Как свежи были розы в аду

– Ага. Так ему и надо. Пусть в тюрьму посадят, мы хоть отдохнем.

Петров кивнул секретарю, чтобы выключила запись. Посмотрел на подзащитного, который, сжавшись, как от боли, прижал ладонь к левой стороне груди.

– Он недавно перенес инфаркт, – сказал адвокат тихо. – Я все чаще испытываю стыд в храме правосудия. А вы?

…К машине Петров шел вместе с Мариной.

– Я в шоке, – сказала она, упав на сиденье. – Это же мрак. А ты гений, да?

– Да о чем ты, – поморщился Валентин. – Гении облетают вязкие болота… Знаешь, дорогая, сейчас подходящий момент, чтобы повыделываться перед тобой: типа вот какой я скромный герой. Но на самом деле это было просто участие в заведомо грязной игре. Не надо быть большим профессионалом, чтобы распознать сфабрикованное дело. В нем все не так и запах специфический.

– Но дело слушалось столько дней! И человек сидел в тюрьме! Ты считаешь, все это понимали?

– А для чего, по-твоему, фабрикуют дела, если не для того, чтобы растоптать чью-то жизнь… Да, думаю, все понимали.

– И ты разрушил этот заговор! Они испугались, да?

– Ну, я бы сказал, все еще проще. Никто не знал точно, на каком уровне утвержден заказ. На всякий случай подыгрывали ему. Меня считают информированным адвокатом. Я сказал: «Король голый», судья решил, что это согласовано с уровнем выше. Примерно такой, сильно нравственный расклад.

– А у тебя согласовано?

– Иногда достаточно того, что существует такое мнение. Все. Дело сделано, забыли, по крайней мере на сегодня, хорошо?

Он достал зазвонивший телефон.

– Да, Сережа. Все в порядке. Спасибо тебе огромное. Поработал, как всегда, чисто. Завтра решим с ним, будем ли подавать иски по факту клеветы. Был у Земцова? Ну что? – Валентин долго слушал, потом задумчиво спросил: – Слава уверен, что это она?

– Конечно. Он всегда уверен в первые два часа. Но я не понял, почему ты сказал, что, если это она, даже не представляешь, какой может быть мотив? Прямой! Корыстный! Там еще и месть.

– Сережа, ты же сам только что говорил, что людей с корыстным мотивом в этом деле может быть воз и тележка. Я посмотрел: дело движется, книги переиздаются, переводятся, издаются новые по ранее не опубликованным рукописям, тиражируются фильмы. Понятно, что авторские права были у вдовы. Валентина с ней жила. Она – наследница первой очереди. Ну, пусть даже есть и другие. Ее корыстный мотив заключался в том, чтобы войти в доверие к тетке. А не задушить ее подушкой и уйти спать, зная, что утром домработница откроет дверь своим ключом.

– Так наркотики же… И месть. Внезапная агрессия. Ты это допускаешь?

– Я все допускаю на данном этапе. Хотя тогда, при встрече, она мне не показалась законченной отмороженной наркоманкой. Ей было плохо, но она держалась. Ладно, ждем новостей. Ты верно подметил, что Слава в первые два часа любит помечтать, что дело проще пареной репы, убийца у него в руках, премия в кармане. Завтра начнет тебе жаловаться на жизнь, уйму подозреваемых и отсутствие алиби у половины Москвы. Но мы не отвлекаемся, Сережа. Наше дело Валентина Ветлицкая. Она – убийца или нет.

…Они молча доехали до его дома. Марина вдруг спросила:

– А если она убийца, ты будешь ее защищать?

– Понятия не имею, – пожал плечами Валентин. И вдруг обнял ее властно, порывисто. – Я хотел бы защищать только тебя. От ветра, от дождя, от чужих взглядов, от своих и твоих дел… Но ты однажды можешь сказать, что тебя порабощает очередной тиран. Кстати, он кто, твой муж?

– Наш главный редактор. Знаешь, он неплохой человек, мне кажется, его уважают… Возможно, это моя проблема, что я рядом с ним дышать не могу. Ему же не квартира наша нужна, он просто надеется на то, что мне некуда будет уйти…

– А тебе есть куда уйти. Ты можешь дышать рядом со мной?

– Да. Я просто боюсь сказать больше…

– Это о чем?

– Что мне хорошо с тобой.

– В таком случае напиши, пожалуйста, завтра заявление об увольнении по собственному. Ты будешь работать в другой газете.

– Точно – тиран, – рассмеялась Марина, чувствуя, какой камень свалился с ее души. Все решилось в течение минуты.

Глава 6

Валентина вошла и остановилась на пороге кабинета Земцова. Высокая, худая, с очень бледным, сосредоточенным лицом. Слава спокойно и внимательно выдержал ее настороженный взгляд, после паузы сказал:

– Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь.

Она прошла к стулу перед его столом широким мужским шагом. На стул опустилась расслабленно, слишком непринужденно. Широко раздвинула ноги в дешевых джинсах, приоткрыла жесткий рот, облизнула губы, посмотрела почти призывно большими голубыми глазами. Слава взглянул с интересом. Улыбнулся.

– Я не начальник зоны, Ветлицкая. Почти наоборот. Если мы нормально поработаем, может, вам туда и не придется возвращаться. Впрочем, если вам удобно сидеть именно так, мне это не мешает.

Валентина тоже улыбнулась, села скромнее и произнесла:

– Вам не угодишь. В смысле – всем.

– Ценю ваше чувство юмора. Чего от вас не требуется, так это угождать именно мне. Нам бы прояснить ситуацию. И либо сделать признание, либо объяснить, что произошло на самом деле. Вы убивали Надежду Ветлицкую, вашу тетю?

– Конечно, нет.

– Значит, той ночью в вашей квартире был кто-то еще?

– Возможно. К ней ходило немало людей. Вы, видимо, знаете, она занималась продвижением творчества мамы и отчима, продавала архивы, не знаю, что еще… Меня в это не посвящала. По причине моего отсутствия, кроме прочих причин.

– Давайте не отвлекаться от сути. От вас требуются четкие показания. В котором часу вы вечером вернулись домой?

– Я никуда не выходила из дома в тот день. Вечером закрылась в своей комнате, как всегда, и легла спать.

– Перед тем как легли спать, тетю видели?

– Не знаю, перед тем или нет, но я ее, разумеется, видела. На кухне, в коридоре.

– В смысле…

– В смысле – живой.

– Ваша комната ближе к входной двери, чем ее. Звонок громкий. Кто-нибудь звонил? Проходил мимо вашей комнаты к ней?

– Я не слышала.

– Как это возможно?

– Вы прекрасно знаете как. У меня же брали анализ крови. Вырубилась я, – мило улыбнулась Валя.

– Эксперт считает, что доза была небольшой.