Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Знак Истинного Пути

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 10 >>
На страницу:
3 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Хватит злобствовать, приказала себе Наташа. В конце концов, теперь это ее семья. Как бы они к ней ни относились, нужно быть терпимой и вести себя так, как принято в странном семействе. Она вздохнула и решила спуститься в гостиную, где по утрам собирались те члены семьи, которые находились дома.

Наташа прикрыла дверь и услышала слева негромкий вежливый голос.

– Доброе утро, Наталья Ивановна.

Ну конечно, Мальчик Жора, выходящий из кабинета Евгении Генриховны. Дом был большой, но Наташа натыкалась на секретаря по десять раз на дню, начиная с раннего утра. Иногда ей казалось, что Мальчик Жора умеет создавать свои копии, чем успешно пользуется.

Наташа с интересом присматривалась к высокому черноволосому парню, уже несколько лет работавшему на Евгению Генриховну и выполнявшему при ней функции чего-то среднего между компаньонкой, болонкой и секретарем. С Наташей он был любезен, иногда даже слишком, и у нее несколько раз появлялось ощущение, что Мальчик Жора в глубине души смеется над ней, но понять, так это или нет, не было никакой возможности. Секретарю на втором этаже особняка отводилась комната, хоть и небольшая, и Жора частенько оставался ночевать, хотя собственная его квартира располагалась не так уж и далеко. Эдик называл секретаря мальчиком на побегушках и относился к нему презрительно и свысока. Наташа подозревала, что секретарскими функциями при хозяйке Жора не ограничивается и платят ему еще и за услуги иного рода, но за то время, что она жила в доме, ее подозрения ни разу не подтвердились.

И что за дурацкая кличка, в конце концов? «Мальчик Жора»! Ведь есть же у человека нормальное имя – Георгий. Но весь дом, начиная с Евгении Генриховны и заканчивая уборщицей Илоной, иначе как Жорой секретаря не называл. Да и сама Наташа очень быстро привыкла обращаться к нему так же. Уже и Тимоша его «Зоркой» зовет, поскольку букву «ж» выговаривать так до сих пор и не научился.

– Доброе утро… Георгий. – Наташа запнулась и уловила промелькнувшую усмешку на лице секретаря, услужливо сообщившего:

– Евгения Генриховна и Игорь Сергеевич уже в гостиной.

– Спасибо.

Наташа пошла вниз по лестнице, поняв, что встреча со свекровью неизбежна.

Брат и сестра сидели в роскошных темно-бордовых креслах друг напротив друга, а на столе стояли две тонкие белые чашки, от которых поднимался дымок. Господин Бобров, полный, вальяжный, пощипывал себя за бритую щеку. Щеки у него были толстые, отвисшие, как у бульдога, и Наташа не могла удержаться от мысли, что он сам их так и оттянул. Игорь Сергеевич нигде не работал и почти все дни проводил дома за чтением классиков. «Дядя ведет барский образ жизни», – снисходительно говорил Эдик. Угу, барин из господина Боброва тот еще.

После знакомства с семейством Гольц Наташа поинтересовалась у мужа, почему у Евгении Генриховны и Игоря Сергеевича разные отчества. Эдик тогда объяснил, что его бабушка, овдовев, вышла замуж второй раз и от этого брака и родился дядя Игорь. Когда ему было десять лет, бабушка развелась со вторым мужем и до самой своей смерти жила одна не в самом особняке, а в маленьком домике рядом.

«Значит, Игорь Сергеевич у нас, получается, брат только наполовину», – подумала Наташа и вежливо поздоровалась, стараясь не смотреть, как господин Бобров в очередной раз оттягивает кожу щеки так, что приоткрываются желтоватые зубы, и с тихим чпоканьем отпускает ее.

– А, Наташа, доброе утро, – отозвалась Евгения Генриховна. – Хотите кофе? Ольга Степановна сварила сегодня новый кофе, забыла, как он называется…

– Ирландский, – подсказал Игорь Сергеевич. – Действительно вкусно. Я сейчас скажу, чтобы Ольга Степановна сделала для вас.

Наташа благодарно кивнула, опустилась в кресло и улыбнулась.

– Мне кажется, у Ольги Степановны все получается вкусно, что бы она ни готовила.

– Ну, все не все, но многое. – Евгения Генриховна подняла из кресла свое грузное тело и подошла к окну. – А знаете, Наташенька, я сегодня видела снегиря. Сидел на подоконнике в моей комнате и так непосредственно заглядывал в окно… Совершенно так же, как делают некоторые люди – не от невоспитанности, знаете ли, а именно из-за непосредственности. Впрочем, не знаю, что хуже…

– Поэтому вы сегодня дома остались? – несмело спросила Наташа.

– Что? В каком смысле?

– Ну, то есть из-за снегиря? Это был… ваш сегодняшний знак?

Евгения Генриховна уставилась на нее, и Наташа почувствовала себя полной идиоткой.

– При чем здесь снегирь, милая моя? – вскинула брови свекровь. – Надеюсь, вы не считаете меня умалишенной?

Наташа забормотала что-то, оправдываясь, но госпожа Гольц не слушала.

– Я осталась дома, потому что услышала стихотворение по радио. Что-то про домового. Включила – а там такая строчка: «Дома бродит домовой». Разумеется, мне стало понятно, что это Знамение и истолковать его можно только одним способом. Там что-то еще было про… лешего, кажется. Собственно, уже не важно.

– «И настанет день чудесный: по тропинке голубой с неба спустится Небесный и возьмет меня с собой», – процитировала Наташа. – Стихотворение Андрея Усачева, про Небесного. Леший водится в лесах, а Небесный – в небесах. Вы, наверное, его услышали?

– Совершенно не помню. По-моему, да. А откуда вы его знаете?

– Ну, я же все-таки бывшая учительница, часто стихи детям читала, – улыбнулась Наташа.

– Ах да, конечно. Ну что ж, Наташенька, очень рада была узнать ваше мнение о знаках судьбы. Приятного завтрака.

Она кивнула Наташе и вышла из гостиной. Наташа оглядела золотисто-коричневые обои на стенах, про которые Эдик объяснял, что они не бумажные, а тканые, и вздохнула. Господи, она опять не смогла провести встречу на высоком уровне.

Жизнь Евгении Генриховны подчинялась определенным правилам, которые много лет назад она определила для себя сама. А точнее говоря, не правилам – Знакам Судьбы. Да, да, произносилось именно так – с большой буквы. Наташа много раз пыталась угадать тот или иной Знак, но еще ни разу не попала в точку. Знаком могло быть все, что угодно, – услышанная строчка, как сегодня, или звук капели за окном, или яркое пятно на одежде… В общем, все, на что обращала внимание свекровь. Выпавший из Колоды Судьбы Знак немедленно истолковывался, и все последующие действия были подчинены ему до тех пор, пока не объявлялся новый. В первый раз Наташа увидела действие Знака на третий день после переселения в особняк, когда все семейство Гольц ужинало в столовой и обсуждало возникшую проблему: один из сотрудников Евгении Генриховны был пойман на мелком воровстве.

– Уволила бы мерзавца незамедлительно, – низкий голос Евгении Генриховны отчетливо звучал в большой комнате с серебристыми стенами, – да вот беда: некем его заменить.

– Незаменимых, Женечка, не бывает, – подал голос Игорь Сергеевич.

– Не бывает, конечно, но, видишь ли, Ковалев мне нужен именно сейчас.

– А что он присвоил? – поинтересовалась Алла Дмитриевна, картинно откидывая рыжую прядь с бледного лица.

– Боже мой, какую-то совершенную ерунду: то ли сотовый телефон, то ли еще что-то такое… Неважно. Важен сам факт. И я пока совершенно не представляю…

Евгения Генриховна неожиданно замолчала, уставившись взглядом в одну точку. Все послушно проследили за ее взглядом. В наступившей тишине Эдик спокойно сказал:

– Ну, вот видишь: все и разрешилось.

Наташа ничего не поняла. Евгения Генриховна, наклонив голову, изучала обычного питерского воробья, сидевшего за окном столовой и что-то озабоченно склевывавшего с подоконника. Потом она отвела взгляд, кивнула самой себе, и в столовой тотчас, словно по команде, зазвякали вилки и ножи, негромко забулькало вино, прерванный разговор возобновился, словно ничего и не произошло. Наташа не стала задавать вопросов, но вечером расспросила Эдика. Тогда-то и выяснилось про Знаки Судьбы.

– Но при чем тут воробей? – спросила слегка удивленная Наташа, выслушав объяснения мужа.

– А ты разве не поняла? – удивился Эдик, снимая джемпер. – Воробей – вора бей. Понимаешь? Мама говорила про вора, и тут такой Знак очевидный. Конечно, уволит она его, завтра же и уволит.

– Эдя, подожди. – Наташа присела на кровать и попыталась воззвать к здравому смыслу супруга. – Но ведь твоя мама обратила внимание на воробья, потому что ей подсознательно этого хотелось. Разве нет? Ведь она могла заметить десяток других вещей и истолковать их наоборот. Например, открыла бы Пушкина и увидела строчку «И милость к падшим призывал…». Или еще что-нибудь в таком роде.

Эдик накинул халат, в котором почему-то казался совсем тщедушным, и провел рукой по русым волосам.

– Ната, я понимаю, тебе это кажется странным. Но поверь мне: мама с детства развивает в себе способность к чтению Знаков, и весь свой бизнес она построила на них. Если ей с утра являлся Знак, что бессмысленную, казалось бы, сделку стоит заключить, то она ее заключала. И в конце концов оказывалась права, понимаешь? То же самое и в жизни. Не спрашивай меня, почему так, я сам не знаю. Но у мамы это действует.

– А… тебя она не пыталась…

– Нет, не пыталась, – покачал головой Эдик. – Ни меня, ни кого-то другого мама никогда в свою веру не обращала. – Он усмехнулся, как показалось Наташе, грустно. – Мама натура исключительная, и то, что годится для нее, с другими не пройдет. Поэтому я, моя дорогая, самый банальный банковский служащий без всяких ориентиров в жизни.

Наташа встала с голубого покрывала и медленно расстегнула две верхние пуговицы на блузке.

– А по-моему, – холодным голосом сказала она, – по-моему, ты – просто не выучивший урока восьмиклассник. Ответьте мне, Гольц, почему вы опять не в состоянии решить элементарной задачи?

В серых глазах Эдика что-то мелькнуло.

– Не слышу ответа? Значит, так, Гольц, – отчеканила Наташа, – вы нарушаете правила и будете наказаны. Снимайте свою форму!

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 10 >>
На страницу:
3 из 10