Свидание на пороховой бочке

– Тебя, – разочарованно выдохнула Трошкина, помахав телефонной трубкой.

Я подошла к аппарату, но прежде, чем начать разговор с Марусей, спросила Алку:

– Это Сарахова-то овощная девушка?

– На «арахис» похоже, – пожала плечами подружка.

– Арахис – орех!

– А вот и нет, он из семейства бобовых!

Я закатила глаза и прилепила трубку к уху.

– Инка! Какое счастье! Я знаю, ты меня спасешь! – с места в карьер заблажила экспрессивная Маруся.

Любопытная Трошкина бессовестно приникла к трубке с другой стороны.

– У меня сейчас нет денег, – торопливо заявила я, предположив, что Марусе, которая всегда живет очень бурно и не по средствам, снова потребовался заем.

– Тем более! – не обескуражилась моя собеседница. – Я отдам тебе половину, только помоги!

– Половину чего? – шепотом просуфлировала Трошкина, которая всегда рассудительна и практична, если только речь не идет о ее взаимоотношениях с Зямой.

– Какую половину? – по-своему спросила я.

– Бо?льшую! – вскричала Сарахова с ударением на первый слог.

– Так не бывает, – пробормотала отличница Трошкина. – Половины – они одинаковые.

Я отодвинула зануду-зубрилку плечом и спросила:

– Насколько бо?льшую?

– Шестьдесят на сорок, – быстро ответила Маруся.

– Семьдесят на тридцать, – не согласилась я.

– Ты же не знаешь, о чем торгуешься! – схватилась за голову Алка.

– Ладно, шестьдесят пять на тридцать пять, – вздохнула Маруся. – Итого твоих примерно три-дцать восемь. Идет?

– Да. – Я успокаивающе похлопала по плечику нервно подпрыгивающую Трошкину. – Теперь скажи, чего именно тридцать восемь?

– Попугаев, – мрачно буркнула Алка.

– Тысяч рублей, конечно, чего же еще? – Маруся вроде удивилась. – Или ты думаешь, мне в евро платят? Да пока нет, не доросла я до гонораров в валюте.

– Так, значит, это гонорар, – логично рассудила я. – Прекрасно. А за что?

– За то, что ты займешь мое место, конечно! Или ты спрашиваешь, за что мне гонорар? О, ра-зумеется, за работу, которую, впрочем, придется сделать тебе.

– Нормально! – Я искренне возмутилась. – Я, значит, сделаю твою работу за половину твоего гонорара?! По-твоему, я вдвое менее ценный специалист?!

– А ты не хочешь спросить, что это за работа?! – зашипела неугомонная Трошкина.

– Шестьдесят пять процентов – это гораздо больше половины! – напомнила Маруся.

– Ищи дурака, – фыркнула я.

– Инусь, ну ладно, ладно, я отдам тебе семьдесят процентов! Даже семьдесят пять! – заскулила Сарахова. – Больше никак, мне ведь еще «Боярыне Морозовой» придется откатить!

– Кому-кому?

– Да кадровому агентству! Я же не могу отказаться просто так, это сильно испортит мою репутацию! – Сарахова вздохнула. – Ин, подумай, пятьдесят тысяч! Соглашайся, я знаю, что это твоя зарплата за месяц!

– Ладно, согласна, – сказала я, и Трошкина снова схватилась за голову. – Теперь рассказывай, что мне придется сделать за этот полтинник. Кого-то убить?

– А ты можешь? – Маруся неподдельно заинтересовалась. – Я думала, это стоит гораздо дороже…

Тут Алка не выдержала и вырвала у меня трубку:

– Сарахова, криминальная ты личность, сбавь скорость! Я не позволю тебе втянуть Кузнецову в авантюру! Живо рассказывай, что ты затеяла, и помни, что тебе пока что дали только предварительное согласие!

– О, Трошкина! – Маруся, как ни странно, обрадовалась Алкиному вмешательству. – Ум, честь и совесть Кузнецовой!

– Уж так прям и ум, – пробурчала я, вытягивая шею и ухо, чтобы лучше слышать.

– Девчонки, нам надо встретиться и все обсудить, – донеслось из трубки. – Как насчет «Суши Луши», через час-полтора? Я приглашаю.

– Я «за»! – крикнула я.

Не упускать же возможность вкусно поужинать за чужой счет? На папины мексиканские корма я не особо налегала и чувствовала себя вполне в силах уплести еще что-нибудь.

– Договорились, в восемь в «Суши Луши», – закончила предварительные переговоры Трошкина.

В такси по дороге в ресторан мы с подружкой бурно дискутировали о том, кто из нас с ней лучший дипломат, и чуть не поссорились, но в итоге пришли к мировой, договорившись, что обе и в подметки не годимся графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому.

У Жоры Горохова выдался трудный день, перетекший в сложный вечер.

Упакованные баночки импортного художественного дерьма имели вид, габариты и вес отечественного овощного ящика.

– Брутто тридцать три кило, – предупредил Жору водитель почтового фургона, пряча в планшет чин чином оформленную расписку в получении ценного груза.

– Брутто, брутто… Как-нибудь допру-то! – небесталанно срифмовал Горохов, радуясь тому, что дело движется.

С помощью почтового водителя он перегрузил увесистый ящик в свою машину и бережно, чтобы не растрясти содержимое баночек, повез искусство в городскую художественную галерею.

И тут удача Жоре изменила.