По следам гениального грабителя

Так что через три дня уже изловили всю группу. Были мальчишечьи сопли, обильные слезы, долгие разговоры с родителями и их клятвенные заверения возместить ущерб. Но, как бы там ни было, преступление совершено, а потому за него придется отвечать, а как там распорядится суд, собственно, дальнейшее не его дело. Свою часть работы он выполнил. Бестолковка на плечах должна соображать: прежде чем швырнуть камень в стекло, следует подумать.

Если кто-то внимательно следит за гардеробом Жилинского и показателями в работе, то непременно должен отметить закономерность: как только он является в этом свитере на службу, так непременно в кратчайшие сроки раскрывает преступление. Возможно, что все это и случайность, но трижды он прибывал на место убийства в новом пиджаке – и впоследствии надолго увязал в сложных запутанных делах. А одно из них так и вовсе вылилось в откровенный «висяк».

Вот только что он будет делать, когда любимый свитер протрется до дыр? Видно, придется что-нибудь придумать… Например, можно будет выдернуть из него несколько ниточек, поместить их в какой-нибудь медальон и носить его на шее на расследование преступлений.

Шутки шутками, но к добрым приметам следует относиться уважительно. Так уж получается, что успех невольно связываешь с какими-то внешними причинами. Один раз надел случайно желтый неказистый плащ – и вдруг неожиданно раскрыл сложнейшее преступление. Что остается делать? Носить этот плащ в любую погоду, чтобы и дальше привораживать капризную удачу. А уж если вдруг не повезло, так ищешь причину в костюме, купленном накануне. Его уже больше и не наденешь!

Тщательно осмотрев свитер, Афанасий отметил, что вещь еще добротная и при должном обращении сможет прослужить еще с полгода. Повертелся в нем перед зеркалом, отметив, что свитер растянулся всего лишь на локтях, так что длиннополая куртка будет уместна в ветреную погоду и легко скроет следы продолжительной носки.

А странно все-таки устроена человеческая природа. Шкаф забит новой качественной одеждой, а вот предпочтение почему-то всегда отдается одной, уже порядком поношенной вещи (была бы жена, глядишь, что-нибудь и присоветовала бы). Это как привязанность к женщине: иному она покажется обыкновенной, а для тебя будет особенной.

Жилинский быстро спустился с пятого этажа по крутым ступеням (можно было бы, конечно, добраться на лифте, но пешком как-то для здоровья полезнее). Уже выходя из подъезда, он едва не столкнулся с мужчиной бомжеватого вида, от которого так и перло застоявшимся перегаром. Вот живут же люди, никуда не торопятся!

– Послушай, братан, – прошипел бомжеватый мужичок, – у тебя не будет сигаретки?

Афанасий со снисхождением относился к человеческим слабостям. Ведь одинаковых людей не бывает. Одни люди любят плотно поесть, другие – в выпивке хороши, третьи – по бабам специалисты; четвертые – марки собирают; пятые – выкурить за чужой счет не дураки. Возможно, в любое другое время он бы без промедления угостил мужика сигареткой (не бог весть какие деньги!), но в этот раз отчего-то накатило раздражение, к горлу подперла досада, и Жилинский небрежно бросил:

– Что я тебе, магазин, что ли?

Мужчина почтительно отступил в сторону, уяснив, что повстречал серьезного человека:

– Понял. Извини…

А Жилинский, перебирая в пальцах ключи, уверенно подошел к машине. Сигнализация коротко и обрадованно щелкнула, подчиняясь воле хозяина.

Ехать предстояло в противоположный конец города, а с учетом бесконечных пробок банальная на первый взгляд езда приравнивалась к подвигу. Вопреки ожиданию, полтора часа, потраченных на борьбу с пробками, пролетели незаметно и воспринимались как небольшое приключение: дважды в него едва не врезались автофургоны, двигавшиеся по встречной полосе; трижды он увернулся от прямого удара в дверцы, а один раз его едва не зацепила машина, выскочившая откуда-то сзади. Так что можно сказать, что он добрался без особых приключений. А то, что рубашка от напряжения насквозь вымокла, так это всего лишь бесконечно малая величина, которой можно было пренебречь.

Между густыми деревьями просматривалась темно-красная крыша здания банка «Заречье». Перед входом разбита небольшая стоянка, на которой размещалось с десяток машин. Интересно, какая тут может быть работа после ограбления? Наверняка все сотрудники, напуганные рыком начальства, сидят по кабинетам и боятся шелохнуться.

Под пристальным взглядом охранника Жилинский завернул на стоянку. Тот ленивой походкой приблизился к подъехавшей машине, но вопрос, уже было сорвавшийся с языка, был проглочен, едва Афанасий показал удостоверение, – чинно заложив руки за спину, охранник потопал в противоположную сторону.

Народу перед зданием оказалось куда меньше, чем предполагалось: начальник полицейского участка вместе со своими замами (ну этим-то по чину положено); из уголовного розыска плотной кучкой – один подполковник и три майора; два полковника из отдела по экономическим преступлениям; несколько оперативников, державшихся чуть поодаль от остальных. И еще с пяток персон, которых Жилинский просто не знал. Через час об этом преступлении заговорят в России все, а потому отметиться стремились едва ли не все силовые ведомства. Так что из следственного комитета он был единственным представителем. Но надо полагать, что часом позже сюда подъедут люди поважнее. Без них не обходится ни одно посткриминальное шоу. Басовитых голосов и сомкнутых бровей вскорости будет предостаточно.

Скорее всего, основная работа происходит внутри – экспертам сейчас есть над чем потрудиться.

Едва Афанасий Жилинский вышел из машины, к нему тотчас направился крупный подполковник с литыми плечами. Китель ему был явно маловат, и оставалось лишь только удивляться, почему он не расползается по швам при любом движении.

– Полковник юстиции Жилинский, из управления по расследованию особо важных дел? – спросил подошедший, стараясь смотреть прямо в глаза.

– Он самый, – подтвердил Афанасий. – Следователь по особо важным делам полковник Жилинский.

– Я как раз вас жду… Подполковник Северцев… Глеб Петрович, из уголовного розыска. Меня уже предупредили, что вы должны появиться с минуты на минуту. Приказали вас дождаться. Вот я и выставил людей в оцепление.

– Все правильно, – отозвался Жилинский.

Ему хотелось произнести это бодрее, по-приятельски, что ли, но откуда-то вопреки его воле тон приобрел значимость.

– Пойдемте, я вас провожу к месту…

Подполковник был косолап, что особо было заметно при его быстрой ходьбе. Но двигался он проворно, даже не задыхался.

– Расскажите в двух словах, что здесь произошло, – попросил Жилинский.

– Об ограблении банка охране стало известно около восьми часов утра, – энергично заговорил подполковник. – Пришла смена и увидела на втором этаже вырезанное стекло. Вот посмотрите туда, – показал он на проем в окне второго этажа, через который просматривался вместительный зал и две разросшиеся пальмы, стоявшие в глубине.

– Давайте взглянем, – сказал Жилинский и уверенно, здороваясь со знакомыми офицерами, направился к выставленному окну.

Подполковник косолапо перебирал коротенькими ногами, не отставая от стремительно передвигавшегося Жилинского. Остановившись у металлической ограды, Афанасий спросил:

– Кому принадлежит этот сад? Банку?

– Нет. Звонареву, он заместитель префекта. Но его сейчас здесь нет, он находится за городом. Там у него коттедж.

Жилинский понимающе кивнул: такой оазис может принадлежать человеку небедному, с большими связями, как же может быть иначе! Тихий уголок, по нынешним деньгам – настоящий Клондайк. Прямо даже трудно поверить, что такие частные владения, включая роскошный сад, могут еще существовать едва ли не в самом центре Москвы. И ведь никто не оттяпал у него кусок земли, не покусился поставить здесь доходный дом или возвести офис. Господин Звонарев радеет о природе, как и положено человеку государственному, вот оттого и произрастают яблоневые деревья с невиданной силой, как если бы их ежегодно и со всех сторон обкладывали навозом. Он бы и сам хотел поживать в таком тихом местечке, подалее от основных дорог, но, видно, его планида – всю жизнь провести на последнем этаже, с перелатанной крышей, через которую каждую весну хлещет вода.

– Я вижу за деревьями строение. Кто же там живет?

– В нем проживает его дочь с зятем. Но сейчас их там нет, они где-то отдыхают, кажется, на Бали.

– Через этот забор есть лаз, – спросил Афанасий, – чтобы подойти поближе к банку, через сад?

– Да, имеется, – с готовностью ответил толстяк, – мы уже проверяли, нужно зайти вот за эту ограду, – показал он рукой. – Я там тоже поставил людей, чтобы посторонние не ходили.

– Разумно. Пойдемте, – сказал Жилинский и зашагал вдоль изгороди.

Дыра в заборе была спрятана между разросшимися кустами, и ему пришлось изрядно поцарапать ладони о торчащие ветки, прежде чем удалось добраться до места. Жилинский мысленно похвалил себя за предусмотрительность, решив надеть куртку из крепкой ткани.

– Вот по этой тропе они и прошли, – сообщил полицейский.

– Вижу, – буркнул Жилинский, оглядываясь. – Наверняка где-то за теми кустами они должны были оставить машину, – предположил он, махнув в сторону близлежащего дома. – Свидетелей не нашлось? Может, кто-то чего-то видел?

– Обычно такие дворы бывают заставлены машинами: ставят свои и чужие, сказать что-то конкретно очень сложно, – понизив голос, виновато произнес подполковник, как если бы он был повинен в огромном количестве автолюбителей. – Обнаружился только один свидетель, он видел, как ближе к полуночи во двор въехала легковая автомашина, предположительно «Опель», темно-зеленого цвета.

– Вы с ним еще не беседовали? – спросил Жилинский.

– Переговорил.

– Хорошо, давайте тогда сначала к нему, теперь я его послушаю. Где он?

– Стоит во дворе. Я вас провожу, – с готовностью отозвался подполковник и уверенно потопал через кусты по узенькой тропе.

В небольшом дворе жилого дома, собравшись в неровный круг, стояли несколько мужчин и о чем-то разговаривали, энергично жестикулируя руками. Иной раз кто-то из них поворачивался в сторону банка и кистью, в которой дымилась зажженная сигарета, показывал в сторону второго этажа. Среди них выделялся один – тощий, как сухой ковыль, в клетчатой рубахе, наброшенной на костистые угловатые плечи. Через расстегнутый ворот пробивался кустик рыжеватых с проседью волос. Резко размахивая руками, он что-то горячо говорил, то показывая на разросшиеся кусты, а то кивая в сторону крыльца банка, где народу за последние десять минут значительно прибавилось.

Несложно было догадаться, что этот мосластый человек и есть «герой дня» и в настоящее время просто упивается собственной востребованностью среди жильцов дома.

Северцев вышел из-за кустов, глухо выругавшись, смахнул с лица прилипшую паутину и бодро произнес:

– Василий, подойди сюда!