Отрок. Внук сотника

Уж если абсолютно свеженькие претенденты на свидетельство о среднем образовании затруднились с ответом на мой вопрос, то обладателям документа, некогда гордо именовавшегося «аттестатом зрелости», надеюсь, не покажется обидным, если автор им кое-что напомнит.

Средневековье пришло на смену Античности, родившись в V веке нашей эры, сразу после мучительной кончины Римской империи. Концом же периода Средневековья принято считать век XVII, а точнее время побед буржуазных революций в Англии и Голландии.

Если, любезный читатель, скучные римские цифры мало что вам говорят, то обратимся к более наглядной иллюстрации. В Санкт-Петербурге, в Русском музее, имеется картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи». На ней, в самом центре полотна, художник поместил аллегорические изображения гибнущей Античности и нарождающегося Средневековья. Античность олицетворяется уносимой взбесившимися конями разбитой колесницы, а Средневековье – младенцем, из этой колесницы выпавшим. При падении, кстати сказать, он нисколько не пострадал и даже не плачет.

Если же по музеям вам ходить недосуг, то припомните, пожалуйста, шевалье д’Артаньяна, если не книжного, то хотя бы киношного. Как известно, в романе «Двадцать лет спустя» как раз и описываются времена буржуазной революции в Англии. Так что, в книге «Три мушкетера» господин д’Артаньян пребывает еще в Средневековье, а в книге «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя» – уже нет. Вот тебе, бабушка, и се ля ви!

* * *

В том тексте, любезный читатель, который автор имеет честь вам предложить, речь сначала пойдет о двадцатых годах XII века – самой, что ни на есть, середине Средневековья. Что же это было за время?

Прошло около шестидесяти лет с тех пор, как Вильгельм Завоеватель завоевал Британские острова (не целиком, конечно, но лиха беда начало!). На рубеже века Первый крестовый поход успешно завершился взятием Иерусалима и созданием Иерусалимского королевства.

До рождения Чингисхана остается еще лет сорок, а до появления на свет Ричарда Львиное Сердце – примерно тридцать. Однако и без этих знаменитостей скучать не приходится – колоритных личностей хватает и без них.

Например, правил в описываемые времена в Англии король Генрих I, обессмертивший себя фразой: «Необразованный король подобен коронованной заднице!» Мысль, по тем временам, свежая, поскольку даже благородное сословие было практически сплошь неграмотным. Был Генрих I младшим сыном Вильгельма Завоевателя, но другие наследники тем или иным способом перешли в мир иной, некоторые – при весьма сомнительных обстоятельствах.

Внутренними разборками Генрих I не ограничился, а сиганул обратно через Ла-Манш во Францию и чередой войн, убийств, заключенных и нарушенных договоров оттяпал у Франции большую часть западного побережья: Нормандию, Мэн и Бретань.

Прославился Генрих I и подвигами на ином поприще. Законных детей у него было всего двое, зато внебрачных – целых двадцать пять! Имелись, возможно, и еще, но алименты в те времена платить было не принято, а потому документации не сохранилось.

Противостоял Генриху I французский король Людовик VI Толстый. Воспитанный в монастыре, Людовик VI ничем, кроме телосложения, своего английского коллегу не превосходил – ни на военном поприще, ни на дипломатическом, ни на любовном, а потому отбить западные провинции Франции так и не смог.

А в Испании тогда правила женщина! Обстоятельство по тем временам уникальное. Уррака Кастильская, королева Кастилии и Леона. Большая часть Испании, правда, была захвачена арабами, Португалии не существовало вообще, а то немногое, что оставалось, представляло собой сборище карликовых королевств, но Кастилия и Леон были самыми крупными из них. Сеньора Уррака не только правила двумя королевствами, но и дважды, под угрозой отлучения от церкви, расторгала браки – как-то у нее все время получалось выходить замуж за кого не положено. Умерла сия достойная дама в возрасте сорока пяти лет, рожая третьего внебрачного ребенка от графа де Лара.

Неприятности сеньоры Урраки с католической церковью выглядят, по правде сказать, сущими пустяками по сравнению с тем, какие проблемы имел ее современник, император Священной Римской империи германской нации Генрих V. Если Урраку только пугали отлучением от церкви, то Генриха V отлучали аж четыре раза!

Первый раз Генриха V отлучил папа Пасхалий II, потом – архиепископы Кёльнский и Майнцский дуэтом, в третий раз – папа Геласий II, в четвертый – папа Каликст II. Из-за всех этих заморочек Генриху V пришлось дважды смотаться в Италию, отчего римские папы, отлучавшие его от церкви, поимели кучу неприятностей. Пасхалия II Генрих сначала взял в плен, потом вообще изгнал из Рима, а папе Геласию II удалось смыться во Францию самому. Папа Каликст II, видимо, решив не испытывать судьбу и как-нибудь договориться, отлучение императора Генриха отменил и заключил с ним договор, известный под названием Вормского конкордата. Договор для церкви был невыгоден, но зато папа Каликст II хоть в Риме мог после этого спокойно сидеть, не опасаясь внепланового визита раба Божьего Генриха № 5.

Вообще Генрих V, будучи зятем уже помянутого нами английского короля Генриха I, по части вооруженных конфликтов тестю нисколько не уступал. Свою карьеру он начал с бунта против собственного папаши, а потом с кем только не воевал: с поляками, богемцами, саксонцами, вестфальцами – всех и не перечислишь.

Так Генрих V и жил. Побеждал и бывал неоднократно бит, заключал и нарушал договоры, давал обещания и иногда даже выполнял их. На все это требовалось столько времени и сил, что умер Генрих V бездетным. По этой статье он явно проиграл любвеобильному тестю.

* * *

Чуть восточнее, в эти же самые времена, в Чехии с истинно славянским самозабвением резались между собой, выясняя, кому из них сидеть на пражском престоле, четыре сына короля Вратислава: Брячислав, Боривой, Владислав и Собеслав. Мало того что, что первая четверть XII века в Чехии и без того изобиловала смутами и междоусобицами, так еще приходилось отбиваться и от германцев, уже тогда считавших Чехию имперским леном.

Чуть севернее происходило примерно то же самое. Полабские славяне – лютичи, бодричи и лужбичи – то хлестались между собой, то отбивались от германцев, настырно, но с переменным успехом, пытавшихся овладеть землями восточнее Лабы, которую они уже переименовали в Эльбу. Успехи были действительно очень и очень переменными, поэтому ни одного немецкого порта на Балтике не было, Поморье еще не стало Померанией, а Берложье – Берлином. То есть печально знаменитый «Дранг нах Остен» вроде бы как и начался, но получалось пока неважно.

Королем бодричей в те времена был некто Кнут Лавард, женатый на русской княжне. Мода жениться на киевских княжнах, заведенная европейскими монархами сто лет назад, при Ярославе Мудром, еще не прошла.

Женился на русской княжне и король Венгрии Коломан – хромой, лысый и шепелявый параноик, вырезавший, во избежание династических проблем, почти поголовно всю свою родню. Венгрия тогда была огромной, по европейским понятиям, страной – гораздо больше, чем сейчас, а под боком у нее притулилось маленькое даже не королевство и не герцогство, а маркграфство Австрия.

Правил Австрийским маркграфством Леопольд III. Правил настолько мудро и, говоря современным языком, профессионально, что сумел заложить фундамент государства, по прошествии веков ставшего огромной Австро-Венгерской империей. Потомки, надо признать, его старания оценили по достоинству, и сейчас Леопольд III считается святым покровителем Австрии, а день его памяти является официальным праздником.

Еще одним монархом, женатым на русской, был в те времена польский король Болеслав III Кривоустый. Железной рукой подавив междоусобицы и смуты, пленив и ослепив родного брата Збигнева, Болеслав хищно поглядывал на земли полабских славян, пытался вмешиваться в дела Киевской Руси и удачно воевал с германцами и чехами.

Однако и ему самому крепко портили кровь периодическими набегами пруссы – пока еще натуральные, а не германские переселенцы и насильственно онемеченные остатки местного населения. Кёнигсберга (ныне Калининград), по понятным причинам, в Пруссии еще не было.

Не было также ни Мемеля (ныне Клайпеда), ни Риги. Литвы, как государства, тоже еще не было – до рождения его основателя князя Миндовга оставалось более ста лет. У датчан до Прибалтики руки еще не до шли, а потому на месте нынешнего Таллина еще не появилась датская крепость Ревель. Датчане пока занимались тем, что пытались прибрать к рукам весь скандинавский полуостров.

А на юге блистала пока еще незаметно дряхлеющая Византийская империя. Константинополь – самый крупный город в Европе (население – аж двести тысяч человек!), солиды – самая ходовая европейская золотая монета, а храм святой Софии – самое величественное здание на европейском континенте. Но на императорском троне уже начали сменять друг друга самозванцы, границы терзали турки, арабы, половцы и вообще все, кому не лень; армия все больше пополнялась за счет иностранных наемников, так что блеск и величие империи поддерживались уже не столько силой и авторитетом, сколько интригами и золотом.

* * *

Такой вот примерно была Европа в первой четверти XII века, а поскольку карты в те времена рисовались вверх ногами – юг сверху, север снизу, то Святая Киевская Русь взирала на все это безобразие не справа, как сейчас, а слева. Однако подавляющее большинство населения европейского континента об этом, в силу безграмотности, и не подозревало, а остальным было наплевать – имелись заботы и поважнее.

Правил в те времена на Руси великий князь киевский Владимир Всеволодович Мономах. Тот самый, чьей шапкой несколько веков спустя венчались на царство русские государи. Был он человеком весьма незаурядным: удачливым полководцем, талантливым публицистом и общественным деятелем, блестящим демагогом, беззастенчивым фальсификатором, жестоким и беспринципным политиком.

До того, как стать великим киевским князем, Мономах успел покняжить в Ростове, Смоленске, Чернигове и Переяславле. Удачно воевал с поляками, литвинами, ятвягами, половцами, византийцами… Господи, с кем он только не воевал! Был активным участником, а иногда инициатором всех современных ему княжеских съездов. Бомбардировал общественное мнение обличительными сочинениями, написанными на основе тщательно собранного компромата. Гноил в подземных тюрьмах полоцких князей и новгородских бояр. Отбивал набеги половцев и сам приводил, когда это было нужно ему, половцев на Русь. Не пожалев собственную пятнадцатилетнюю дочь Евфимию, выдал ее замуж за чокнутого урода Коломана Венгерского, а когда тот выгнал беременную Евфимию, приревновав неизвестно к кому, молча утерся, хотя в других случаях бывал скор на возмездие и беспощаден.

Был Мономах чрезвычайно родовит – внук византийского императора по женской линии, женат на Гите Уэссекской, принцессе Английской. Однако на великий киевский стол сел лишь в возрасте шестидесяти лет, да и то незаконно – другие внуки Ярослава Мудрого имели больше прав, но Мономах сумел договориться с киевским боярством. Для создания прецедента, оправдывавшего его противозаконное призвание в Киев, он отредактировал летопись «Повесть временных лет», вставив туда эпизод с призванием на Русь варяга Рюрика. Это Мономаху мы обязаны выражением: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами[1 - Вообще-то в «Повести временных лет» сказано несколько иначе, но именно этот вариант широко распространился, благодаря усилиям интеллигентов-западников.]».

* * *

Двенадцатилетнее Великое княжение Владимира Мономаха стало последним периодом подъема Киевской Руси. Почти прекратились княжеские усобицы, присмирели крепко побитые соседи, Русь сделала последнюю попытку стать действительно единой Державой. Умер Мономах в возрасте 72 лет, оставив после себя многочисленное потомство. От двух браков у него было восемь сыновей и четыре дочери.

* * *

Что еще сказать про начало XII века? Земля людям того времени представлялась необъятно огромной, хотя край у нее вроде бы где-то имелся. Про чудесные страны Востока Марко Поло международной общественности еще не поведал, потому что пока не родился, а про Америку международная общественность не знала, потому что викинги, открывшие сто двадцать лет назад Новый Свет, эту самую общественность не удосужились проинформировать.

Была Земля, разумеется, плоской и стояла то на трех китах, то на трех слонах, то вообще черт знает на чем – в зависимости от господствующей идеологии. А с идеологией этой самой тоже всё было не слава богу.

Католики уже откололись от Греческой церкви. Поначалу поспорили вроде бы о малом: исходит ли Дух Святой от Бога-отца и от Бога-сына, или же только от Бога-отца? Дальше-больше: разругались вконец – до взаимных обвинений в ереси, богохульстве и даже до проклятия оппонентов. Правда, до исправления чужих заблуждений огнем и мечом дело пока не дошло, но все еще впереди.

Мусульмане тоже разошлись во мнениях вплоть до раскола на суннитов и шиитов, но по другому вопросу: стоит ли правоверным руководствоваться предписаниями одного только Корана, или столь же важное значение имеют и религиозные предания – сунны?

Как впоследствии метко заметил баснописец Крылов: «Кто прав из них, кто виноват – судить не нам. Да только воз и ныне там».

Так и жили в XII веке. Границы государств были зыбкими, подвижными и непривычными на современный взгляд, рыцари еще не носили блестящих доспехов – обходились кольчугами или кожаными куртками, обшитыми железными бляхами – и шлемов с пышными плюмажами, даже похожие на ведро шлемы еще не вошли в моду; стекол в окнах не было, «удобства», в лучшем случае, во дворе, даже валенки еще не изобрели! Живи, как говорится, и радуйся.

Часть 1

Глава 1

Декабрь 1124 года. Междуречье Горыни и Случи. Село Ратное

Казалось бы, дорога ровная, накатанная, кобыла молодая, сильная, сани почти пустые – должны бы уйти, но волки догоняли. Не очень быстро, но упорно и неумолимо. Рыжуха своим лошадиным умом и сама прекрасно понимала, чем может закончиться эта гонка, поэтому мать не нахлестывала ее, а только повторяла как заведенная:

– Ну, милая, выноси, ну, милая, давай…

Если сначала, когда волки только появились, она произносила это совсем негромко, то сейчас уже кричала в полный голос, словно от громкости ее крика зависела скорость саней. Мишка все пытался пересчитать преследователей, но постоянно сбивался – то на четвертом, то на пятом. Рядом с санями пластался в беге Чиф. Молодой пес вовсе не трусил и не собирался бросать хозяев, спасая свою собачью шкуру. Один на один он вполне способен был выйти против матерого волка, и результат схватки не предсказал бы никто, но кидаться одному против…

«Да сколько же их? Раз, два, три, четыре… семь! Вроде бы днем нападать не должны, совсем осатанели с голодухи, что ли? Должны, не должны, а вот напали и все тут! Блин! Догоняют, не уйдем. Семь штук, а у меня восемь выстрелов, мазать нельзя. Есть еще нож, топор и… Чиф. Хотя бы одного он на себя возьмет. Все равно, мазать нельзя».

– Миня! Стреляй! – крикнула, обернувшись к сыну, мать.

– Рано, мам, далеко еще!