Путь Элинор к Дару

Неожиданная находка заставила ее остановить чтение. Девочка бережно взяла засушенный между страницами листочек наэно. Она вспомнила, с каким интересом читала старую книгу о растениях-покровителях, как долго искала, где же обитает это загадочное растение, связанное с ее именем. Узнав, что наэно водится только за городом Грос, она попросила отца привезти листочек. Элинор особо не надеялась, что вечно занятой отец исполнит ее просьбу. Но к ее удивлению, папа не забыл и привез ветку растения. Элинор тогда и засушила один листик, положив его в любимую книгу.

Сейчас она держала сухой талисман за маленький твердый кончик и любовалась его прожилками, просвечивающимися под светом лампы. Вдруг лист на глазах изумленной девочки рассыпался. «Почему он превратился в прах? – озадаченно подумала Элинор, – не было ни ветра, ни неловкого движения рукой…»

Она с сожалением стряхнула пыль со страницы и предположила: «Наверно, листок рассыпался от старости». Размышлять, что растение-покровитель тоже ее покинуло, ей не хотелось. Элинор вновь углубилась в приключения лунов.

Когда девочка прочитала больше половины книги, ее глаза стали слипаться. Она запихнула книжку под подушку, чтобы не расставаться с лунами, выключила лампу и заснула.

Глава 2. Встреча

«Дзинь-тинь», – пропел железный рукомойник, Элинор подставила ладони под тоненькую холодную струйку. Звякнув на прощанье ещё разок, она плеснула водой на ближайший цветок и вернулась в комнату. Сумка с одеждой и вещами была собрана. Элинор приподняла ее – тяжёлая.

Девочка окинула взглядом старый дом. Как хорошо она знала все доски на полу и все вещи: «Вот бабушкино любимое старое кресло, закрытое пледом, потому что лопнула протертая кожа, сидеть на нем удобно. А эти деревянные резные стулья ужасно тяжелые». Элинор вспомнила, как любила их сдвигать, накрывать одеялом, а потом сидеть в «домике», когда была малышкой. «Сундук в углу – бабушка складывала туда запасы круп и сухих фруктов, – девочка мысленно прощалась с вещами. – А на этом диванчике мы сидели и разбирали нитки, сматывали их в клубки. Бабушка учила меня вязать шарф, заставляла считать петли лицевые и изнаночные, а я их вечно путала и приходилось распускать ряды», – с грустью вспоминала девочка.

Элинор вытащила из шкафа маленькую сумку, которую любила носить на плече, положила туда теплую тонкую шаль. «Бабушка в Доме Нового здоровья по ней должно быть скучает и сожалеет, что забыла взять», – решила Элинор. Она сунула с собой книжку про лунов и мешочек орехов, которые нашла в буфете.

«Заберу большую сумку на обратном пути, – решила девочка, – а сейчас пойду короткой дорогой к дальнему входу в город, так быстрее доберусь до Дома Нового здоровья».

Элинор понимала, что собирается нарушить запрет, и ей это доставляло удовольствие. Детям разрешалось ходить в город только по главной дороге. Она знала, что это разумное требование, все жители и гости предпочитали входить в город через главные ворота, и к тому же так удобнее было попасть на центральную площадь и во дворец. Дальними – пользовались в основном охотники, так как их путь лежал в сторону гор. Никому из жителей поселка не нравилось ходить в город короткой дорогой, напрямик через мрачный лес. Люди опасались встречи со старыми деревья, такие же древними, как сам мир. Поговаривали, что они порождение темных сил. Именно в этом лесу пропал отец Элинор, напали на него деревья или враги, так и осталось загадкой. Жители поселка предпочитали пройти расстояние побольше, но попасть на главную дорогу, ведущую в город.

Дошагав до развилки, Элинор остановилась, но все же повернула в сторону дальних ворот. Легенды о мрачном лесе ей не вспомнились, зато мысли о несправедливости мира одолевали ее. «Подумать только, гибель отца, предательство матери, а теперь еще потеря Фосео и дома – почему все это свалилось на меня?» – с возмущением думала девочка. Ее душу рвали на части два противоположных желания: навредить матери и ее гнусному мужу, а одновременно с этим Элинор хотелось привлечь к себе внимание. «Вот пропаду я в лесу, тогда мама поплачет. Будет наконец-то думать про меня, а не про «этого», – так рассуждая, Элинор вышла на опушку.

Ближний лесок девочка знала хорошо. Они с ребятами из поселка бегали сюда за ягодами, грибами или просто погулять, но дальше, в глушь никогда не забирались. Через полчаса ходьбы Элинор заметила, что тропа стала едва различимой. «Охотники могли бы и расширить дорогу», – проворчала она себе под нос. Мрачный лес обступил девочку со всех сторон, но она ничего не замечала, в душе кипела злость на отчима: «Это он выкинул моего Фосео!» – Элинор с яростью втыкала в рыхлую землю палку, на которую опиралась при быстрой ходьбе, представляя, что протыкает грудь мерзкого эльфа.

Неожиданно она почувствовала легкое головокружение и остановилась. Вместо узкой тропки, перед ней раскинулась поляна. Земля шевелилась, принимая черты огромного лица. Элинор хотела сделать шаг назад, но шепот ласково позвал: «Иди сюда, сюда…». Повинуясь голосу, девочка двинулась вперед, плохо понимая, что происходит. Неясный контур губ стал четче, женский лик, проступивший из земли, был прекрасен. Элинор почувствовала, что ноги ее приятно расслабляются, взглянула на них и ужаснулась. Корни деревьев оплели ее щиколотки. Она рванула одну ногу, но голос вновь позвал. Прекрасный женский лик не давал уйти. По коленям проползло что-то жесткое, Элинор поняла, что корни добрались туда, смотреть вниз ей не хотелось. «Меня затянут деревья под землю? Неужели так же здесь погиб мой отец?» – девочка не успела испугаться, все ее мысли направлял голос. «Иди сюда…» – кроме лика и голоса Элинор больше ничего не различала, мир перестал для нее существовать.

Резкий запах капусты и лука заставил Элинор открыть глаза. Какой-то незнакомый мальчик вкладывал ей в рот кусочки пирога и приговаривал: «Жуй, еще жуй!» Она послушно двигала челюстями и глотала, ничего понимая. Наконец, задала вопрос:

– Ты кто? Зачем суешь мне еду?

– Я Жан, вытащил тебя из мрака деревьев с помощью этого пирога, ты могла погибнуть, – ответил незнакомец.

– Рыцарь-спаситель с тушеной капустой, – хихикнула Элинор, но тут же осознала весь пережитый ужас. – Извини, как ты меня нашел и что со мной случилось?

Жан протянул ей остаток пирога и начал рассказ:

– Я шел по опушке, вдруг ощутил, что в глуши кто-то очень встревоженный и злой. Охотники всегда спокойны и веселы. Я услышал слова: «Иди сюда, во мрак…» Так говорить могут только деревья, а раз они ожили, значит кто-то попал в их ловушку. Я разобрал твои слова: «Они затянут меня».

Толстяк-Мудрец всегда говорит, если чувствуешь, что кто-то в беде, твое сердце отзывается на чужую боль – помоги. Я побежал сюда, увидел, как ты проваливаешься в землю уже ниже колен… Я тянул тебя за руки, звал, но ты не реагировала. Я вспомнил рассказанную Толстяком легенду: деревья-убийцы знают, что человека нужно лишить зрения, слуха и осязания, тогда его легко закопать. Но у нас пять чувств. У тебя три отключились, значит обоняние и вкус остались. Вот я тебе и подсунул пирог, хорошо, что я его с собой взял, хотел вечером съесть. Запах капусты отвлек тебя, ты стала жевать и очнулась.

Элинор сидела молча, потом спросила:

– Как ты мог услышать меня, ты что, эльф?

– Да, – ответил Жан.

– Тебе же нельзя выходить из города за железные башни! Молнии-охотницы нападают на эльфов, ты что, забыл?

– Я живу с отцом у Маяка, а не в городе, – ответил Жан.

Элинор озадаченно смотрела на мальчика, не зная, с чего начать расспросы. Вся стройная картина мира рассыпалась, она поняла, что очень мало знает о жизни эльфов и людей.

Элинор чувствовала слабость, мысли путались. Ей хотелось узнать, как Жан с отцом попали к Маяку, но вместо этого, она не заметила, как рассказала мальчику свою историю.

– Идем к Толстяку-Мудрецу. Он тебя немного подлечит и даст дельный совет, – предложил Жан и гордо добавил. – Он мой друг.

– Хорошо. Только пойдем медленно, у меня голова кружится, – попросила Элинор. – Расскажи о себе, как вы попали к Маяку?

Жан протянул ей руку, помогая встать:

– Ты любишь древние легенды? Без них не обойтись в моей истории.

– Конечно, я в них верю. А вот моя мать – нет, – с сожалением вздохнула Элинор. Она встала, отряхнула юбку, закинула сумку на плечо. – Какую легенду ты мне хочешь рассказать?

– Говорят, что молнии-охотницы Регидны, и эти деревья-убийцы, которые напали на тебя – порождения темных сил, они стары, как сам мир. Без них невозможно существование добра, – начал Жан. – Но это тебе лучше Толстяк объяснит. Про противостояние добра и зла я знаю немного, а вот о Региднах расскажу, одна из них убила мою мать.

– Ой, – Элинор вздрогнула, – как убила? Твоя мама не была под защитой железных башен?

Жан кивнул.

– Выходит, что наших родителей унесли темные силы… Мой отец погиб здесь, в мрачном лесу.

По лицу Жана пробежала тревога:

– Получается, что твоего отца убили деревья?

– Точно я этого не знаю, – ответила Элинор.

– Тебе надо быть очень осторожной! Идем быстрее отсюда, – заторопился он и продолжил рассказ. – Ты знаешь, что железные башни защищают город от молний-охотниц. Их люди построили давно. Говорят, что Маяк помог выяснить, что железо отпугивает Регидн. Его можно назвать первой железной башней. Около него никогда не погиб ни один человек или эльф. Вечноживущих работа на Маяке не привлекала, они предпочитали вести торговлю. Наша семья была богата, как все эльфийские рода, отец контролировал поступление товаров. Все тихо и мирно жили в городе, пока я не появился на свет. Эльфы не одобрили мое рождение. Родителям пришлось уйти из-за меня. Маяк для нас стал надежным убежищем.

– Как из-за тебя? Не понимаю. Чем ты мог помешать? – Элинор озадаченно посмотрела на Жана.

– Когда-то у людей и эльфов были одинаковые магические способности, пятисотлетняя жизнь. Долгое время все жили мирно, но потом участились нападения Регидн. Жители стали замечать, что молнии охотницы чаще выбирают своими жертвами самых способных, тех людей и эльфов, кто обладает большими магическими умениями. Молнии охотятся за силой. Стало опасно использовать магию. Люди искали способы, как защититься от Охотниц, и выстроили башни. Они перестали развивать магическую силу, и Регидны перестали ими интересоваться. Их главной добычей стали эльфы, которые совершенствовали стелющуюся магию, научились контролировать действия людей-продавцов далеко за пределами городов. Вся торговля в стране осуществляется эльфами, они очень богаты. Думаю, ты это заметила по роскоши в доме твоего отчима.

– Не называй его моим отчимом! Он мне никто! – возмутилась Элинор.

– Хорошо. Согласись, что у Элтиана очень богатый дом?

Элинор кивнула, она с удивлением слушала Жана: «Почему мне бабушка нечего не рассказывала об этих древних временах? И на курсах учителя ничего не говорили?»

– Люди легко стали селиться за пределами города, Молниям они были не интересны. К тому же численность людей стремительно возрастала, детей рождалось много, стали нужны новые территории. Жизнь людей сильно сократилась, едва ли есть те, кто дотягивает до ста лет. Эльфы, напротив, детей старались не заводить. Они совершенствовали магию, и срок их жизни увеличился до тысячи лет. Но выходить за пределы города для вечноживущих стало смертельно опасно. Жестокое поверье повисло над всеми эльфами: если рождается у нас ребенок, то непременно в ближайшее время кого-то из взрослых эльфов утащит Охотница, это все из-за баланса темного и светлого, так говорит Толстяк-Мудрец.

Жан сбавил шаг, ему тяжело было рассказывать, но он чувствовал, что Элинор все это очень важно.

– Когда родился я, маму все эльфы прокляли, ей желали, чтобы именно ее утащила Регидна. С отцом перестали вести торговые дела. Он принял решение уйти из города, отказался от торговли и начал работать на Маяке. Эльфы вздохнули с облегчением. Каждый из них гадал, кто погибнет вскоре. Все надеялись, что Регидна заберет либо моего отца, либо мать.

– Знаешь, Жан, я смотрела на маминого мужа и понимала, что он жестокий. К вашей семье отнеслись очень несправедливо, эльфы беспощадны.

Жан тяжело вздохнул.