Лесная банда

– Как добрались, Алексей Никифорович? – дружелюбно спросил Селивановский, пожимая руку.

– Благополучно. Спецрейсом. Проблем не было.

– Вот и хорошо. Присаживайтесь… Надолго я вас не задержу. Давайте перейдем сразу к делу… У руководства есть решение отправить вас на новое место службы. Что вы на это скажете?

– Я человек военный, готов ехать на любое место, где буду полезен родине.

Внимательно посмотрев на вытянувшегося полковника, начальник кивнул:

– Мы не сомневаемся. Знаю, что вы уже обжились в Узбекистане. Квартира у вас хорошая, в самом центре Ташкента. Коллеги вас ценят, но у начальника Главного управления контрразведки на вас другие планы…

– Вы направляете меня на фронт? – не сумел удержаться от вопроса Михайлов.

Работая в Узбекистане, за тысячи километров от войны, он чувствовал некоторую невостребованность. Конечно, от безделья не маялся, и дел хватало: занимался эвакуированными – раз; участвовал в создании новых производственных мощностей, столь необходимых фронту, – два; выявлял дезертиров, предателей и шпионов, которых тоже здесь хватало, – три. Но вместе с тем Алексей Никифорович ощущал какую-то оторванность от основного дела. На западных границах идут серьезные бои, гибнут люди, а он вынужден заниматься кабинетной работой. Держать в тылу офицера, имевшего фронтовой опыт, не самое лучшее решение, думалось ему. Конечно, работа, которую он сейчас выполнял, тоже необходима, но с ней могут справиться и другие, менее подготовленные сотрудники.

– Я готов, товарищ генерал-лейтенант.

– Не торопитесь, Алексей Никифорович, – с некоторой напускной строгостью отозвался Селивановский. – Кажется, вы украинец?

Крепкий, кряжистый, энергичный, обладавший немалой силой, он всегда смотрел на собеседника в упор – пронзительными серыми глазами. Генерал-лейтенант Селивановский был кадровый контрразведчик. Людей такого калибра в Смерш было немного. Свою службу он начал в Особом отделе ОГПУ Среднеазиатского военного округа и, показав себя как хваткий оперуполномоченный, был направлен в Высшую спецшколу ОГПУ, которую успешно окончил. Далее его карьера развивалась стремительно: через пару лет был переведен в аппарат Особого отдела ОГПУ, а потом – в Главное управление государственной безопасности НКВД.

О Николае Селивановском, как и о всяком руководителе, говорили немало. Но больше хорошего. В храбрости ему не откажешь: на Туркестанском фронте с шашкой наголо вместе с кавалеристами рубился с басмачами, а в Сталинградскую битву, где был начальником Особого отдела фронта, тоже от пуль не прятался. Однажды вместе с бойцами как обычный пехотинец брал высотку. В тот раз его полушубок был прострелен в трех местах.

– Так точно, украинец, – несколько обескураженно отвечал Михайлов, не понимая, какое отношение к предстоящему назначению может иметь его национальность.

– Расскажите немного о себе, – негромко попросил Селивановский, постучав пальцами по столу.

Алексей Никифорович был уверен, что его личное дело заместитель начальника Управления контрразведки Наркомата обороны уже прочитал, возможно, даже сделал для себя какие-то выписки. Генерал-лейтенант Селивановский вообще отличался обстоятельностью. Значит, сейчас он хотел услышать детали, которых не было в официальных документах.

Что ж, извольте…

– Родился в Луганске. Работал чернорабочим на патронном заводе. Потом у кулака на Кубани, на хуторе Погорелый. Затем был рассыльным в Донецком губкоме. Вернулся в Луганск, окончил машиностроительный институт. Далее работал по комсомольской линии. В Краснодоне был секретарем Кустовского комитета, еще через полгода был привлечен на партийную работу…

– Вы мне вот что скажите, с какой должности вы пришли в органы НКВД, – неожиданно прервал Селивановский.

– Год я был заведующим отдела руководящих партийных органов Каменец-Подольского обкома, а в январе тридцать девятого был назначен начальником обкома.

– У вас весьма впечатляющий послужной список, Алексей Никифорович… Это похвально, люди с таким опытом работы для нас особенно ценны. Всюду вы проявили себя только с лучшей стороны. В связи с этим мы решили назначить вас начальником Управления контрразведки Станиславской области. В настоящее время это весьма сложный участок работы… Но район вы знаете хорошо. Людей тоже. Подберете сами… Чего хмуритесь? – неожиданно усмехнулся Селивановский. – В самом начале войны, когда я возглавлял военную контрразведку Юго-Западного направления, нас всего лишь двое было, я и шифровальщик. Хм, в помощь мне его дали… Ничего, разобрался на месте, подобрал нужных людей. А ведь тогда и кадров не было, не то что сейчас… Помню неразбериха полная на фронте творилась. А потом как-то дело легче пошло. Товарищ Сталин не зря говорит: «Кадры решают все»! Перед самой войной ведь вы возглавляли управление НКГБ Станиславской области?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

– Думаю, что войдете в работу в течение нескольких дней. Большего позволить мы вам не можем… Круг ваших полномочий будет значительно расширен. На освобожденной от немецких захватчиков территории вы должны будете установить советскую власть в самые кратчайшие сроки! Все антисоветские элементы, объявившие войну советскому народу, должны быть беспощадно уничтожены! В первую очередь это касается различного рода бандформирований: всех этих оголтелых фашиствующих украинских националистов шухевичей, бандеровцев и прочей нечисти… Для этой цели в вашем распоряжении будут армейские подразделения. Нужно будет выбить из-под ног украинских националистов всякую почву для антисоветских проявлений. Работать вам предстоит со всеми слоями населения. И это не только душещипательные беседы… Вам понятно, о чем я говорю? – переспросил Селивановский.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, – энергично кивнул полковник Михайлов, слегка распрямившись.

– Активнее работайте с местным населением. Это наша главная опора. Нужно создать широкую агентурную и осведомительскую сеть. Мы должны знать о настроениях во всех слоях местного населения, чтобы вовремя среагировать на какие-то неудовольствия или протесты.

Немного помолчав, Селивановский добавил:

– А они будут… Уж слишком сложный район вам достался. Хотя подсказывать в этом вопросе, думаю, нет никакой необходимости, вы достаточно уверенно проявили себя в работе с немецкими шпионами еще до войны. Если у вас возникнут какие-то вопросы или просьбы, немедленно сообщите. Сделаем все возможное, чтобы помочь вам! Направление вашей работы для нас является приоритетным. Можете быть свободны.

Развернувшись, полковник Михайлов едва ли не чеканным шагом вышел из кабинета и выдохнул только тогда, когда оказался в длинном прохладном коридоре.

* * *

Сборы были недолгими. Жена безропотно, как и положено верной боевой подруге, восприняла новое назначение мужа. По-деловому упаковала немногое имущество в коробки и ящики, аккуратно сложила костюмы и платья в чемоданы и стала дожидаться отъезда.

Выехали на следующий день, оставив без сожаления Ташкент, к которому вроде бы уже начали привыкать…

На аэродроме в Станиславе полковника Михайлова встречал грузовик (в кузов сложили упакованные вещи) и «Виллис», в салоне которого Михайлов разместился вместе с женой и дочерью. Еще через час они подъехали к небольшому частному дому в черте города, который им выделили под жилье.

За последние три года Михайлова немилосердно потрепала судьба: его бросало не только по горизонтали – с одной географической точки на другую, разделенных между собой тысячами километров, но и по вертикали, как случается с хлипким суденышком, попавшим в десятибалльный шторм: то поднимет на самый гребень, а то вдруг закинет в такое дно, куда не проникают даже солнечные лучи.

В долгой службе было все: и заслуженные поощрения, и несправедливый гнев начальства; и досадный перевод на низшую должность, и неожиданное повышение. Но как расценить нынешнее назначение начальником Управления контрразведки Смерш Станиславской области, он пока не знал, как и не ведал о том, как долго пробудет на этом месте. Впрочем, все это было несущественно – важно было другое: к порученному делу следует отнестись со всей серьезностью.

Под управление было выбрано здание, где Михайлов служил еще до войны. Это был красивый старинный имперский особняк с фамильными дворянскими гербами на средневековых стенах. Одна беда – в сорок первом году немцы разместили в этом доме гестапо. Алексей Никифорович велел отдраить каждый сантиметр площади, куда могла ступить нога фашистского зверя.

– Чтобы и духа немецкого здесь не осталось! – громогласно высказался он.

В особняк полковник Михайлов въехал только на третий день своего назначения, расположившись в том же самом кабинете, где сиживал в июне сорок первого, до ухода из города.

Позже выяснилось, что этот кабинет занимал начальник гестапо города штурмбаннфюрер СС господин Шнит. Жаль, не поймали гада – у горожан к шефу гестапо имелся серьезный счет, но ему удалось ускользнуть буквально за минуту до вступления Советской армии в Станислав, переодевшись в полевую форму пехотного капитана.

Еще через два дня был утвержден штат Управления контрразведки Смерш Станиславской области: часть офицеров Михайлов вызвал из Ташкента, а других нашел на месте, в органах НКГБ.

Первым делом сотрудники Смерш среди многих тысяч пленных немцев стали выискивать эсэсовцев, исполнявших карательные функции на оккупированных территориях. Выявить их было несложно. Каждый из них специальным приказом рейхсфюрера Гиммлера обязательным порядком должен был нанести татуировку своей группы крови латинскими буквами на внутренней стороне плеча на расстоянии пятнадцати сантиметров выше локтя. Во время боевых действий такая татуировка давала преимущество перед другими военнослужащими: эсэсовцы получали в госпиталях медицинскую помощь в первую очередь. А уж если крупно не повезет, то можно было рассчитывать на достойное погребение.

Набралось с полсотни человек, среди которых оказался и начальник лагеря военнопленных. После тщательных допросов (с установлением личности каждого из них), выявления их деятельности на оккупированной территории (а грехов за ними оказалось немало, включая убийство около десяти тысяч евреев по всей Станиславской области) незамедлительно передали все дела в военную прокуратуру.

На второй день после вступления в должность Михайлов выяснил, что в соседних лесах бандеровцы под началом атамана Филина взяли под свой контроль целый район. По периметру расположения частей повстанческой армии были вырыты траншеи, протянута колючая проволока в три ряда, а на высотах оборудованы долговременные огневые точки. УПА, состоящая из рот и батальонов, выглядела серьезным противником, имела крепкую дисциплину; многие обладали боевым опытом; другие успели послужить в полицейских и карательных подразделениях, окончили диверсионно-разведывательные школы абвера и партизанили в советском тылу.

Во время штурма района, занятого бандеровцами, с обоих сторон была применена артиллерия, минометы и крупнокалиберные пулеметы, что по своему масштабу больше напоминало войсковую операцию, нежели ликвидацию бандформирований. Бой продолжался несколько дней, пока бандеровцы не были разгромлены. Блиндажи, землянки, схроны взорвали. Значительная часть непримиримых, не пожелавших сложить оружие, была уничтожена на месте, меньшая – взята в плен, а горстка националистов вместе с атаманом Филином как-то сумела просочиться через кордоны.

Оставалась главная задача – установить в районе советскую власть. Задача легкой не казалась. Желающих помочь находилось немного. В сопровождении отделения автоматчиков полковник Михайлов объезжал окрестности и в каждом селе назначал председателя. Кроме моральной поддержки обещалась и физическая защита.

Казалось, все учтено: бандеровцев из крупных населенных пунктов выдавили, на дорогах установили контрольно-пропускные пункты, где проверяли всех, невзирая на пол и возраст. Но до стабилизации было еще очень далеко. Вскоре Михайлов получил сообщение, что трое недавно назначенных председателей были зверски убиты.

В котором часу ночи было совершено убийство, никто точно из селян не знал, как не ведали и того, кто именно заходил к председателям в дома.

На охрану к оставшимся председателям Михайлов отправил по наряду красноармейцев, но до места назначения они так и не добрались – были расстреляны из-за кустов, когда проходили через лес. В эту же неделю прилюдно были повешены еще три председателя, а уцелевшие дружно отказались исполнять обязанности.

Алексей Никифорович понимал, что его власть распространяется только на дневное время суток; ночью в селах безраздельно хозяйничают бандеровцы.

Пошла вторая неделя его назначения на должность начальника контрразведки Смерш Станиславской области. Ситуацию следовало ломать в корне!

Устроившись за столом, полковник Михайлов еще раз перечитал донесения, понимая, что одним кавалерийским наскоком советскую власть на Западной Украине не установить. Нужна система, неумолимая, как каток, неустанная работа с местным населением, для чего требуется продолжительное время, а вот его как раз и не хватало.

Погибших людей жаль. Многие из них искренне хотели участвовать в установлении советской власти на Украине, но еще горше было осознавать, что в августе 1944 года он вернулся к тому, с чего начинал в далеком 1939-м. Придется вновь подбирать подходящих людей в председатели колхозов, райсоветы. И совершенно не было уверенности в том, что их не постигнет судьба предшественников.