Леди в черном

– Про золото вряд ли говорят, о нем, похоже, Зинаида не распространялась. – Батюшка ловко свернул в узкий проезд и сразу же остановился. – Приехали! Вы подождите у калитки, а я все решу.

Он первым вышел из машины, не утруждая себя тем, чтобы помочь выбраться добрым женщинам в трудной жизненной ситуации, без стука толкнул калитку и скрылся за ней во дворе.

– Галантность к достоинствам священнослужителей не относится, – проворчала я.

– Естественно, это же им ручки целуют, а не наоборот, – невозмутимо рассудила подруга.

Мы вышли из машины и встали под забором, дожидаясь развития ситуации – трудной жизненной, не иначе. Когда у нас другие были?

– А хорошо здесь! – Ирка потянулась и сделала глубокий вдох, а потом выдох. – Почти как в деревне.

Мимо с негромким урчанием прокатил лаково-черный «Гелендваген».

– Почти, – согласилась я и огляделась.

По другую сторону проезда, напротив забора участка бабки Колобовой, тянулась глухая бетонная стена. На глазок – примерно четырехметровая. Не исключено, что увитая поверху колючей проволокой. За стеной сплошным рядом торчали темные пики не то кипарисов, не то туй – я в ботанике не разбираюсь, – за этой зеленой изгородью едва просматривалась красная черепичная крыша большого дома. В дальнем углу обнесенного бетонной стеной двора виднелся портал, иначе не скажешь: вроде как въезд в гараж, но обрамленный белым мрамором. Сверху портик, по бокам колонны – красота!

– «Гелик» оттуда выехал? – спросила я Ирку.

– Оттуда, – подруга не глядя махнула рукой в глубь проезда и продолжила любоваться той частью пейзажа, которая выглядела пасторальной. – Взгляни, как красиво смотрятся старые ивы над рекой!

Старые ивы, растущие под дамбой, уже у самой воды, сверху были представлены преимущественно волнующимися на ветру зелеными макушками.

– А камыши какие – загляденье просто! – поддакнула я подруге, чтобы не портить ей удовольствие.

– Какие камыши, ты что? Это тростник обыкновенный!

Вот Ирка в растительности прекрасно разбирается, она основатель и совладелица торговой компании, снабжающей всем необходимым, включая посевной материал, огородников и садоводов.

– Как можно перепутать? – подруга моментально оседлала своего любимого конька. – Камыш относится к ботаническому семейству осоковых, а тростник – к злаковым! У камыша характерное соцветие, очень узнаваемое…

– Похоже на длинный микрофон или мороженое эскимо, – вставила я, желая показать, что и я не вовсе темная. Но добилась обратного результата:

– Ты что?! Эскимо – у рогоза, а это вообще другой вид!

– Понятно, перед нами тростник. – Я попыталась свернуть тему, но снова не преуспела.

Ирка уже завелась:

– Тростник обыкновенный или южный – водное растение до пяти метров высотой. Корневище очень ветвистое. Поскольку это злак, вся его соломина до самой метелки на вершине покрыта плоскими листьями. Соцветие – крупная метелка, колоски темно-фиолетовые…

– Он желтый! – возмутилась я, потому как в ботанике не спец, но цвета и их оттенки вполне различаю.

– Так на дворе весна! А тростник цветет в июле-августе, плодоносит в августе-сентябре, причем не ежегодно!

– Ну и ладно! Как хочет, так пусть и цветет! – Я тоже рассердилась.

– Как хочет – это непорядок, сухой тростник легко вспыхивает, а тут он выполз по откосу к самой дороге! – Ирка оглянулась, как будто надеясь быстро найти ответственного за это пожароопасное безобразие.

– Зато красиво, – примирительно сказала я. – Желтая полоса тростника, зеленая – ивовых листьев, серебристая – воды, голубая – неба…

– Похоже на слоеное желе. – Подруга сглотнула. – Слушай, я ведь сегодня толком не позавтракала, так спешила… Хоть бы чаю выпить… Мы долго будем тут стоять, томясь жаждой, как…

– Как сухой тростник, – ехидно подсказала я.

Ирка открыла рот, чтобы как-то отреагировать на эту реплику – надеюсь, похвалить мое остроумие, – но тут за забором послышались приближающиеся голоса. Мы немного отодвинулись от калитки, и из нее вышел отец Александр. Я успела увидеть, что он сунул в карман черной, в тон рясе, куртки бумажник, взамен выудив оттуда ключи от машины.

– Все решено, Татьяна примет вас, а мне, уж простите, пора в храм. – Батюшка обошел машину, сел за руль, прощально бибикнул и укатил.

– Я раньше думала, священники неторопливы и основательны, – задумчиво сказала Ирка, провожая взглядом выворачивающий из проулка «бумер». – А этот наш какой-то неправильный, да? Прости господи, что сказала…

Я не успела ничего ответить.

– Мне долго ждать? – раздраженно поинтересовался женский голос.

Я оглянулась. За забором, придерживая оставшуюся открытой калитку, стояла рослая пышная деваха лет тридцати, может, чуть старше. Физиономия у нее была румяная, щекастая и угрюмая.

– Татьяна, милая Татьяна, – пробормотала Ирка, уместно процитировав Пушкина.

– Тридцать три года уже Татьяна, – огрызнулась деваха. – Вы заходите, нет? Или держите ключи и сами разбирайтесь, что к чему, мне тут с вами некогда…

Не дожидаясь ответа, она развернулась и зашагала по гравийное дорожке в глубь двора.

Мы потянулись за ней.

– Вот, – деваха остановилась у кирпичного домика с мансардой.

– Дом, милый дом, – пробормотала Ирка, не сильно видоизменив свою предыдущую реплику.

– Удобства в пристройке, она с другой стороны, колонка газовая, старая, но исправная, включается автоматически, стиралки нет, мама тазиком обходилась, за воду, свет и газ отдельно по счетчикам заплатите, за сохранность имущества отвечаете рублем, – напористо протараторила Татьяна. – Ключ вот.

Она сунула в руку Ирке – та стояла ближе – приличных размеров железяку, но тут же выдернула ее обратно:

– Ой, там же собака!

– Ключ, милый ключ, – пробормотала подруга, глядя на свою ладонь, под тяжестью совсем недолго полежавшей на ней железяки опустившуюся сантиметров на пять.

– Меня больше собака интересует, – озабоченно шепнула я. – Сдается мне, она совсем не милая!

Дверь дома содрогнулась под ударом изнутри.

– Демон, фу! – крикнула Татьяна. – Фу, я сказала, сидеть!

– Демон? – с непередаваемой интонацией повторила Ирка.

Черти в этой истории уже упоминались. Теперь и демон появился. Растем! Набираем обороты!

Хозяйка не без труда провернула в замочной скважине царь-ключ, открыла дверь, ловко сцапала за ошейник вырвавшееся наружу чудище и, переступив через широкую черную спину зверя, сжала его меховые бока ногами. Чудище оглушительно гавкнуло, вывалило красный язык и шумно задышало, глядя на нас с таким видом, будто оно тоже сегодня еще не завтракало, но твердо намерено сделать это в ближайшее время.