Ни слова… но говорите, говорите скорее, что мне делать?

– Вы должны выслушать записку, которую я вам прочту.

– Записку! – вскричал король с ужасом. – Какую?

– Вот эту.

– Эту!.. Да здесь четыре страницы мелкого письма!

– Что ж такое, ведь я буду читать.

– Но этому не будет конца! Как можно читать теперь?.. После, в другой раз…

– Нет, Ваше Величество, теперь необходимо.

– Но это целая вечность!

– Я прочту как можно скорее.

– Нет, я теперь взволнован!.. Я не могу внимательно слушать.

– Успокойтесь и выслушайте.

– О! – вскричал Филипп с сердцем. – Вы хотите довести меня сегодня до отчаяния?

– Нет, Ваше Величество, я желаю вам счастья.

– Счастья?

– Да. Вы сделаете доброе дело, и за него будете после благодарить меня, а ваши подданные благословят вас.

Филипп в это мгновение и не думал о своих подданных; но, делать нечего, принужден был выслушать. Маргарита не торопясь, с жаром, прочла записку дона Хуана д’Агилара, в которой он объяснял, что сам неприятельский военачальник лорд Монжой отдавал испанскому генералу справедливость, а отечество отказывало в ней. Маргарита не только прочитала, но и объяснила королю, как д’Агилар, обвиненный в измене, сохранил испанскую армию, которая бы без его твердости погибла невозвратно. Она доказала, что д’Агилара следует наградить за верную службу, а не предавать суду за договор с еретиками. На этом же основании следует освободить и Фернандо д’Альбайду, который томится в темнице за то, что вступился за честь невинного дяди. Поэтому можно простить его.

Доброе и справедливое сердце Филиппа всегда вникало в дело, если ему расскажут, особенно, когда объяснит прекрасная, любимая им женщина.

– Да, вы правы, Маргарита, – сказал он, – я вижу, что дон Хуан д’Агилар – верный мой слуга. Я не оставлю его без награды. Что прикажете сделать для него?

– Благоволите написать мои слова, Ваше Величество.

Король взял перо, взглянул на супругу и написал под ее диктовку:

«В награду за верную службу и особые труды, понесенные в Ирландии, за поддержание чести испанского оружия против превосходства неприятеля и за спасение нашей армии от неминуемой гибели мы назначаем нашего генерала дона Хуана д’Агилара вицероем королевства Наварры…»

Король остановился.

– Не много ли этого? – сказал он. – Такое важное место…

– Да, место важное, но, назначив д’Агилара, вы вполне наградите достойного и облаготворите провинцию.

– Довольны ли вы?

– Не совсем. Потрудитесь приписать еще.

И она продиктовала:

«А его племянника, дона Фернандо д’Альбайду мы назначаем в полк Ее Величества.

Написано в нашем дворце в Мадриде 24 сентября 1599,

Мною, королем».

Королева взяла приказ, спрятала и на следующий день утром послала к исполнению.

В это же утро Филипп, придя в себя после жара, придавшему ему такую отважность, стал самым несчастливым и пугливым из всех. Он отменил совет и два дня не принимал герцога Лерму, как будто боясь показаться ему на глаза. Наконец он понял, что если будет медлить, то дело может запутаться, и как виноватый пред судьей, явился перед своим министром, который со своей стороны трепетал не менее короля.

Узнав о повелении короля, отданном без его ведома, он сейчас же сообщил брату Сандовалю и стал совещаться о принятии мер для предупреждения опасности, которая могла возобновиться.

В королеве они нашли опасную соперницу, если она займет место любимцев.