Нет рецепта для любви

– Слушай, если номерок у меня, значит, там что-то осталось в гардеробе. Куртка… Точно – куртка! Еще там был гардеробщик в ментике, ужасно нелепый, с усами.

Он увидел полутемный зал – толстая свеча на белой скатерти, огонек дрожит, бликуя на стенках бокала… все вокруг плывет, двоится… какие-то лица напротив… потом – белая раковина унитаза… холодный цветной кафель пола… Его замутило. «Значит, это там все и произошло. В «Балладе» этой. Я что-то выпил. Или съел? Мне стало плохо, и я ушел». Он вспомнил, как шел, подгоняемый инстинктом, – так в страшном сне убегают от опасности: ноги не слушаются, увязают, и, как ты ни стараешься, быстрее не получается. Как же он прошел в метро в таком состоянии? Метро он тоже вспомнил: желтый нереальный свет, толпы народа, грохот – все мелькало, как кадры видеоклипа…

– Я приехал сюда на метро.

– А с кем ты был, не помнишь?

Он напрягся. Какое-то подобие лица расплывалось, двоилось, троилось, наконец распалось на кучку пазлов.

– Нет, не получается.

– Слушай, уже хорошо! Ты хоть что-то вспомнил. Процесс пошел.

Он с наслаждением поливался теплой вялотекущей водой. Настроение у него улучшилось: процесс, как справедливо заметила Киви, пошел. Ура, господа присяжные заседатели! Процесс пошел! Но далеко не ушел: на этом все его воспоминания кончились, и, как он ни старался, основным результатом была одна головная боль.

После душа он вернулся на кухню. Обстановка была все такая же напряженная. Общения между ними не получалось: Киви молчала, а он никак не мог найти тему для разговора. Звери куда-то подевались. Киви опять курила, а он исподтишка разглядывал ее. Странная девушка. Одно имя чего стоит: Киви! Что это такое? Но глаза красивые, медовые. Только смотрит сурово. Такое ощущение, что она в латах и шлеме, а забрало опущено. И копье в руках. В общем, выражение лица из серии: «Что вам, товарищ?» Волосы чуть рыжеватые – как будто природа собиралась сделать ее рыжей, но на полдороге передумала. А прическа дурацкая – вихрами какими-то, как будто дня три не причесывалась. Наверное, так модно. Шея красивая… Но этот свитер бесформенный… И почему это девушки – хорошенькие притом – носят такие свитера?

Хорошенькая девушка в это время слегка нервничала: она вела очень замкнутую, одинокую жизнь и общалась только со старыми друзьями и коллегами по работе, поэтому «подкидыш» страшно ее напрягал. Киви плохо понимала, как с ним разговаривать, и вообще немного побаивалась. Вон он какой здоровый! Хотя и правда – симпатичный… Киви покосилась на «подкидыша», который уныло вертел в руках чайную ложку, и у нее вдруг вырвалось:

– Не пытайся согнуть ложку. Это невозможно.

Он усмехнулся:

– Ну да, ложки нет, я знаю. Ты тоже любишь «Матрицу»?

– Ага! Классный фильм. Я раз двадцать смотрела. Но «Перезагрузку» и «Революцию» не люблю, особенно третью часть.

– Правда, сиквелы всегда получаются хуже. А какой у тебя любимый эпизод?

– Когда Нео оживает и крушит всех агентов. Так здорово, что он поверил в себя. Помнишь, как он пули остановил?

– Да, супер! Такое выражение лица у агента было! Надо же, а я думал, ты скажешь – эпизод с поцелуем.

– Да ну. Это так избито.

– Но если бы Тринити его не поцеловала, он бы и не ожил.

– Ну и что? И вообще, мне Тринити не нравится.

– Мне тоже.

– Да? Она же такая крутая.

– А мне не нравятся крутые.

Киви недоверчиво на него взглянула, и на секунду они зацепились взглядами, но тут же отвернулись, смутившись. Киви закурила очередную сигаретку и спросила, глядя в окно:

– Что будем делать?

– Да надо бы туда съездить, в эту «Балладу», и забрать куртку. Вдруг я еще что-нибудь вспомню? И гардеробщика расспросить с официантами.

– Ага. Только где эта «Баллада»?

– Вот именно. Послушай, а еда какая-нибудь в этом доме есть? Мне страшно неловко, но такое чувство, что я не ел дня два.

– Еда-а? – протянула Киви, как будто понятия не имела, что это такое. Она открыла холодильник и осторожно в него заглянула. – Сыр, йогурты, трава какая-то. Будешь?

– Ну, сыру я бы съел. А супа нет? Или еще чего посущественней?

– Су-упа? Нет. А еще чего-нибудь… Что-то тут в морозилке есть.

– А какое оно?

– Замороженное. Если ты думаешь, что я буду готовить тебе еду, ты глубоко заблуждаешься. Я не умею готовить.

– Не умеешь? – поразился он. – А что же ты ешь?

– Что бог пошлет.

– Ну и ну! А яиц там нет?

– Есть.

– О! Давай я омлет, что ли, сделаю.

– Делай.

Он зажег газ и сам произвел ревизию холодильника, добыв черствый сыр, яйца, упаковку йогурта, масло и вялую петрушку. Разбил яйца, вывалил туда йогурт, посолил и взбил вилкой. Не найдя терки, порезал помельче сыр, заодно и петрушку и смешал все вместе. Киви смотрела с интересом.

– Учись и запоминай: чтобы получился хороший омлет, сковорода должна быть горячей, а масло – холодным. Вот так.

– Здоровско! Давай уже есть.

– Да ты же не ешь?

– Ты все перепутал – я не готовлю. А съесть – всегда пожалуйста. Или тебе для меня омлета жалко?

– Для тебя – ничего не жалко.

– То-то же.

Они с чувством съели омлет. Уже по собственной инициативе он обследовал морозилку и выловил оттуда кусок какой-то рыбы. Мясо тоже было, но размораживать его долго, а рыбе необязательно до конца оттаивать – он чувствовал, что на одном омлете не протянет.

– Слушай, а вдруг ты повар? – спросила Киви, дожевывая кусок хлеба, которым до блеска вытерла тарелку.

– Все может быть. Давай ты съездишь в «Гусарскую балладу» и заберешь мою куртку, а я приготовлю обед?

– Во-первых: мы не знаем, где эта «Баллада». Во-вторых: очень надо мне утруждаться. И что я там скажу? Здравствуйте, я ваша тетя? В-третьих…