Этруски. Быт, религия, культура

Происхождение этрусков

В VII веке до н. э. народы Этрурии овладели письменностью и, поскольку писали они на этрусском языке, правомерно называть регион и народ, его населявший, упомянутыми выше именами. До этого периода правомерно использовать лишь археологические термины, обозначающие определенные местные культуры. На страницах этой книги упоминаются два Виллановианских периода (IX и VIII века до н. э.), за которыми последовали ориентализирующий и архаический периоды, датируемые приблизительно VII и VI веками до н. э. соответственно. Впрочем, можно называть эти этапы архаическими периодами I—IV, подчеркивая тем самым их непрерывность и преемственность, как это делал Паллоттино и другие ученые.

Столь разная терминология напоминает нам о шаткости свидетельств, касающихся происхождения этрусков. Наиболее конструктивным подходом будет попытка проследить постепенную эволюцию народа, населявшего Северный Лаций и Тоскану на протяжении семи столетий. Важно помнить, что формирование общности людей зависит от множества самых разных влияний – социальных, культурных, политических или экономических, – которым подвергается народ на всем протяжении своего развития.

Интересующие нас данные можно частично получить, изучив материал, обнаруженный в ходе археологических раскопок, но не следует забывать и об известных нам исторических и лингвистических свидетельствах. Только путем постоянного пересмотра и переоценки всех этих свидетельств мы сможем, наконец, решить, были ли этруски родом из Италии и насколько правомерна исторически значимая версия о миграции этого народа из Восточного Средиземноморья.[4 - Автор хотел бы предупредить, что в данной главе обсуждается так много противоречивых теорий, что некоторые оценочные наречия, необходимые в других обстоятельствах, здесь просто опущены. Часто повторяемые слова «возможно» и «вероятно» лишь отягощают текст и отвлекают внимание читателя.]

Начнем с обсуждения доводов, приводимых в поддержку этих двух соперничающих теорий, внимательно рассмотрим свидетельства, содержащиеся в античных документальных источниках, а также взглянем на проблему с лингвистической точки зрения. Античные историки любили рассказывать предания и легенды, повествующие о происхождении городов и народов, часто придавая им этимологический оттенок. В нашем случае наиболее важными представляются труды Геродота, появившиеся на свет в V веке до н. э. Приведем предание, изложенное Геродотом, утверждавшим, что оно было рассказано самими лидийцами:

«В правление Атиса, сына Манеса, поразил Лидию страшный голод… Минуло восемнадцать лет. Бедствие, постигшее страну, все усугублялось. И вот решил царь разделить свой народ на две половины, и пришлось им тянуть жребий – кому остаться, а кому покинуть страну. Царь должен был править оставшимися, а прочим дал он в вожди своего сына Тиррена. Жребий был брошен, и те, кто должен был покинуть страну, отбыли в Смирну, построили корабли и отплыли на поиски новой родины и лучшей доли. Миновав много стран, они прибыли в Умбрию, где основали город. Отказавшись от прежнего своего названия «лидийцы», народ стал называть себя по имени сына царя, бывшего их вождем, «тирренами».

Гелланик с острова Лесбос, писавший о том же историческом периоде, что и Геродот, упоминает предание о пеласгах, которые прибыли в Италию и стали называться тирренами. Путаница между пеласгами и тирренами присутствует во многих трудах античных авторов. Связана она, видимо, с тем, что о пеласгах помнили как о народе, не говорящем по-гречески, который однажды заселил побережье Эгейского моря и который, подобно тирренам, был каким-то образом связан с островом Лемнос.

Античные историки признавали факт миграции этрусков с востока в Италию в далеком прошлом. По мнению Геродота, это произошло почти одновременно с Троянской войной. В Восточном Средиземноморье тогда рухнула микенская цивилизация и пала империя хеттов, другими словами, датировать исход этрусков, по Геродоту, следует XIII веком до н. э. или чуть более поздним временем. Прочие греческие и римские авторы сочли это предание занимательным и приукрасили его, добавив интересные вариации. Резюмировал общее мнение Сенека, написавший, что «Азия заявляет права на этрусков». Трудно сказать, как это предание согласуется с историей легендарного бегства на запад троянского героя Энея и основания римского государства, имевшей, судя по всему, особую значимость для этрусков: в Этрурии было обнаружено несколько изображений героя, включая статую Энея, несущего на плечах своего престарелого отца. Статуя была обнаружена в Вейях и датируется V веком до н. э.

К сожалению, в нашем распоряжении слишком мало сведений, почерпнутых непосредственно из этрусских источников. Самым важным из них представляется этрусское летоисчисление saecula (столетий). По мнению этрусков, каждому народу отводился определенный период существования. При этом самим этрускам было отпущено десять столетий – периодов неравноценной длины, в основе которых лежала продолжительность жизни самого долгоживущего человека, считая с конца предыдущего столетия. Некоторые римские авторы упоминают об этой системе летоисчисления, но расходятся в своих подсчетах. Наиболее вероятным представляется вариант самих этрусков, согласно которому их первое столетие, saeculum, началось примерно в XI или X веке до н. э.

Судя по всему, даже сами этруски не впаолне верили в предание о миграции с востока, а в I веке до н. э. Дионисий Галикарнасский написал свою историю, намереваясь показать, что римляне, тогда являвшиеся властителями Средиземноморья, имели греческие корни. Он заключил, что этруски были коренной италийской народностью, однако приведенные им доводы вызывают сомнение.

К античным теориям можно прибавить современное предположение о том, что этруски мигрировали с севера. Эта гипотеза была популярна в XIX столетии и основывалась на лингвистических свидетельствах, а именно на том, что некоторые надписи, сделанные на этрусском диалекте, были обнаружены в Ретийских Альпах в верхнем бассейне Адиже. Впрочем, ученые пришли к выводу, что эти надписи датируются IV веком до н. э. или более поздним периодом. Они могли быть сделаны людьми, говорящими на этрусском языке, которые вынуждены были бежать из долины По в горы во время набегов галлов. Эту теорию в свое время поддерживал Ливий и другие авторы. Самая недавняя гипотеза в защиту северного происхождения этрусков исходит от тех ученых, кто отождествляет этрусков с их предшественниками, виллановианцами, и кто считает, что культура Вилланова зародилась в регионе близ Болоньи. В соответствии с этой теорией этрусский язык мигрировал на юг через Апеннины вместе с другими культурными особенностями виллановианцев.

За пределами Италии наиболее близкий к этрусскому из известных нам языков обнаружен в надписях, датируемых VII и VI веками до н. э., на острове Лемнос, который у греков ассоциировался с тирренами. Для всех, кто убежден, что у этрусков были восточные корни, это свидетельство подтверждает наличие некоторого сходства между этрусским языком и некоторыми ранними диалектами эгейского региона. С другой стороны, те, кто считает, что этруски являлись коренной италийской народностью, предполагают, что ранний диалект Лемноса и этрусский язык представляли собой разрозненные остатки языка, на котором некогда говорили по всему Средиземноморью до прибытия греков и италийских народов – представителей индоевропейской языковой семьи.

Могут ли результаты археологических раскопок пролить свет на эту путаницу? Некоторые ученые, отмечая перемены, происходившие в Северном Лации и Тоскане с VIII века до н. э., считают, что эти изменения могут служить доказательством прибытия нового и доминирующего национального единства – этрусков, которые сумели подчинить себе виллановианцев. В поддержку этой теории было высказано много доводов: постепенная смена ингумации кремацией в погребальных обрядах; сходство некоторых этрусских захоронений с теми, что были обнаружены на Востоке, в особенности с захоронениями царского дома Лидии; положение, занимаемое в обществе женщинами, и традиция писать имя матери наравне с именем отца в надгробных надписях, что напоминает ликийский обычай. Другие свидетельства в поддержку этой теории мы находим в тех видах гаданий, которые использовались этрусками для толкования воли богов, в особенности это касается гадания на внутренностях животных, известное вавилонянам и другим народам Востока. Последнее, но не менее важное свидетельство – число и влияние богов, заимствованных у эгейцев и народов Восточного Средиземноморья. Этот факт убедил некоторых ученых в реальности миграции этрусков с Востока в эпоху колонизации.

Здесь следует отметить два момента. Прежде чем говорить об убедительности той или иной теории, необходимо установить источник миграции и время, когда она могла иметь место. Кроме того, нам известно, что торговые пути греков пролегали вдоль восточного побережья Италии с начала VIII века до н. э. и что финикийцы могли посещать Западное Средиземноморье и в более ранний период. Таким образом, прежде чем высказывать предположение о миграции целого народа, мы должны быть уверены, что упомянутых торговых контактов было недостаточно, чтобы объяснить появление в Этрурии элементов культуры Восточного Средиземноморья. Необходимо учитывать воздействие торговых контактов, а также растущую покупательную способность народа, что все вместе способствовало росту благосостояния, возникновению правящего класса и быстрой смене культурных представлений.

Учитывая все вышеизложенное, можно под новым углом взглянуть на результаты археологических раскопок. По мере того как появляется все больше информации о местных культурных центрах VIII и VII столетиий до н. э., все яснее становится, что существует четкая преемственность, проходящая красной нитью от культуры Вилланова I через культуру Вилланова II с импортом товаров с востока Средиземноморья и Греции до ориентализирующего периода, когда возникают свидетельства появления этрусков в Этрурии.

Изменение погребальных обрядов не было внезапным и могло стать следствием возвращения старой италийской формы ритуала. Совершенствование типов захоронений можно расценить как постепенный прогресс, в основе которого могла лежать иная форма погребального обряда, и частично как свидетельство роста благосостояния народа. Социальное положение этрусских женщин выглядит явной аномалией среди италийских народов. К сожалению, нам неизвестно, когда именно этот социальный обычай или практика гадания на внутренностях животных попали в Италию. Кроме всего прочего, изучение товаров, импортируемых в течение VIII и VII веков до н. э., показывает, что именно торговля, а не миграция могла лежать в основе перемен и начала новой эпохи.

Некоторые греческие и восточносредиземноморские товары начали появляться в Северном Лации в начале VIII века до н. э. По всей вероятности, поставщиками выступали эвбейские греки, которые обосновались на острове Искья еще до середины столетия. В конце периода Вилланова II и на протяжении ориентализирующего периода отмечается постепенное увеличение объема импортируемых товаров. Сначала это не оказывало никакого влияния на виллановианские ремесла, но время шло, и местные ремесленники все чаще и чаще стали копировать чужеземные формы. В начале VII века до н. э. уже появляются изделия, авторами которых были приезжие греческие гончары, работавшие в Этрурии, а немного позже можно говорить о появлении ремесленников-беженцев с Восточного Средиземноморья, в особенности из тех его регионов, что попали под власть Ассирии. К этому времени западные финикийцы и особенно уроженцы Сардинии расширили свою торговлю. Количество ввозимых товаров увеличивается, отражая растущее благосостояние Этрурии.

Спектр ввозимых товаров демонстрирует сложную систему торговли. Товары импортировались из нескольких регионов с высокоразвитой культурой на востоке Средиземноморья. Кроме того, многие товары, произведенные на Востоке и предназначенные для Этрурии, могли проходить через руки греков, а другие изделия греки либо переделывали, либо копировали, прежде чем отправить их дальше на Запад. Можно сказать, что среди обширного ассортимента ввозимых товаров почти нет таких, которые бы беспрепятственно добирались с Востока на Запад. Отсюда можно сделать вывод, что речь идет не о миграции народа с Востока, а о высокоразвитой системе торговли, развивавшейся более столетия.

Изучив типы ввозимых товаров, можно нарисовать схему торговли, особенно показательными в этом плане являются изделия из бронзы, которые иногда путешествовали на значительные расстояния. Помимо местных имитаций существовали и подлинные импортные товары. Довольно рано, в период Вилланова, появляется новая форма конской упряжи с бронзовой нащечной пластиной (рис. 6,?). Внешний вид этого предмета был, вероятно, позаимствован из иранской конской упряжи, но потом иранский стиль смешался в Этрурии с греческим геометрическим стилем. Форма шлемов на головах, укрепленных на конце бронзовой подставки, обнаруженной в Ветулонии и датируемой VII веком до н. э., близка по форме к шлемам Урарту – царства железного века, расположенного на территории современной Армении (рис. 6,а). Необычная, снабженная колесами подставка из Бизенцио представляет собой местную копию, изготовленную в начале VII века до н. э., тип этот был хорошо известен в кипрском позднем бронзовом веке, откуда он попал на Крит и, по всей вероятности, в Италию.

Две конические подставки для котлов, найденные в Палестрине, ввезены с Востока, сами котлы, прилагающиеся к ним, вероятно, были изготовлены в Греции.

Рис. 6. а – конские удила из Палестрины; б – подставка из Ветулонии.

Среди прочих импортных товаров, ввезенных с Востока в этот период, можно отметить: серебряные финикийские чаши; бронзовую голову льва ассирийского производства, найденную в Вейях; трезубец из Ветулонии, ближайшие аналоги которого производились в кавказском или иранском регионах. Наконец, бронзовый котел с деталями в виде бычьих голов из Кум и фибула из Южного Лация свидетельствуют о том, что Фригия и западный регион Малой Азии поддерживали торговые связи с Западом, хотя товаров из этой области в Этрурии не так уж и много.

Все указанные предметы демонстрируют широкий спектр источников импорта. Очевидно, что торговые связи Этрурии были подобны тем, что установились немного ранее между Грецией и Восточным Средиземноморьем и привели к революционным изменениям стилей, как это произошло и в Этрурии.

Если подобное толкование верно, возможно ли увязать теорию миграции этрусков с Востока с результатами археологических раскопок? Возвращаясь назад, ко времени появления первых письменных источников в VII веке до н. э., мы не находим ни одного признака миграции ни в тот период, ни во время предшествующего периода Вилланова II, начавшегося около 800 года до н. э. Следовательно, можно говорить об отождествлении этрусков с их предшественниками в интересующем нас регионе. Эта гипотеза совпадает с утверждением Эфора о том, что еще до того, как греки основали колонию на Сицилии, то есть до 734 года до н. э., на греческих мореплавателей, бороздивших западные моря, нападали тирренские пираты. Если принять датировку Эфора как верную, мы увидим, что она совпадает со словами Гесиода, упоминавшего живших на западе тирренов.

Преемственность между периодами Вилланова II и Вилланова I, начавшемся в IX веке до н. э., была непрерывной. У нас нет данных о значительной миграции народов в Северном Лации или Тоскане на протяжении этих периодов, нам также ничего не известно о торговле с эгейскими народами или Восточным Средиземноморьем. Однако в культурах запада Центральной Италии отмечены следы традиций Восточного Средиземноморья. Среди товаров, ввезенных из этого региона, можно отметить фрагменты бронзового треножника, который можно датировать XII – началом XI веков до н. э. Появление его можно объяснить косвенными торговыми связями финикийцев с Западным Средиземноморьем, однако более вероятно, что как подлинные ввозимые товары, так и отголоски традиций Восточного Средиземноморья, отмеченные в период Вилланова I, являлись свидетельством активности микенских мореплавателей на Западе или морскими торговыми связями более позднего периода.

В заключение можно сказать, что на сегодняшний день теории о миграции этрусков с Востока представляются необоснованными. Однако источников, упоминающих об этом, достаточно для того, чтобы вопрос оставался открытым.

Глава 3

История Этрурии до конца периода Римской республики

Жизнь Этрурии протекала на фоне ориентализирующего, архаического, классического и эллинистического периодов истории Греции и возвышения Римской республики. Благодаря этому можно проследить историю этрусков в совокупности с великими событиями, достижениями искусства средиземноморских цивилизаций и постепенным распространением влияния этих культур на варварские народы Италии и Европы.

Из-за невозможности расшифровать этрусские письменные памятники нам мало известно о внутренней жизни Этрурии. С точки зрения развития искусства можно установить взаимоотношения между этрусскими городами и окружающим миром. О жизни этрусков мы можем судить только по работам греческих и римских авторов, написанных иногда предвзято и зачастую спустя долгое время после описываемых событий. Основное внимание греческих и римских историков было сосредоточено отнюдь не на Этрурии, поэтому приходится черпать информацию об этом регионе из описаний событий, имевших место за его пределами. И все же попытаемся хотя бы в общих чертах описать развитие Этрурии и ее сражение с Римом.

Так называемый ориентализирующий период начался у этрусков в начале VII века до н. э. Начало этого периода пришлось примерно на 700 год до н. э. или на время возведения гробницы Боккорис в Тарквинии, датируемой 675 годом до н. э. В этой гробнице были обнаружены предметы, изготовленные в стиле культуры Вилланова, а также импортные и местные товары, демонстрирующие влияние Греции и Восточного Средиземноморья. В течение VIII века до н. э. новые культурные веяния в основном влияли на Северный Лаций, тесно связанный по суше и морю с Кампанией. Вскоре в Ветулонии, Популонии и других поселениях, богатых залежами железной руды, стали появляться такие же пышные захоронения. Постепенно новое влияние распространилось на весь регион. Этрурия, наконец, заняла свое место среди средиземноморских цивилизаций, передавая ориентализирующий стиль своим соседям, которые, в свою очередь, оказывали влияние на живущие рядом с ними народы. Торговля, ранее сосредоточенная в основном на юге, теперь обратилась на север, в Европу, за Альпы.

И греки, и финикийцы продолжали колонизацию Западного Средиземноморья, что имело большое значение для этрусков. Финикийцы заселили южное и западное побережья Сардинии и начали долгую борьбу за доминирование на всем острове. Группа халкидских греков из Кум основала колонию в Мессине, на сицилийской стороне Мессинского пролива. К этому поселению вскоре добавилось еще одно в Реджио (Региуме) на противоположном берегу, – таким образом этот морской путь оказался всецело в руках греков. Греческий город Сибарис, расположенный на западном берегу залива Таранто, основал колонии в Пестуме (Посейдония) и вблизи реки Лао, на узком перешейке на севере Калабрии, предоставлявшим доступ к Тирренскому морю.

В VII веке до н. э. торговля, основанная на разработке обширных залежей полезных ископаемых, подняла Этрурию на новую ступень благосостояния. Тем временем группы виллановианских поселений начали объединяться в города, с ростом контроля над окружающими поселениями формировалось ядро полиса. Новый правящий класс сооружал для себя прекрасные фамильные склепы. В середине VII века в Этрурию прибыл грек из знатной семьи, Демарат из Коринфа, покинувший свой родной город в момент политического кризиса. С собой Демарат, поселившийся впоследствии в Тарквинии, привез греческих художников.

У Демарата было двое сыновей, один из которых, называемый в римских источниках Лукумон, взял в жены знатную этрусскую девицу Танаквиль. Лукумон немного добился в Тарквинии, поскольку не был чистокровным этруском, и, побуждаемый супругой, которая не могла снести такого унижения, покинул Тарквинию и отправился в Рим. Ливий пишет:

«И вот добрались они до Яникула, и, когда сидели в своей крытой повозке (carpentum), орел плавно спустился к ним с неба и сорвал с головы Лукумона шапку, после чего с шумом взлетел, затем снова спустился, словно посланец богов, водрузил шапку на голову Лукумона и растаял в вышине. Подобное предзнаменование Танаквиль восприняла с радостью, будучи женщиной умудренной в предзнаменованиях, как и большинство этрусков».

Танаквиль истолковала предзнаменование, сообщив Лукумону, что его ждет величие. Предсказание сбылось, когда супруг Танаквиль стал первым этрусским царем Рима, под именем Луция Тарквиния. Во время своего правления он успешно сражался с сабинянами, всячески стремился расширить власть Рима среди латинских народов и вел большое городское строительство.

Преемником Тарквиния стал Сервий Туллий, о котором сохранилось много преданий. Император Клавдий, весьма сведущий в этрусской истории, говорил, что этруски называли Сервия Туллия Мастарной и что он был постоянным спутником Целия Вибенна во всех его приключениях. Мы знаем об этом Целии Вибенне и его брате Авле из этрусских эпиграфических и римских источников; сохранилось также и несколько этрусских изображений, повествующих об их подвигах. Самыми известными являются сцены, запечатленные на стене гробницы Франсуа в Вульчи, роспись датируется IV веком до н. э.

Традиционными датами правления Луция Тарквиния Старшего в Риме считаются 616—578 годы до н. э. Вряд ли можно считать совпадением, что около 600 года до н. э. этруски смогли продвинуться на юг, в плодородные равнины Кампании, где они впервые столкнулись с греками из Кум. Это соседство оказалось весьма плодотворным с точки зрения культурного обмена, продолжавшегося на протяжении всего VI века до н. э. (рис. 7). Неясно, какую именно форму приняла эта колониальная экспансия. По числу двенадцати городов Этрурии было основано двенадцать колоний, самой крупной из которых была древняя Капуя (современный город Санта-Мария-ди-Капуя-Ветере), которую этруски называли Вольтурнум; это имя все еще носит протекающая рядом река. Миновав Кумы, этруски продвинулись к югу от Салерно и установили контакт с Пестумом (Посейдония), а оттуда с Сибарисом, городом-метрополией, который в тот период переживал расцвет. Сибарис был известен своими тесными связями с Милетом, греческим городом в Малой Азии, и это, без сомнения, был главный путь, по которому ионийский стиль пришел в Этрурию и оказал в тот период серьезное влияние на искусство этрусков. Есть сведения о том, что в Этрурии работали ионийские художники, возможно, они вынуждены были бежать с родины после ее покорения Лидией, а после и Персией.

Рис. 7. Карта Этрурии и направления этрусской колониальной экспансии.

Около 525 года до н. э. этруски перешли через низкие перевалы Апеннин и спустились в область Болоньи, которая в течение длительного времени являлась крупным центром северной культуры Вилланова. По преданию, этрусский город в этой области, названный Фельзиной, был основан Окном, сыном или братом основателя Перуджи. Можно предположить, что в процесс колонизации были вовлечены и северные города, в особенности Вольтерра. Судя по всему, было основано двенадцать городов. Данные археологических раскопок указывают на то, что этруски не переходили западные границы Эмилии. К северу от По следы этрусков встречаются редко, сомнительно, что они когда-либо селились западнее реки Тичино, на берегах которой произошло первое серьезное сражение с галлами. Вероятно, Ливий все-таки преувеличивал, когда писал, что под властью этрусков оказалась вся долина до подножия Альп, за исключением территории венетов, живших в регионе близ современной Венеции. В это время этрусская колониальная экспансия достигла своего апогея, и даже Катон говорил, что «почти вся Италия оказалась под властью этрусков».

Два порта – Спина и Адрия – обеспечивали северным этрускам выход в Адриатическое море. Рост экономического процветания этрусских поселений, располагавшихся в долине По, можно оценить по количеству амфор, ввезенных из Аттики. В конце VI и начале V века до н. э. объем импорта резко вырос, очевидно, этруски воспользовались предоставленным Адриатикой выходом на Восток, когда взаимоотношения этрусков с греками в Тирренском море стали особенно напряженными.

Семена этой враждебности взошли, когда столкнулись интересы этрусков и греков в Кампании, но вообще морское соперничество между двумя этими народами было делом давним и постепенно перешло в борьбу за господство на море. Фокейцы из греческого города в Малой Азии, известные мореплаватели, одержали победу над карфагенянами и основали колонию в Марселе, у устья Роны, около 600 года до н. э. Почти сорок лет спустя они основали колонию в Алалии (современная Алерия) на восточном побережье Корсики и, возможно, предпринимали попытки закрепиться на Сардинии. После падения Лидии в 546 году до н. э. городам Ионии стала угрожать Персия. На встрече Панионийской лиги решено было переселить греков из Малой Азии в полном составе на Сардинию. Этот план никогда не был осуществлен, но почти половина населения Фокеи переселилась в Алалию. Греческая колонизация корсиканского побережья напротив Этрурии, должно быть, посеяла тревогу в этрусских прибрежных городах. Карфагенянам тоже не нравились посягательства на Сардинию. Объединенные общими интересами, этруски и карфагеняне сплотились. Аристотель говорил о них, как об образцовых союзниках.

Около 535 года до н. э. объединенные флотилии этрусков и карфагенян вступили в сражение с фокейцами. Те одержали победу с небольшим преимуществом, но потеряли так много кораблей, что вынуждены были покинуть Алалию и в конце концов поселились в Велии, южнее Пестума. Сардиния осталась в руках карфагенян, а этруски основали колонию на Корсике. По утверждению Геродота, после сражения карфагеняне и этруски привезли своих пленников на берег и там насмерть забили камнями. По преданию, после этого всех, кто проходил мимо места казни, поражала болезнь. Жители Черветери (Цере) отправили гонцов в Дельфы, чтобы те узнали, каким образом можно искупить грех. Оракул велел учредить игры в честь погибших, и когда это было сделано, зловещее знамение исчезло. Геродот упоминает, что эти игры проводились и в его время.

Почти десять лет спустя, в 524 году до н. э., этруски снова встретились с греками на поле брани, на этот раз на суше. Теперь на карту была поставлена Кампания. Этруски собрали армию в полмиллиона человек и попытались захватить Кумы, но Аристодем с горсткой солдат одержал над этрусками победу, собственноручно убив вражеского полководца в поединке. Еще одно событие, оказавшее сильное влияние на этрусков, произошло в 510 году до н. э. Греческий город Сибарис в течение длительного времени соперничал с соседним городом Кротоном, наконец, воины Кротона одержали победу над Сибарисом. Город был стерт с лица земли, а его жители бежали.

Почти в то же время этруски нанесли еще одно поражение. Тарквиний Гордый сменил Сервия Туллия на римском троне. При нем усилилось влияние Рима на его латинских соседей, в городе начались крупномасштабные строительные работы. Однако из-за своего высокомерия и заносчивости царь лишился поддержки аристократии и народа. Произошел переворот, в результате которого последний этрусский царь был изгнан из Рима и там была установлена республика. Случилось это в 509 году до н. э. Что происходило потом, не совсем ясно. Согласно преданиям, Тарквинии обратились за помощью к Порсенне, царю Клузия (современный Кьюзи), и тот осадил Рим. Подробности осады неизвестны, однако Порсенна вернулся домой, так и не возвратив Тарквиниям римский трон. Позже этруски потерпели поражение под Аричией, городом к югу от Рима, а затем утратили господствующее положение и в Южном Лации и на дорогах, ведущих на юг, в Кампанию.

Итак, греческие города, расположенные в Малой Азии, в 545 году до н. э. вошли в состав Персидской империи. В конце столетия они подняли восстание, в котором приняли участие и города материковой Греции. V век начался с грандиозного сражения греков и персов. Конфликт закончился победой греков при Саламисе в 480 году до н. э. и Платеях. В античности говорили, что в день сражения при Саламисе сицилийские греки выиграли решающее сражение против варваров Запада. Конец VI века до н. э. стал временем роста напряжения между греками и карфагенянами, которые в 480 году до н. э. направили в Сицилию крупные экспедиционные войска. Им противостояли греческие города во главе с Сиракузами, одержавшие крупную победу при Химере. Это сражение определило ведущую роль греков и, в частности, Сиракуз на Сицилии в течение следующих восьми лет. Тесные связи между этрусками и карфагенянами в тот период подтвердила находка трех золотых таблиц в Пирги, одном из портов Черветери (Цере). Таблицы были покрыты надписями, одна из которых сделана на древнекарфагенском языке, а остальные переведены на этрусский.

Сокрушительное поражение союзников не могло не повлечь за собой негативных последствий для этрусского народа. Теперь этруски, жившие в Кампании, зависели от поддержки с моря. В 474 году до н. э. греки из Кум попросили помощи у Сиракуз. Гиерон направил свой флот в Тирренское море и там, близ Кум, нанес поражение этрускам. После сражения на этрусском шлеме была сделана надпись, и Гиерон в Олимпии посвятил его богам. Этот шлем был обнаружен в 1817 году, теперь он находится в Британском музее. После победы Гиерон разместил гарнизон на Искье, позднее сиракузцы стали совершать рейды на Эльбу и этрусские поселения Корсики.

Этруски утратили былое господство на Тирренском море, а в V веке до н. э. стало понятно, кто становился их самым крупным соперником на суше. Молодая Римская республика набирала силу. Она уже доминировала среди своих латинских соседей и боролась с варварскими племенами. В Кампании на равнину с холмов спустились самниты, в 423 году до н. э. они захватили Капую, подорвав влияние этрусков в регионе, а вскоре заняли и греческий город Кумы.

V столетие и первая половина IV века до н. э. стали временем первого этапа долгой борьбы между этрусскими государствами и Римом. Она началась с ряда походов, направленных против Фиден (современный город Фидене). Этот маленький городок, союзник этрусков, был расположен на левом берегу Тибра всего в 10 километрах вверх по течению от Рима. В 435 году до н. э. Фидены были взяты римлянами, которые после этого переключились на Вейи, крупный этрусский город, расположенный всего в 18 километрах к северу от Рима.

В это трудное время вейенты объединились со своими соседями и союзниками фалисками, народом, населявшим область вокруг Чивита-Кастеллана по правому берегу Тибра и принявшим культуру этрусков, хотя говорили они на диалекте, родственном латыни. Оба народа осознавали грозящую им опасность, и первые официальные попытки объединить этрусские города-государства относятся как раз к этому периоду. Впрочем, попытки эти нельзя назвать удачными. Этруски не желали объединяться, одни потому, что им не пришелся по душе недавно выбранный царь Вей, другие – под давлением галлов с севера. Таким образом, Вейи остались практически один на один с римлянами со слабой надеждой на помощь фалисков.