Лондон – Париж

* * *

2. Лондон. Уголовный суд Олд-Бейли.

В помещениях толпится множество народа: посетители, рассыльные, клерки, юристы в париках и мантиях. Конторка с кипою бумаг. Старый клерк диктует молодому.

Старый клерк. Пиши: убийств – восемь, подлогов – пятнадцать; так, мелкие кражи… Не пиши, это в конце. Поджоги – пиши, три…

* * *

Сидней Картон в небрежно накинутой мантии, с париком под мышкой поднимается по центральной лестнице. Навстречу ему – другой молодой адвокат.

Адвокат. Привет, Картон! Ты слышал новость? В парламенте подняли вопрос об отмене квалифицированной казни.

Картон (вздыхая). Новость хорошая. Лет десять подебатируют и, глядишь, отменят. Только моему подзащитному это уже не поможет.

Адвокат. А, это дело о шпионаже! Я совсем забыл. Зачем вы со Страйвером за него взялись? Оно же совершенно безнадежное!

Картон. Рекомендация мистера… (осекается)…одного старого друга… отказать было нельзя.

Адвокат. А этот парень действительно шпион?

Картон. Такой же, как мы с тобой, старина. Но как это объяснить присяжным, совершенно непонятно.

Адвокат (покачивая головой). Вот идет Страйвер. По-моему, он уже в бешенстве.

По галерее быстрым шагом идет Страйвер. Картон бросается его догонять. Оба входят в комнату для адвокатов.

Страйвер. Мерзавец! Просто мерзавец! – Его дело! Хочет, чтоб его на куски разорвали? Пожалуйста! Но ты представляешь, каким я буду выглядеть идиотом?

Картон. Не только ты, Дик!

Страйвер. Конечно! Ты ведь не собираешься выступать? Ты будешь подавать реплики! – А я? На чем я должен строить защиту? Он дал нам хоть какой-нибудь материал? – Ублюдок!

Картон. Очень изысканный ублюдок. Аристократ до кончиков ногтей.

Страйвер. Ты так думаешь?

Картон. Уверен. Поэтому он ничего не хочет говорить о своей жизни во Франции. И имя у него, конечно же, измененное. Кстати, Дик! На кого он похож? У меня такое чувство, как будто я его хорошо знаю. А я его никогда раньше не видел.

Страйвер. Он похож на человека, которого должны подвергнуть квалифицированной казни! Я что, по-твоему? Бесчувственная скотина? Мне нравится смотреть на живого парня и думать, что его скоро будут потрошить как!.. Черт бы его побрал!

А ты знаешь, Картон, ведь он же не соображает, каким образом его отправят на тот свет! До меня это только сейчас дошло! – Ну вот что! Я уже к нему не пойду. Но если ты туда отправишься, ты растолкуй ему, пожалуйста, что значит квалифицированная казнь в Соединенном Королевстве.

* * *

Дарней в тюремной камере. Он мерит ее шагами, делает какие-то упражнения, чтобы размяться.

В зарешеченное окошко под потолком льется свет. Дарней поднимает голову и смотрит на окошко.

* * *

Тюремщик отворяет дверь, впуская Картона.

* * *

Дарней и Картон.

Картон. Ну что, мистер Дарней, отказываетесь нам помочь?

Дарней. Наоборот, я рассчитываю на помощь вашу и мистера Страйвера.

Картон. Но мы же не чудотворцы! Вы войдите в положение присяжных. Человек приезжает из Франции, поселяется в Англии, но при этом на месте не сидит, а все время разъезжает взад-вперед. А у нас не самые лучшие отношения с Францией, и только что закончилась война с американскими колониями. И тут на него поступает донос от добропорядочного патриота, что в самый разгар военных действий он был замечен на территории военной судоверфи. Кому они должны верить?

Дарней. Я этого негодяя видел мельком один или два раза. Что ему вздумалось отправлять меня на тот свет?

Картон. Он состоит платным агентом в тайном сыске. Службу свою несет нерадиво. А тут подворачивается случай и жалованье оправдать, и, возможно, получить награду.

Дарней. Но это же людоедство!

Картон. Совершенно верно, мистер Дарней, это людоедство. Моя юридическая практика и мои исторические познания меня уже давно убедили в том, что человеческие особи с большой охотой занимаются людоедством. А есть еще множество завуалированных форм, и есть законы, которые их допускают и поощряют. – Ну как, станем подыгрывать людоедам?

Дарней (смущенно). Мистер Картон! Я ведь не так глуп, как может показаться. Я понимаю, что моя позиция мне не на пользу, и вашей адвокатской репутации тоже. Но поверьте, если я начну рассказывать о причинах, по которым я эмигрировал, нам с вами легче не станет. Бедные присяжные совсем собьются с толку.

Картон (едва скрывая раздражение). Конечно, они плебеи и их дело судить плебеев. Дела таких персон, как вы, у нас разбираются в палате лордов!

Дарней (искренне удивлен). А что вам дает основания?..

Картон (перебивая). Ваше высокомерие! Вам грозит смерть, мучительная смерть! А вы пальцем пошевелить не хотите! Не хотите говорить правду – надо выбрать правдоподобную версию! Мы вам предлагали, и еще сейчас не поздно! А вы только демонстрируете свое презрение к смерти.

Дарней. Мистер Картон! Уверяю вас, что вы ошибаетесь.

Я не хочу придумывать какие-то версии, потому что я знаю себя, я непременно запутаюсь и еще больше испорчу дело.

А что касается смерти, то она, честное слово, не входила в мои ближайшие планы. И я предпочитаю о ней не думать, я предпочитаю обдумывать свои планы. Я знаю, что в этом деле очень многое против меня, но не всё, не всё… Есть и другие силы.

Дарней глазами указывает вверх.

Картон. И вы всерьез верите, что высшие силы вмешиваются в нашу презренную жизнь?

Дарней. Если я останусь жив, то буду в это твердо верить. А в противном случае буду точно знать.

* * *

Картон идет по улице.

Картон (про себя). Ну что же мне с тобой делать, маркиз Карабас? И на кого же ты так похож?

* * *