Любит – не любит

– Не то слово, как мешает, малышка!

Глава 3

Когда Тина назвала свой адрес Максиму, он был приятно удивлен: самый центр Москвы! Когда остановился у указанного подъезда, его удивление усилилось. Это сколько же надо иметь денег, чтобы проживать в таком месте и в таком доме! Тут явно попахивало не одной только зарплатой сотрудницы пусть и преуспевающей фирмы.

Если ты увлечен девушкой и неожиданно выясняется, что она к тому же еще и хорошо обеспечена, – это не может не радовать. Однако Максим не мог упрекнуть себя в меркантильных помыслах – что его не только радовало, но и давало повод гордиться собой, – ибо он положил глаз на Тину, не имея ни малейшего представления о ее благосостоянии.

Но девушка быстро развеяла недоумение молодого человека. Квартира принадлежала Александре, и она лишь временно, на правах родственницы, жила здесь. Вроде как присматривала за ней, пока хозяйка наслаждалась вновь обретенным семейным счастьем в деревеньке Выглядовка, что располагалась километрах в ста от Москвы.

Максим слышал о том, как случайно оброненная врачом фраза в конечном итоге круто изменила жизнь его предшественницы на рабочем месте. Однако трое – Тина, Альбина и, естественно, Вениамин Диктов, – не только посвященные в события той поры, но и принимавшие в них непосредственное участие, не слишком хвалились своей осведомленностью. Максим же усвоил лишь следующее: ему крупно повезло, когда его взяли на освободившуюся должность в процветающую фирму, а больше его ничто особо не должно волновать. У него есть голова на плечах, да и фортуна ему благоволит. Поэтому он с легкостью расстался с мыслью о богатстве Тины. Если дело дойдет до… до чего-то серьезного, он вполне сможет и сам содержать семью.

– Прости, что не могу пригласить тебя к себе, – со вздохом сожаления произнесла его спутница. – Александра Ивановна мне ничего не запрещала, но я сама пообещала ей не приводить в квартиру никого без ее ведома. По-моему, это правильно. – И она посмотрела на Максима так, словно искала у него поддержки.

– Ничего страшного, не переживай. Я все понимаю, – улыбнулся он ей. – Тогда, может, в следующий раз поедем ко мне?.. Посидим, поболтаем, кофейку попьем?

Говоря «посидим, поболтаем, кофейку попьем», Максим имел в виду именно это, и ничего больше. «С ней не стоит торопить события, – подумал он. – Она из тех девушек, которые прочно стоят на земле и всего предпочитают добиваться сами. Тине надо самой прийти к выводу, что, кроме меня, ей никто не нужен».

– Хорошо, договорились.

В ее голосе Максим уловил облегчение. Она явно услышала то, что хотела. Значит, он находился на верном пути.

Он проводил ее до подъезда и поцеловал в щеку. Девушка еще раз обернулась у входной двери и помахала вслед его отъезжающей машине…

Тина вошла в квартиру, уже не обращая внимания на роскошь обстановки, которая так поразила ее, когда она очутилась здесь впервые. Правда, девушка никогда и не воспринимала квартиру как свою. Даже в мечтах не видела себя хозяйкой всего этого великолепия.

– У меня все будет не так, как здесь, – не раз говорила она и себе, и другим. – Меньше, дешевле, но от этого ничуть не хуже, потому что – мое.

Из всех помещений квартиры Тина пользовалась только ванной, кухней и гостевой спальней, предпочитая в остальные комнаты не заходить. Она даже предложила Александре запереть их на ключ – как говорится, от греха подальше. Но та возмутилась, заявив, что это излишне, она, мол, доверяет ей целиком и полностью.

Включив в кухне телевизор, Тина уселась на плетеный стул с пестрой, в цветах, подушкой на сиденье и стала в блаженном состоянии наблюдать за мелькающими на экране человечками. В роскошных кринолинах и в расшитых золотом камзолах, они очень по-современному выясняли отношения, даже пытались «ботать по фене», не забывая, правда, после каждой фразы прибавлять «милостивый государь» и «прелестная сударыня». А по сути все сводилось к хорошо известному: любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет. И так на протяжении полутора часов, пока героя и героиню в самых шикарных туалетах пастор в скромной темной сутане не объявил мужем и женой.

– Я тоже хочу замуж, – неожиданно для себя самой решительно произнесла Тина. – Хочу свадьбу, хочу белое пышное платье, фату и лимузин с цветами. И много-много гостей, чтоб видели, как я счастлива!

Никогда прежде ей в голову не приходили подобные мысли, а сейчас они буквально овладели Тиной. «Это наваждение, – подумала она. – Или предчувствие? Предчувствие счастья…»

В телевизоре фильм сменился концертом классической музыки. Дирижер с вдохновенным видом махал руками, зажав в одной из них палочку. Музыканты в исступлении терзали свои инструменты, извлекая из них, видимо, божественные звуки. Но Тина их не слышала, точнее, не могла потом припомнить, что они играли. Но одно она знала точно: мелодия была созвучна ее душевным переживаниям. Иначе она бы ни за что не высидела неподвижно до окончания концерта.

Лишь когда дирижера завалили цветами и он ушел, благодарно кивая восторженно аплодирующим зрителям, Тина словно пробудилась от сна. Тело затекло, но на губах блуждала мечтательная улыбка. Как же она нравилась себе в том пригрезившемся белоснежном платье с кружевным лифом. А как радовались за нее и мама, и папа, и сестренка Ира, и баба Дуня!

Тина довольно улыбнулась: как хорошо, что сегодня они поужинали в «Хуторке» и не надо мыть посуду. А то просто преступление после сказочных видений возиться с грязными тарелками и сковородками.

По правде говоря, девушка очень рассчитывала на то, что ночью ей приснится продолжение ее грез наяву. И она увидит своего новоиспеченного мужа. Интересно, кого? Неужели Максима?..

Но если ей что и снилось, то наутро Тина ничего не помнила об этом. «А жаль, – вздохнула она. – Потому что иногда позарез нужен какой-нибудь знак свыше, подсказка, что все идет как надо. Чтобы действовать, не сомневаясь и полагаясь не столько на свою, сколько на чью-то – мудрую, безошибочную – волю…»

На следующий день, где-то часов в двенадцать, ей позвонил Максим. Они с легкостью проболтали о том о сем больше часа и расстались, весьма довольные проведенным вместе временем и тем, что на завтра договорились сходить куда-нибудь. «Куда-нибудь – это же какой простор для воображения», – размышляла Тина и прикидывала, что наденет, если Максим пригласит ее в кино или в кафе. А вдруг сначала в кино, а потом в кафе?

Вообще-то ей не впервые назначал свидание молодой человек. Но впервые она так сильно волновалась и с таким нетерпением ждала наступления следующего дня. И предчувствия ее не обманули.

Возможно, по нынешним меркам все было благопристойно, благопристойно до тошноты. Они побродили по Парку культуры имени Горького, полюбовались устроенными там цветниками. Повосхищались плавающими по глади пруда композициями из самых разнообразных растений. Посетовали на то, что толпы посетителей безбожно топчут газоны и бросают куда ни попадя пеструю фольгу от мороженого, конфет и семечек. Затем, порядком устав, они отыскали уютный домик-кафе с деревянной открытой террасой. Рядом с оградой цвели ирисы в окружении папоротников. И возле них как раз оказался пустой столик.

– Знаешь, у меня такое ощущение, будто мы с тобой знакомы с самого детства, – сказала Тина, когда они заказали чай со слоеными мясными пирожками и вишневое варенье.

– Ага, с песочницы, – поддакнул Максим.

Его тоже поражала та легкость, с которой они общаются. Не нужно было напрягаться, выискивая темы для разговора. Не возникало желания покрасоваться, нагоняя себе цену. Любое замечание казалось интересным, любой поступок – уместным.

«Никогда бы не подумал, что с такой красивой и сексапильной девушкой, как Тина, я буду рассуждать о цветочках и находить это увлекательным, – мысленно удивлялся Максим. – И даже если, проводив ее до дома, я отправлюсь восвояси, то и тогда не испытаю разочарования. Наверняка это что-то да значит».

Словно отвечая на его мысли, Тина задумчиво произнесла:

– Я слышала, что люди, созданные друг для друга, получают удовольствие, когда просто молча сидят рядом.

– А супруги, прожившие вместе много лет, становятся похожими друг на друга.

Максим с преувеличенным вниманием вгляделся в лицо своей собеседницы. Когда он смотрел на себя в зеркало, то видел симпатичного парня, внешне смахивающего на популярного голливудского киноактера. Однако лицезреть Тину ему было во сто крат приятнее.

– Нет, я все-таки предпочитаю, чтобы ты оставалась такая, какая ты есть, – подытожил он.

– Намекаешь на то, что нам предстоит прожить долго… и вместе? – лукаво улыбнулась Тина.

– Кто знает, кто знает, – подмигнул Максим.

Конечно, это была шутка. Но то, что она была произнесена именно сейчас, говорило о многом.

В понедельник утром Тина, с замирающим сердцем и переполненная впечатлениями, вошла в здание фирмы и поднялась на второй этаж. В приемной, где ее стол стоял напротив стола Альбины и куда выходили двери конференц-зала, кабинета Латышева и двух других начальников подразделений, все было по-прежнему… Нет, не по-прежнему.

Секретарша сегодня была явно не в себе. Она сияла как новенький пятиалтынный. Так говорила баба Дуня, когда видела девицу с таким же восторженно-отрешенным взором. Казалось, Бина была здесь и не здесь одновременно. Точнее, телесно она присутствовала на рабочем месте, а всеми помыслами находилась где-то далеко. Там, где так хорошо, что и желать больше нечего.

– Ты чего? – спросила Тина, забыв даже поздороваться, настолько ее поразил вид подруги.

Та с трудом сфокусировала на ней свой взгляд и взвизгнула, потрясая сжатыми кулаками перед грудью:

– Обалдеть!

– Тогда давай рассказывай!

– А у тебя как? – из вежливости поинтересовалась подруга.

– Всему свое время. Сначала ты, – великодушно разрешила Тина.

Ловко брошенная сумочка приземлилась на письменном столе у противоположной стены. А сама Тина быстро налила в кружку уже приготовленного кофе и примостилась на стуле сбоку от стола подруги. Последовал обмен впечатлениями, которого нет ничего увлекательнее, если собеседницы считают, что им есть что поведать друг другу.

Проявив чудеса сообразительности и выдержки, Тина с Биной растянули удовольствие на полдня. И при этом никто из сотрудников фирмы ничего не заметил. Особенно тяжко пришлось Тине. Максим вызывал ее чуть ли не каждые пять минут, и приходилось делать вид, что их, как и прежде, связывает лишь работа. А так хотелось, чтобы все знали: у нее появился молодой человек, и, похоже, это серьезно. Однако пока было еще слишком рано утверждать это. Их роману было всего два дня от роду.

– Нет, уже пошел третий, – шепнула Тина своему отражению в зеркальце, которое доставала ежеминутно, чтобы поправить идеальный макияж.

С этого момента не проходило ни дня, чтобы подруги не обменивались информацией. Интим-пятиминутка – называла это бойкая на язык и более раскрепощенная по сравнению с приятельницей Альбина. Чего греха таить, в ее сбивчивых, прерывающихся восторженными восклицаниями, многозначительным закатыванием глаз и, к сожалению, производственными заботами повествованиях было много пикантных интимных подробностей. И Венчику и Бине в этой сфере человеческого общения опыта было не занимать. Да и откровенными разговорами «об этом» уже никого нельзя было удивить.