Толкование закона в Англии

Признано, что естественно-правовые взгляды Св. Августина способствовали укреплению рабовладельческого христианского государства, управляемого при участии духовенства, а сам Августин преуспевает в публичной жизни своей эпохи, – «он епископ Гиппонский, религиозный и общественный деятель, находится в постоянном контакте со светскими властями. Последние со времен императора Константина оказывают Церкви неоценимую помощь в борьбе с еретиками и язычниками, Августин же находится в гуще этой борьбы»[210 - Козлихин И.Ю. История политических и правовых учений: от софистов до Гегеля. Учебник. СПб., 2005. С. 118.]. Выработанную им практику толкования духовных законов, обосновывающих монотеизм, захватнические войны, социальное неравенство, можно отнести к истокам доктрины толкования светских законов, обеспечивающих функционирование общества неравных.

Принципы разумности и рациональности были привнесены в теорию толкования Фомой Аквинским (Святой Фома, Аквинат, St. Thomas Aquinas, 1225–1274), который подчеркивал значение разума в природе человека, полагая, что разум – причина свободы (ratio causa libertatis). По его мнению, «нужно всегда исходить из рационального, ведь разум умеет всех примирить в своей универсальности. Потому в почву общих для всех истин можно имплантировать более сложный дискурс, теоретическое по характеру углубление. Полемизируя с евреями, можно опереться на Ветхий Завет. В схватке с еретиками можно апеллировать ко всей Библии. Но на что опереться в спорах с язычниками, как не на разум? Поэтому, будучи апологетом, не следует упускать из внимания то, что разум образует нашу сущностную характеристику: не пользоваться им, значит, не уважать его природных требований»[211 - Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 2. СПб., 1997. С. 137.].

Аквинат обосновывает единство четырех форм права: вечного, естественного, человеческого и божественного. Позитивное право создается человеком, законы которого (lex humana) устанавливают ограничения в распространении зла, защищают разумный порядок, позволяющий большинству людей достигать блага, способствуют развитию общих дел. Человеческие законы основываются на естественном праве, законы которого (lex naturalis) априорно включены в сознание каждого человека. Моральная ценность позитивного закона определяется с точки зрения его соответствия вечному и естественному праву, закон, противоречащий вечному и естественному праву, не существует и не обязателен для людей. Несправедливыми являются законы, предусматривающие в качестве цели не общее благо, а частное благо законодателя или принятые с превышением полномочий. Такие законы, «хотя и не обязательны для подданных, но их соблюдение не запрещается в видах общего спокойствия и нежелательности культивировать привычку не соблюдать закон»[212 - Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. М., 1997. С. 441.]. Вечный закон (lex aeterna) – универсальный порядок вещей, посредством которого Бог реализует свой промысел. Божественный закон (lex divina) – сумма христианских правил, содержащих запреты и предписания, текстуально отраженых в Ветхом и Новом Заветах. Созданные Аквинатом этическое учение и учение о законах подчеркивают право человека действовать самостоятельно, определяя цели и средства для достижения блага. Закон как «установление разума в целях общего блага, принятое и обнародованное теми, кто имеет попечение об обществе» основывается на вечном и естественном праве. В учении о государстве Фома Аквинский выделяет три правильные формы правления: монархия, аристократия, полития, и три неправильные: тирания, олигархия, демократия. В учении о праве Аквинат связывает понятие права со справедливостью, под которой подразумевает этическую добродетель воздавать каждому свое, ему принадлежащее. Идеи Фомы Аквинского сформировали философское направление томизма, обосновывающего, в том числе, происхождение позитивного закона из естественного права. На него часто ссылаются современные философы права, «потому что, независимо от разных точек зрения, он занимает уникальное стратегическое место в истории и теории развития естественного права»[213 - Finnis J. Natural law and natural rights. Oxford, 2011. P. vi.].

Генри Брактон (Henry Bracton, 1210–1268) на протяжении нескольких десятилетий, работая помощником судьи и судьей, архивировал и описывал обычаи, законы, судебные решения, собрав их воедино в шести томах издания «О законах и обычаях Англии». Эта книга, несмотря на свою незавершенность, представляет подробное и последовательное изложение общего права по состоянию на середину XIII в. Брактоном самостоятельно и вместе с помощниками из протоколов королевских судов было выбрано и включено в книгу более 2000 судебных дел за период с 1216 по 1240 гг., что послужило обширной эмпирической базой для исследования, в том числе, принципов и правил толкования общего права. Он делает обобщения и ссылки на протоколы, из которых были составлены его «записные книжки», используя их для выявления закономерностей и теоретических выводов.

В трактате Брактона часто встречаются заимствования из «Институций», «Дигестов» и других памятников римского права, иногда дословные, иногда в пересказе других средневековых комментаторов. Хотя эти заимствования из римского права преимущественно носили поверхностный характер, касаясь в основном общих формулировок и терминологии, следует признать, что влияние римского права на Англию недооценено. Брактона можно рассматривать в качестве первого профессионального интерпретатора общего права, проведенное им исследование весьма точно воспроизводит юридическую практику и закономерности судебного толкования Англии XIII в. Многие из сформулированных Брактоном юридических принципов в дальнейшем регулярно применялись в практике королевских судов в качестве аргументов в пользу того или иного судебного решения наряду со ссылками на статут, прецедент или обычай.

Согласно Брактону, право делится на естественное, т. е. внушенное всем живым существам природой; гражданское, т. е. обычное право, которым пользуется городская община; общенародное, т. е. право, которым пользуются разные народы и которое базируется на праве естественном. Особенность английского права он видит в том, что его источниками являются не только законы, созданные представителями государства, но и обычаи, т. е. длительно используемые в определенной местности правила. В соответствии со средневековыми представлениями Брактон связывает право с божественной волей, – именно Бог – высший творец правосудия. Если король и его соправители не подчиняются закону, не судят подданных справедливо, то Бог покарает страну, наслав на нее войска иноземных захватчиков.

С точки зрения доктрины толкования закона важнейшей идеей трактата Брактона являются сформулированные им заповеди права: живи честно, не причиняй вреда другому, каждому воздавай свое. Исходя из этих правовых принципов и должно осуществляться справедливое правосудие. Главой государства является король, как слуга и викарий Бога, его законы никто не может оспаривать, а он обязан толковать их в случае обнаружения сомнительных, темных, двусмысленных мест. Хорошо творить правосудие, – это не только право, но и обязанность короля, в случае неисполнения которой он подвергнется суду божьему, так как король, творящий несправедливость, становится слугой дьявола. Король правит не один, а с соправителями: графами, баронами, он вправе делегировать часть своих прав судьям, шерифам, бейлифам и другим должностным лицам.

Если Брактон запечатлен историей в большей степени как практик, то Фрэнсиса Бэкона (1561–1626) считают основателем индуктивного метода и «зачинателем логической систематизации процесса научной деятельности»[214 - Рассел Б. Указ. соч. С. 654.]. Бурная карьера Бэкона пришлась на времена перемен: с 1584 г. (в 23 года) он уже являлся членом Парламента, с 1607 г. – генеральным адвокатом, с 1613 г. – главным прокурором Королевского двора, с 1616 г. – членом Тайного комитета, с 1617 г. – лордом-хранителем большой печати, с 1618 г. – лордом-канцлером. Следует отметить, что в 1614 г. Яков I распустил Парламент и почти семь лет правил Англией единолично, именно в этот «смутный» период Ф.Бэкон достиг наивысших карьерных успехов. В его научно-практических произведениях можно найти анализ и комментарии к английскому законодательству, исследования эмпирического метода и теории индукции, систематизацию процессов научной деятельности, философско-правовые идеи.

В «Образце трактата о всеобщей справедливости, или об источниках права, в одной главе, в форме афоризмов», являющемся составной частью книги «Великое восстановление наук», Бэкон формулирует элементы доктрины толкования закона, в частности, указывая на необходимость принятия закона о толковании, там же он дает определение лингвистических максим, раскрывает соотношение нормы права и нормы закона, показывает значение прецедента для толкования закона. Давая оценку качеству законов, он говорит: «одни из них превосходны, другие посредственны, третьи вообще никуда не годятся. Поэтому мы хотим по мере наших возможностей показать, что некоторые законы должны стать своего рода «законами законов», и определять, что в каждом отдельном законе хорошо и что плохо»[215 - Бэкон Ф. Соч. Т. 1. М., 1977. С. 486.].

Бэкон формулирует критерии «хорошего» закона: «Закон можно считать хорошим в том случае, если смысл его точен, если требования справедливы, если он легко исполним, если он согласуется с формой государства, если он рождает добродетель в гражданах»[216 - Там же.]. Бэкон дает рекомендации правоприменителям на случай обнаружения пробелов в законе: «Человеческая мудрость слишком ограничена и не может предусмотреть все случаи, которые могут возникнуть с течением времени. Поэтому не так уж редко возникают новые и не оговоренные в законе случаи. В таких ситуациях возможны три выхода: либо обращение к аналогичным ситуациям, либо использование прецедентов, хотя еще и не зафиксированных законом, либо решение, выносимое уважаемыми людьми по их усмотрению и здравому суждению, будь то в преторских или цензорских судах»[217 - Там же. С 487.]. Суды, рассматривающие уголовные дела, Бэкон называет цензорскими, гражданские – преторскими. Он рекомендует относиться к использованию прецедентов с осторожностью: «Решение, основанное на прецеденте, не должно само служить прецедентом, но следует ограничиться лишь самыми близкими ситуациями. В противном случае мы постепенно скатимся к ситуациям, не имеющим ничего общего с первоначальной; и произвол, остроумие и изворотливость юристов будут иметь большее значение, чем авторитет закона»[218 - Там же. С. 488.].

Рассуждая о причинах неясности законов, Бэкон указывает: «Неясность законов может проистекать из четырех источников: она может быть результатом либо чрезмерного изобилия законов, особенно если сюда примешиваются устаревшие; либо двусмысленного или невразумительного и не очень отчетливого их изложения; либо небрежного или неумелого истолкования законов; либо, наконец, противоречивости и несовместимости судебных решений… Пророк говорит: «Он обрушит на них сети». Нет худших сетей, чем сети законов, особенно уголовных; они бесчисленны, с течением времени стали бесполезны, не освещают путь, а запутывают ноги путника»[219 - Там же. С. 497.]. Для устранения неясности Бэкон рекомендует усиливать прежние законы, принимать новые и компетентно интерпретировать законы в целях их правильного применения: «Существует пять способов разъяснения закона и устранения сомнений относительно его смысла. Это могут быть описания процессов, сочинения аутентичных авторов, вспомогательная литература, лекции, ответы или консультации юристов. Если все это будет достаточно хорошо организовано, то в нашем распоряжении окажутся надежные средства избежать неясности в толковании законов»[220 - Там же. С. 503.]. Подчеркивая значение актов применения, он говорит: «приговоры – это якори законов, точно также как законы – якори государства»[221 - Там же.]. Бэкон указывает на «гармонию, существующую между законами и решенными на их основе делами», требует «не выводить право из норм, но создавать норму из существующего права», предупреждает, что «не следует считать юридической нормой, как это обычно по неопытности делают, каждое правовое решение или положение». Он утверждает, что в «человеческих законах существуют нередко так называемые максимы – чисто произвольные положения, опирающиеся скорее на авторитет, чем на разум, и поэтому не подлежащие обсуждению. Но определение того, что более справедливо (не абсолютно, а относительно, т. е… согласуется с этими максимами), – это уже дело разума и открывает нам широкое поле для споров и рассуждений»[222 - Там же. С. 517.].

Бэконовский подход к анализу и толкованию закона сопровождается актуальными и в настоящее время рекомендациями для судей: «Судьям надлежит помнить, что их дело «jus dicere», а не «jus dare» – толковать законы, а не создавать их. Судьям подобает более учености, чем остроумия, более почтительности, чем искусности в доказательствах, более осмотрительности, чем самоуверенности… Судья должен готовить справедливый приговор, как бог прокладывает свой путь, «наполняя всякий дол и понижая всякий холм»[223 - Бэкон Ф. Соч. Т. 2. М., 1978. С. 473.].

Противоречивость и в некоторой степени непознаваемость личности судьи подтверждается и биографией самого Ф. Бэкона, его карьера на посту лорда-канцлера закончилась обвинением в получении взяток, осуждением к штрафу и заключением в тюрьму. Он признал обвинение, подчеркнув, однако, что подарки не влияли на характер принятых им решений. По мнению Б. Рассела, «этика юридической профессии в те дни была невысока. Почти каждый судья принимал приношения обычно от обеих сторон. В настоящее время мы считаем, что для судьи брать взятки ужасно, но еще более ужасно, взяв их, вынести решение против того, кто их дал. Но в те дни приношения были делом обычным и судья показывал свою «добродетель», именно не поддаваясь их влиянию»[224 - Рассел Б. Указ. соч. С. 655.].

Существенное влияние на философское обоснование английской доктрины толкования закона оказал Томас Гоббс (1588–1679). По его мнению, «все законы, писаные и неписаные, нуждаются в толковании. Ибо хотя неписаный естественный закон легко доступен пониманию тех, кто беспрестанно пользуется своим естественным разумом, и поэтому этот закон не допускает никакого оправдания для его нарушителей, однако так как имеется очень мало людей или, может быть, даже нет никого, кто в некоторых случаях не был бы ослеплен себялюбием или другой страстью, то естественный закон стал теперь самым темным из всех законов и потому больше всего нуждается в толкователях»[225 - Гоббс Т. Соч. Т. 2. М., 1991. С. 214.]. Гоббс отождествляет естественный закон и право справедливости, подчеркивая исключительность полномочий судьи, обязанного придавать закону точный смысл, вложенный в закон сувереном. Никто не может почерпнуть достоверное толкование закона у писателей или философов, «если у человека возникает вопрос о правонарушении, имеющем отношение к естественному закону, т. е. к общему праву справедливости, то достаточным удостоверением в этом отдельном случае будет решение судьи, уполномоченного решать такого рода случаи. Ибо хотя совет человека, занятого изучением права, полезен для избежания споров, однако это лишь совет. Судья же, выслушав дело, должен сказать людям, что является законом»[226 - Там же. С. 212.]. Гоббс последовательно проводит разграничение между правом и законом: «право есть свобода» (jus civile), а закон есть обязательство, приказание, отнимающее «у нас ту свободу, которую предоставляет нам естественный закон». Jus и lex соотносятся как право и обязанность.

Несмотря на этатистский подход к закону, Гоббс заявляет о балансе юридических сил в Англии: «двумя мечами государства являются сила и юстиция, из которых первая находится в руках короля, а вторая передана в руки парламента, как будто могло бы существовать государство, где сила была в руках, которыми юстиция не имела власти управлять»[227 - Там же. С. 209.]. Следует обратить внимание на противостояние судов общего права и судов справедливости, возглавляемых лордом-канцлером, который в рассматриваемый период, действуя от имени монарха, мог принять любое решение, осуществив толкование права по собственному усмотрению. Право справедливости формировалось как способ контроля и исправления судов общего права, но неограниченность власти всегда приводит к злоупотреблению полномочиями (в дальнейшем суды права справедливости были объединены с судами общего права).

В работах Гоббса описана важность роли судьи, который на основании полномочий, данных ему сувереном, осуществляет толкование естественного и позитивного закона. Толкование, сделанное в приговоре судьи, является достоверным всегда, поскольку оно вынесено на основании полномочий, делегированных сувереном, и оно становится законом для тяжущихся сторон. Судья и суверен имеют право ошибиться в своих суждениях о справедливости, «если судья позже в другом подобном случае найдет более соответствующим справедливости вынести противоположное решение, он обязан это сделать. Ибо ошибка человека не становится для него законом и не обязывает его упорствовать в ней. Такая ошибка (на тех же основаниях) не является законом также для других судей, хотя бы они под присягой обязались следовать ей»[228 - Там же. С. 215.]. Разветвленное обоснование права судей на особое мнение и на ошибку, принятое в английской философии права и практической юриспруденции, послужило одной из платформ для формирования доктрины судебной интерпретации, и, в конечном счете, привело к психологической и юридико-технической способности судей без опасений для последующей карьеры выносить оправдательные приговоры.

Гоббс описывает качества и свойства, делающие толкователя законов (судью) хорошим: «ясное понимание основного естественного закона, называемого справедливостью;… презрение к излишнему богатству и к чинам;.способность отвлечься в своем суждении от всякой боязни, гнева, ненависти, любви и сострадания;. способность терпеливо и внимательно выслушивать и запоминать, обдумывать и применять слышанное»[229 - Там же. С. 219.].

Миропонимание Томаса Гоббса складывалось в период активного развития Англии, которая со второй половины XVI в. активно осваивала новые колонии и вела войны, переживала многие потрясения: противостояние различных слоев внутри Англии, революцию, учреждение республики, диктатуру Оливера Кромвеля, восстановление монархии Стюартов, наступившую после этого реакцию, реформаторство католической церкви, установление англиканской церкви, развитие пуританства – радикального направления протестантизма, в духе которого был воспитан Гоббс. Особенности времени нашли отражение в идеях Гоббса, которыми он убеждал общество сохранять стабильность, подчас в ущерб личной свободе.

Гоббс сформулировал причины ослабления и распада государства, среди которых, в том числе, выделил: недостаточность абсолютной власти (подчеркивая существование у английских королей недоброжелателей, которые «найдут поддержку против них у иностранных государств, которые в интересах благоденствия своих собственных подданных редко упускают случай ослабить соседние государства»); частные суждения о добре и зле («яд мятежных учений, что каждый отдельный человек есть судья в вопросе о том, какие действия хороши и какие дурны… мерилом добра и зла является гражданский закон, а судьей – законодатель, который всегда представляет государство»); мнение о том, что суверен подчинен гражданским законам («суверен не подчинен тем законам, которые он сам, т. е. государство, создает»); приписывание абсолютного права собственности подданным (суверен имеет право на занимаемые подданными должности и на право собственности подданных); учение о делимости верховной власти («делить власть государства – значит разрушать ее, так как разделенные власти взаимно уничтожают друг друга»); подражание соседним народам («как и ложные учения, примеры различных форм правления у соседних народов часто располагают людей к изменению установленного образа правления»); подражание грекам и римлянам («что касается восстаний, в частности против монархии, то одной из наиболее частных причин таковых является чтение политических и исторических книг древних греков и римлян»); смешанное правление; свобода высказываний против верховной власти («свобода высказываться против абсолютной власти, представленная людям, претендующим на политическую мудрость. И хотя эти люди в большинстве случаев являются выходцами из низов народа, однако, будучи воодушевлены ложными учениями, они своими непрерывными нападками на основные законы производят беспокойство в государстве и подобны в этом отношении маленьким червячкам, которых врачи называют аскаридами»)[230 - Там же. С. 250–259.].

Приведенные выше цитаты свидетельствуют о том, что на принципы формирования английской доктрины толкования закона оказывали влияние подчас весьма консервативные в политическом смысле философы и практики государственного управления.

Несмотря на то, что Гоббс, близкий к аристократическим кругам, преподавал в Париже в 1646 г. сыну Карла I принцу Уэльскому (будущему Карлу II) математику, после реставрации монархии в 1660 г. и восхождения на престол Карла II, он был обвинен в атеизме, одном из самых опасных в тот период обвинении. Книги Гоббса «О гражданине» и «Левиафан» церковь внесла в «Список запрещенных книг». Для характеристики периода следует указать, что “Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского” создавался в Париже, где Гоббс пребывал с 1640 г. по 1651 г. В 1640 г. в Англии началась революция, в 1649 г. был казнен Карл I и учреждена республика (commonwealth). «Левиафан» был опубликован в Лондоне в 1651 г., после чего Гоббс возвратился на родину и завершил изложение «Основ философии». Революция и протекторат Кромвеля продлились недолго, Оливер Кромвель умер в 1658 г., взошедший в 1660 г. на престол Карл II назначил философу (своему учителю математики) пенсию, а Гоббс, в свою очередь, написал несколько работ, подчеркивающих значение абсолютной власти монарха, осуждающих смуту и мятежи, а также внес изменения в «Левиафан», усилив его этатистскими положениями.

Сын судейского чиновника, студент и преподаватель Оксфордского университета Джон Локк (1632–1704) сформировал свое учение в бурную эпоху революции и смен власти. Судьба свела его с лордом Энтони Эшли Купером (графом Шефтсбери), в семье которого он был домашним врачом и воспитателем. Граф Шефтсбери становится лордом-канцлером Англии, но, будучи недовольным методами Карла II, борется с правящим режимом, вследствие чего оказывается заключенным в тюрьму, после освобождения эмигрирует в Голландию, где и умирает. Локк, вовлеченный в реальную политику своего времени, участвует в заговоре против короля, ведет подпольную деятельность, бежит в Голландию по следам графа Шефтсбери. Вступивший в 1685 г. на престол после смерти брата новый король Яков II подавил восстание, в подготовке которого участвовал Локк, и потребовал от Голландии его выдачи. Локк переходит на подпольную жизнь, меняет города и имена, в ходе своей почти революционной деятельности он, волею судеб, сближается с Вильгельмом III Оранским, приходившимся Якову II зятем и готовящим захват трона. В конце 1688 г. Вильгельм с многотысячным войском вступил в Лондон, свершившаяся затем «Славная революция», принятие Билля о правах, 1689 г. явились удачным социально-политическим компромиссом поляризующихся сил английского общества.

Локк, которого Б. Рассел называет «апостолом самой умеренной и самой успешной из всех революций – революции 1688 года»[231 - Рассел Б. Указ. соч. С. 727.], возвращается в Лондон в феврале 1689 г. на корабле, среди пассажиров которого была и жена Вильгельма Оранского, будущая королева Мария II Стюарт. Следующий за этим период деятельности Локка историки оценивают как самый плодотворный в его научной и практической деятельности – он тесно общается с лордом-канцлером Джоном Сомерсом, непосредственно участвует в политической жизни Англии, публикует научные труды, содействуя укреплению сложившейся политической конструкции.

Локк развивает теорию разделения властей: законодательная власть по природе своей является доверительной, она создана народом и покоится на его согласии, истинная цель государства – благо людей, создавших его, законодательная власть ограничена в своих действиях общественным благом. Суть государства, по мнению Локка, наиболее точно отражает термин «commonwealth» – общее благо, он доказывает преимущества жизни в государстве по сравнению с естественным, догосударственным состоянием. В государстве больше возможностей сохранить свои «жизни, свободы и владения» (эти три категории объединены общим именем «собственность»), – убеждает Локк, – «великой и главной целью объединения людей в государства и передачи ими себя под власть правительства является сохранение их собственности». Требование «воздать каждому свое, его собственное» Локк интерпретирует как основное право на собственность (право на свое, собственное), подчеркивая, что собственность – это “жизнь, свобода и стремление к счастью”. Имущество и жизнь являются воплощением свободы, которая есть великое основание собственности.

Каждый человек по закону природы имеет право отстаивать «свою собственность, то есть свою жизнь, свободу и имущество», но в естественном состоянии не хватает «установленного, определенного, известного закона, который был бы признан и допущен по общему согласию в качестве нормы справедливости и несправедливости и служил бы тем общим мерилом, при помощи которого разрешались бы между ними все споры», «не хватает знающего и беспристрастного судьи, который обладал бы властью разрешать все затруднения в соответствии с установленным законом», «недостает силы, которая могла бы подкрепить и поддержать справедливый приговор и привести его в исполнение»[232 - Локк Д. Соч. Т. 3. М., 1988. С. 334–335.].

В книге «Два трактата о правлении» Локк формулирует принципы народного суверенитета, ограничения объема законодательной власти, соподчиненности властей в государстве, отделения церковной власти от государственной. Его теория конституционной парламентарной монархии, несомненно, обосновывает утвердившуюся в Англии политическую ситуацию, которая его вполне устраивает. Это была теория факта, описывающая и доказывающая преимущества существующего строя, которую Б. Рассел оценивает как «первое исчерпывающее изложение философии либерализма», упоминая при этом философию Маркса, «которая представляет собой ответвление либерализма»[233 - Рассел Б. Указ. соч. С. 723.].

Можно допустить, что Локк рассматривал годы своей жизни, особенно после «славной революции», периодом квазизаключения общественного договора об учреждении новой политической власти и создании совершенного государства. Заключив общественный договор, люди не отказываются от своих естественных прав, закон природы продолжает действовать, народ, будучи основой государственного суверенитета, остается верховным гипотетическим судьей, решающим, правильно ли учрежденные и уполномоченная им власти выполняют возложенные на них договорные обязанности или в чем-то нарушают договор.

Договор суверена (народа) с правителем заключается не навсегда, а если последний действует вопреки праву, искажает законы, издает деспотические указы, сам не подчиняется законам, то народ вправе расторгнуть с ним и его правительством договор, и заключить договор с другим правителем. Народ имеет право на восстание – полный разрыв с правителем в случае его деспотизма, поскольку договорные отношения с государством – динамичный процесс. Естественные права признаются государством в юридических текстах, где закрепляются гарантии собственности (жизнь, свобода, владения) подданных. Государство в лице суда обязано улаживать конфликты между подданными и наказывать преступников. Государство (как гарант собственности) наделяется правом формулировать законы, содержащие санкции, толковать их и применять с использованием силы в отношении лиц, отказывающихся их соблюдать.

«Билль о правах» 1689 г. и сложившаяся в тот период политическая ситуация делали обоснованными рассуждения о принципах договорной теории права, если рассматривать в качестве «народа» английскую элиту, а в качестве «правителя» – группу лиц во главе с Вильгельмом III Оранским. Билль о правах в историческом контексте можно рассматривать как частный случай общественного договора, предполагающего взаимные права и обязанности договаривающихся сторон. Идеи Локка являются развитием в сторону демократии по сравнению с позицией Гоббса, утверждавшим одностороннее абсолютное право государства и бесправие подданных.

Локк придает большое значение позитивным законам, способным ограничить произвол правителя и защитить свободу подданных, он формулирует правила издания и исполнения законов, актуальные и поныне. Законом становится не любое предписание, исходящее от гражданского общества или от установленного людьми законодательного органа, а лишь тот акт, который указывает разумному существу поведение, соответствующее его собственным интересам и служащее общему благу.

Закону должны быть присущи постоянство и долговременность действия, “постоянные законы” играют роль исходного и основного (конституционного) правового источника для законодательства. Законодатель обязан руководствоваться в своей деятельности положениями этих “постоянных законов”, что является гарантией законности и стабильности законодательной деятельности.

Закон гарантирует подданным свободу от произвола, поскольку, потеряв свободу, человек ставит под угрозу свою собственность, благополучие, жизнь. Закон есть решающий инструмент сохранения и расширения свободы личности, который спасает индивида от произвола и деспотической воли других лиц. Силой закона обладает акт законодательного органа, сформированного народом. Особый конституционный механизм препятствует государству выходить за рамки своих полномочий и становиться деспотическим – это принцип разделения властей, не допускающий концентрации власти в одних руках. Противовес законодательной и исполнительной властей, подчинение законодателей действию ими же созданных законов, применяемых исполнительной и судебной властью, способствовали интенсивному развитию судебного опыта толкования законодательных актов.

Локк был противником избыточного законодательствования, его юридический рационализм согласуется со взглядами утилитаристов: «ничто не является необходимым ни для какого общества, если это не необходимо для тех целей, ради которых данное общество создано»[234 - Локк Д. Указ. соч. С. 309.]. Его идеи оказали влияние на теоретиков и практиков французских и американских буржуазных революций, на английских философов Дж. Беркли, Д. Юма, на К. Маркса, который считал его «классическим выразителем правовых представлений буржуазного общества в противоположность феодальному»[235 - Рассел Б. Указ соч. С. 724.]. По мнению Б. Рассела, в Англии взгляды Локка «настолько полно гармонировали со взглядами большинства образованных людей, что трудно проследить их влияние, за исключением влияния в теоретической философии; с другой стороны, во Франции, где они практически вели к оппозиции по отношению к существовавшему тогда режиму и к господству картезианства в теории, они, безусловно, оказали значительное воздействие на формирование хода событий. Это пример общего закона: философия, развившаяся в политически и экономически передовой стране и являющаяся на своей родине немногим больше, чем выяснение и систематизация господствующих мнений, может в другом месте породить революционную атмосферу и, в конечном счете, революцию. Принципы, направляющие политику передовых стран, становились известными в менее передовых странах главным образом благодаря теоретикам. В передовых странах практика вдохновляет теорию, в других – теория практику. В этом различии одна из причин того, почему пересаженные на другую почву идеи редко бывают такими плодотворными, какими они были на своей родной почве»[236 - Там же.].