Танец над бездной

Эвелина окрепла настолько, что Ронни разрешил ей небольшие прогулки. Сам, впрочем, предпочитая оставаться неподалеку. Девочка с удовольствием пользовалась дарованной ей милостью, долгие часы проводя вне дома. Колдунья не боялась за нее. Она лишь молила небеса и Богов, чтобы девочка сумела когда-нибудь полностью оправиться от перенесенного удара.

С той роковой схватки Эвелина еще ни разу не прибегла к магии. Она будто потеряла к ней способность. И красное пламя бешенства, что раньше так часто вспыхивало, больше не загоралось в темных и спокойных очах ребенка. А вот седина на висках становилась все заметнее и заметнее по мере отрастания волос. Старуха попыталась было приготовить какую-нибудь притирку, чтобы скрыть итог страшного колдовства. Пустое. Ронни лишь посмеялся над ее тщетными усилиями.

– Метки Младшей Богини не убрать так запросто,– мимоходом заметил он, наблюдая, как тщательно колдунья вычесывает шевелюру ребенка костяным гребнем, вымоченным в крутом отваре чернильника, чей сок оставлял на руках темные, почти черные, с трудом смываемые разводы.

Колдунья тем временем начала подготовку к ритуалу принятия имен. Она неспешно обошла дома Лазури, в которых подрастали сверстники Эвелины. Собрала деревенскую сходку, на которой во всеуслышание заявила о желании Ронни самому провести таинство. Островитяне не возражали. Здесь привыкли уважать магию. В силе же чужака сомневаться не приходилось.

Старуха любила время ритуала, когда весь мир находится на грани межсезонья и кажется, что все поправимо, что следующий виток года будет лучше предыдущего. Неудивительно, что именно осенью и весной сорванцы-мальчишки чаще всего пробирались на корабли, мечтая о бегстве на большую землю.

Впрочем, на этот раз ребятня напрасно прождала визита моряков. Набег пиратов внес свои коррективы. И следующего торгового судна надо было ждать еще добрых полгода – пока минет сезон штормов.

– Мы покинем Лазурь сразу после ритуала,– однажды сухо бросил Ронни колдунье. Та чуть слышно охнула: так мало времени осталось.

– Но это опасно,– робко запротестовала женщина.

– Поверь мне, уж с грозой-то я сумею совладать,– криво усмехнулся маг.– И так я провел здесь больше времени, чем рассчитывал.

– Девочка слишком слаба, чтобы с помощью магии преодолевать большие пространства,– продолжала противиться старуха.

– Разве тут кто-то говорил про магию? – удивился маг.

На этом разговор и закончился. Маг явно не хотел говорить больше, чем сказал, а колдунья опасалась настаивать.

Старуха старалась все свободное время отныне проводить с Эвелиной. Она с горечью думала о предстоящем расставании. Девочка помогала колдунье привести дела в порядок, разложить высушенные травы по многочисленным мешочкам, расставить старинные фолианты на ветхих полках.

Ронни между делом просмотрел скудную библиотеку старухи. Какие-то книги он отложил сразу в сторону, даже не открывая, какие-то бегло пролистал. А над одним древним пергаментом он провел долгие часы, силясь разобрать причудливую вязь символов. Старуха с радостью отдала рукопись магу. Не жалко.

В ночь перед ритуалом колдунья долго не могла уснуть, волновалась. Как обычно, впрочем. Все боялась: вдруг стихии разгневаются на несчастных людишек и дожди придут раньше обычного. В канун весеннего равноденствия колдунья точно так же опасалась, не затянется ли холодная погода.

Беспокойство оказалось лишним. Утро порадовало неожиданным теплом, хотя серые небеса сочились влагой. Даже не дождик накрапывал – мелкие капельки тумана оседали на коже.

– Ты готова? – ласково спросил Ронни девочку.

– Готова,– без тени улыбки ответила та. И вновь сердце колдуньи кольнула острая игла тревоги. Слишком скоро их пути навсегда разойдутся в разные стороны.

Ронни действительно серьезно отнесся к ритуалу. За неделю до положенного срока маг вызнал у колдуньи мельчайшие особенности таинства, принятые на архипелаге. Зачастую сам процесс принятия имени разительно отличался по империи. В каждом местечке существовали свои нюансы. Поэтому колдунья лишь порадовалась настойчивости, проявленной чужаком. Незачем обижать островитян невнимательностью к традиции.

Колдунья умело делала привычную работу. Накануне на берегу ручья построили просторную купель, земляной пол которой застелили мокрым пахучим разнотравьем. По стенам Ронни развесил букеты водных лилий, которые причудливыми гирляндами спускались к самой воде. Чтобы удобнее было спускаться и подниматься, в раскисшем от непогоды крутом берегу выкопали широкие ступени. Для надежности тут же установили поручни, за которые можно было держаться.

Наконец все было готово. Оставалось лишь дождаться вечера. Еще никогда, пожалуй, время не тянулось для колдуньи так долго. Она заплела волосы Эвелины в высокую замысловатую прическу, постаравшись как можно лучше спрятать седые пряди. Достала из сундука тщательно оберегаемую обновку для девочки – просторное белое платье с длинными рукавами. Ронни не вмешивался в суетливые сборы старухи, будто признавая за ней право первенства в деле подготовки к ритуалу. Эвелина терпеливо переносила повышенное внимание колдуньи к себе. Лишь один раз она ловко перехватила сухую морщинистую руку женщины и прижала ее к сердцу, безмолвно благодаря за заботу. У колдуньи защипало в глазах. Старая женщина долго беспомощно моргала, удивляясь, почему вдруг очертания мира так неожиданно расплылись.

По негласному уговору между колдуньей и Ронни, Эвелина последней принимала имя. Сначала через ритуал пройдут островитяне, которых, впрочем, было не так много. Небольшая группа испуганных ребятишек жалась в сторонке от купальни. Два мальчугана и три девочки. Жители архипелага толпились неподалеку. Особенно переживали родители детей. Матери вполголоса давали последние указания, отцы держали наготове теплую одежду.

Эвелина спокойно дожидалась своей очереди. Она зябко переступала босыми ногами по слякоти, иногда поеживаясь от чересчур сильного порыва ветра. Тот гнал низкие тяжелые клубы тумана, наполненные дождем.

Заката не было видно. Просто сумрак, прятавшийся под кронами деревьев, постепенно осмелел и пополз по земле. В подступившем сумраке заполыхали смоляные факелы, приготовленные заранее. Ронни переглянулся с колдуньей. Ритуал начался.

По одному дети заходили в широкий ручей. Маг пристально вглядывался в отражение волн, пытаясь разгадать судьбу ребенка. Потом, на берегу, постукивая веточкой серебрянки по плечам ребенка, чужак тихо шептал ему на ухо пару слов. Колдунья так часто проделывала подобное раньше, что могла с закрытыми глазами определить, как именно Ронни проводит таинство. Имя человека – сокровеннейшая тайна. Оно определяет саму суть бытия. Зная истинное имя, можно повелевать человеком, сделать его своим безропотным рабом, хуже – тенью. Да что там говорить. Можно даже отдать ему свои прегрешения, отправить вместо себя на суд Богов. Не дожившие до принятия имени вынуждены были вновь долго стоять в очереди душ, вымаливая право на перерождение. Именно имя сопровождает человека по веренице перевоплощений, ведет его по тернистому пути познания. Не выполнивший своего предназначения возвращался под тем же именем снова, пытаясь исправить ошибки. Или еще глубже погрязнуть в пучине упущенных возможностей.

Потому так важна была во все времена роль дарителя имени – проводника воли Богов. Потому и милость, дарованная Ронни островитянам, оказалась столь велика. Чужак покинет Лазурь, даже не вспомнив имен, данных в эту ночь детям. А они вырастут. И никто, никакой колдун, не сможет навязать им чужую волю. Величайшее счастье – быть настолько свободным.

Подспудно каждый из островитян не то чтобы уважал, но побаивался колдуньи. Они все были нареченными ею. Каждому старуха шептала на ухо в похожие ночи тайные слова. И при желании она могла уничтожить любого. Хотя в таких делах люди обычно страшатся не смерти.

Говорят, дарителя имени, который использует свои знания во вред нареченному, ждет ужасная кара. Но это лишь слухи. Или придуманное нарочно утешение. Кто знает?

Пришла очередь Эвелины вступить в ручей. Ронни, с вежливым полупоклоном, уступил свое место колдунье. Старуха, при каждом шаге тяжело припадая на сучковатую клюку, подошла к самому краю берега. Девочка тихо, без плеска, вошла в темные воды. Потом глубоко вздохнула и поплыла. От поверхности ручья поднимался легкий, но заметный пар, за которым почти потерялся силуэт ребенка. Колдунья ждала. Знака, знамения – чего угодно. Тишина. Только чуть слышный плеск волн и громкое уханье ночной совы где-то в глубине замершего в ожидании леса.

Девочка осторожно поднималась к колдунье. Белое мокрое платье всполохом мелькало во влажной тьме. Колдунья обмерла. Неужто Боги отказались от ребенка и тому не суждено будет обрести новую жизнь? Незаметным призраком скользнуть по поверхности бытия, не оставив и следа в памяти людей?

Чей-то мелодичный голос тихо рассмеялся на ухо колдунье.

– Не бойся,– весело шепнула тьма.– Твоя воспитанница не будет обделена вниманием Богов.

Из самого нутра старухи родился странный рокочущий гул. Глубокий вибрирующий звук заставил Эвелину остановиться в недоумении.

– Ближе,– приказали губы колдуньи. Не она – неведомый говорил с девочкой. Та подчинилась.

– Впервые ты на свет появилась,– сказала старуха.

– Едва ли,– насмешливо возразила ночь.

– Сквозь многое пройти должна.

– Должна,– подтвердило эхо.

– Сей путь тебе покажется непреодолимым. Но тебе суждено пройти его до самого конца. А с честью или позором – не нам решать.

Колдунья затаила дыхание. Древнее существо, поселившееся в ней, о чем-то глубоко задумалось. Эвелина покорно стояла рядом, ожидая своей участи.

– И имя тебе будет – Перворожденная,– наконец прогрохотало окрест. Старуха, ослабев, упала на колени, чувствуя, как ее покидает незваный гость. И лишь краем уха она уловила искаженный бессмысленный отзвук имени, отразившийся от другого берега:

– Данный.

Ронни первым подбежал к колдунье на помощь. Попытался приподнять.

– Стойте! – отмахнулась старуха.– Вы… Вы слышали имя ее?

– Мы все слышали,– серьезно ответил маг и тут же огорченно усмехнулся.– Но ничего не поняли. Мало кто из живущих ныне может разговаривать на умершем языке драконов. Честно говоря, до сегодняшнего дня я считал, что подобных знатоков не существует. Но, как видишь, ошибался. Ты удивила меня, колдунья.

– А ты поняла? – обратилась старуха к девочке.

– Да,– кратко ответила та.

– Тяжело не понять, когда к тебе обращаются Боги,– чуть слышно фыркнул в стороне Ронни.

Жители Лазури неспешно расходились по домам, готовясь продолжить празднование в тепле. Люди вполголоса обсуждали произошедшее, родители прижимали к себе детей, счастливые, что тех миновала подобная участь. На берегу через некоторое время остались только трое.

– Идемте,– мягко попросил Ронни, заметив, как мелко дрожит от холода Эвелина. Колдунья спохватилась и заковыляла за теплой накидкой для девочки. Потом ласково накинула на плечи ребенку шаль, и они поспешили в мирное сонное тепло дома.