Тайная доктрина. Том III

Космологическая теория чисел, которую Пифагор узнал от египетских иерофантов, одна только в состоянии примирить эти две единицы, материю и дух, и может продемонстрировать одна другую математически. Священные числа вселенной в своих эзотерических комбинациях разрешают эту великую проблему и объясняют теорию излучений и циклы эманаций. Низшие категории до того как развиваться в высшие должны быть эманированы из высших духовных категорий, а когда они достигнут поворотного пункта, должны снова слиться с бесконечным.[118 - «Разоблаченная Изида», I, гл. 1.]

Именно на этой истинной математике покоится знание космоса и всех тайн, и человеку, ознакомившемуся с ними, легче легкого доказать, что ведические и библейские построения опираются на «Бог-в-природе» и «Природа-в-Боге», как на коренной закон. Поэтому этот закон, как и все нерушимое и запечатленное в вечности, мог найти себе правильное выражение только в чистейшей трансцендентальной математике, на которую ссылается Платон, а в особенности в геометрии в ее трансцендентальном приложении. Будучи раскрытой людям – мы не боимся и не берем обратно этого выражения – в этом геометрическом и символическом одеянии, Истина обросла и развилась в дополнительный символизм, разработанный человеком для нужд и лучшего понимания широких масс человечества, слишком поздно пришедших в своем циклическом развитии и эволюции, чтобы успеть получить свою долю первоначального знания; и они не могли бы приблизиться к этому иначе. И если впоследствии духовенство, ловкое и жаждущее власти во всех веках, антропоморфизировало и деградировало абстрактные идеалы так же, как и реальных и божественных Существ, которые в самом деле существуют в природе и являются Охранителями и Покровителями нашего манвантарического мира и периода, то вина за это лежит на тех мнимых водителях, а не на массах народа.

Но настал день, когда грубые концепции наших средневековых прадедов больше не могут удовлетворить вдумчивого религиозного человека. Средневековый алхимик и мистик ныне превратились в скептического химика и физика; и большинство из них оказываются отвернувшимися от истины вследствие чисто антропоморфических идей и грубого материализма форм, в каких она преподносится им. Поэтому или будущие поколения должны быть постепенно посвящены в истины, лежащие в основании экзотерических религий, включая их собственную, или же им следует предоставить разбить глиняные ноги последних позолоченных идолов. Ни один образованный мужчина или женщина не стал бы отворачиваться от какого-либо ныне так называемого «суеверия», которое, по их мнению, обосновано на детских сказках и невежестве, если бы только они могли увидеть фактическое основание, которое лежит в основе каждого «суеверия». Дайте им только раз по-настоящему убедиться, что едва ли найдется что-либо в оккультных науках, что не опирается на философские и научные факты в природе, как они устремятся к изучению этих наук с тем же самым, если не с большим рвением, чем то, с каким они их поносили. Это не может быть достигнуто сразу, ибо ради блага человечества такие истины должны раскрываться постепенно и с великой осторожностью, так как общественное мнение не подготовлено для них. Как бы ни приспособляли агностики нашего века свое мышление к требованиям современной науки, люди всегда склонны цепляться за свои старые любимые занятия, пока о них живет воспоминание. Они подобны императору Юлиану – прозванному Отступником, потому что он слишком сильно любил истину, чтобы принять что-либо другое – который, несмотря на то, что в своей последней теофании увидел своих богов бледными, изнуренными и едва различимыми тенями, тем не менее цеплялся за них. Поэтому, пусть мир цепляется за своих богов, какому плану или сфере они не принадлежали бы. Истинный оккультист был бы виноват в величайшем преступлении перед человечеством, если бы он разбил навсегда старые божества прежде, чем он не заменил их целой и чистой истиной, а этого пока что еще нельзя делать. Тем не менее, читателю можно позволить узнать хотя бы алфавит этой истины. Во всяком случае, ему можно показать, чем не были боги и богини язычников, называемые церковью демонами, если ему нельзя узнать целой конечной истины о том, что они такое. Пусть он убеждается, что герметические «Tres Matres» и «Три Матери» «Сефер Иециры» являются одним и тем же, что они вовсе не демоны-богини, но Свет, Тепло и Электричество, и тогда, возможно, ученые классы перестанут их с презрением отвергать. После этого розенкрейцерские иллюминаты могут найти последователей даже в Королевских Академиях, которые будут более подготовлены, может быть, чем теперь, признать великие истины архаической натурфилософии, в особенности, когда их ученые члены убедятся, что в диалекте Гермеса «Три Матери» служат символами для той совокупности сил или факторов, которые имеют отведенное им место в современной системе «корреляции сил».[119 - «Синезий упоминает каменные книги, найденные им в храме Мемфиса, на которых было выгравировано следующее изречение: «Одно естество блаженствует в другом, одно превосходит другое, одно подчиняет другое, но все они едины». Постоянное движение, присущее материи, выражено в изречении Гермеса: «Действие есть жизнь Пта»; и Орфей называет природу ??????????? ?????, «мать, которая создает множество вещей», или гениальная, затейливая, изобретательная мать». – «Разоблаченная Изида», I, гл. 8.] Даже политеизм «суеверного» брахмана и идолопоклонника являет свое raison d'?tre, так как шакти трех великих богов, Брахмы, Вишну и Шивы, идентичны с «Тремя Матерями» монотеистического еврея.

Вся древняя религиозная и мистическая литература символична. Книги Гермеса, «Зогар», «Я-Якав», египетская «Книга Мертвых», Веды, «Упанишады», и Библия – полны символизма так же, как и набатеянские откровения халдейского Ку-тами; будет напрасной тратой времени спрашивать, которая самая древняя, попросту все они являются различными версиями единой первичной Записи доисторического знания и откровения.

Первые четыре главы Книги Бытия содержат в себе синопсис всего остального Пятикнижия, представляющего собою только различные версии одного и того же в различных аллегорических и символических применениях. Открыв, что пирамида Хеопса со всеми своими измерениями находима в мельчайших деталях в построении Храма Соломона, и убедившись, что библейские имена Шем, Хам и Иафет являются определительными

пирамидных измерений, в связи с 600-летним периодом Ноя и 500-летним периодом Шема, Хама и Иафета... термины «сыновья элохимов» и «дочери» Х-Адама (являются), с одной стороны, астрономическими терминами,[120 - «Source of Measures», стр. X.]

автор этого уже упомянутого очень любопытного труда – книги, очень мало известной в Европе, мы с сожалением говорим – кажется не видит в своем открытии ничего больше, как только присутствие математики и метрологии в Библии. Он также приходит к весьма неожиданным и чрезвычайным заключениям, которые очень слабо подтверждаются открытыми фактами. У него, по-видимому, создалось впечатление, что если все еврейские библейские имена являются астрономическими, то священные писания всех других народов могут быть «только этим и ничем больше». Но это большая ошибка со стороны эрудированного и удивительно проницательного автора «Источника мер», если он действительно так думает. «Ключ к еврейско-египетской Тайне» отмыкает только некоторую часть иератических писаний этих двух народов и оставляет нетронутыми писания других народов. Его идея заключается в том, что «Каббала» является лишь той возвышенной наукой, на которой обосновано масонство»; в сущности он рассматривает масонство, как субстанцию «Каббалы», и последнюю, как «разумную основу еврейского текста Священного Писания». Об этом мы не будем спорить с автором. Но почему все те, кто могут найти в «Каббале» нечто, выходящее за пределы «возвышенной науки», на которой якобы построено масонство, должны быть предоставлены общественному презрению?

По своей исключительности и односторонности такое заключение чревато будущим неправильным пониманием и абсолютно неверно. В своем немилосердном критицизме оно набрасывает пятно на самую «божественную науку».

«Каббала» действительно является «сущностью масонства», но она зависит от Метрологии только в одном из ее аспектов, наименее эзотерическом, так как даже Платон не делал секрета из того, что божество всегда геометризирует. Для непосвященного, как бы он ни был учен и наделен гениальностью, «Каббала», которая трактует только об «одеянии Бога», или завесе и покрове истины,

Построена от земли кверху с практическим применением для нужд настоящего.[121 - «Masonic Review», июль, 1886.]

Или, другими словами, представляет собою точную науку только на земном плане. Для посвященного же каббалистический Господь снисходит из первичной Расы, порожденной духовно от «Разумом-рожденных Семи». Достигнув Земли, божественная математика – синоним магии в его дни, как говорит нам Иосиф – сокрыла свое лицо. Следовательно, наиболее значительным секретом, выданным ею в наши дни, является тождественность старинных римских мер и нынешних британских мер, еврейско-египетского локтя и масонского дюйма.[122 - «Source of Measures», стр. 47-50, et pass.]

Это открытие весьма удивительное и оно привело к дальнейшим меньшим раскрытиям различных загадок в отношении символизма и библейских имен. Полностью понято и доказано, как показал Наханид, что в дни Моисея начальная фраза в Книге Бытия читалась Б'раш итхбара элохим, или «В первопричине (или мулапракрити – бескорний корень) развились (или эволюционировали) боги (элохимы), небеса и земля»; тогда как теперь, благодаря Массоре и богословскому коварству, это превращено в Б'рашитх бара элохим, или «В начале Бог сотворил небеса и землю» – одно это жонглирование словами привело к материалистическому антропоморфизму и дуализму. Сколько еще можно найти подобных примеров в Библии, последнем и позднейшем из оккультных трудов древности? В умах оккультистов нет более никаких сомнений, что несмотря на свою форму и внешний смысл, Библия – как объяснено в «Зогаре» или «Мидраше», «Иецире» (Книге Творения) и в «Комментариях о десяти сефиротах» (Азариэля Бен Манахема XII века) – является неотъемлемой частью Тайной Доктрины арийцев, которая объясняет в той же самой манере Веды и все другие аллегорические книги. «Зогар» в своем учении, что Безличная Единая Причина проявляется во вселенной через свои эманации, сефиротов – что вселенная во всей своей совокупности является просто завесою, сотканною из собственной субстанции божества – неоспоримо является копией и верным эхо самых ранних Вед. Взятая сама по себе, без дополнительной помощи ведической и брахманской литературы, Библия никогда не выдаст вселенских секретов оккультной природы. Локти, дюймы и меры этого физического плана никогда не будут решать мировых проблем на духовном плане, ибо Дух не может быть ни взвешен, ни измерен. Разработка этих проблем оставлена в запасе для «мистиков и мечтателей», которые одни только способны выполнить ее.

Моисей был посвященный жрец, сведущий по всем тайнам и оккультному знанию египетских храмов, следовательно, тщательно ознакомленный с первобытной мудростью. Именно в ней следует искать символическое и астрономическое значение этой «Тайны Тайн», Великой Пирамиды. И будучи так знаком с геометрическими секретами, которые лежат сокрытыми в течение долгих эонов в ее прочных недрах, измерениями и пропорциями космоса, включая и нашу маленькую Землю – что удивительного в том, что он использовал свое знание? Эзотеризм Египта был одно время эзотеризмом всего мира. В течение долгих веков третьей Расы он был общечеловеческим наследием, полученным от своих Наставников, «Сынов Света», первоначальных Семи. Также было время, когда религия мудрости не была символичной, ибо она превратилась в эзотерическую только постепенно, – эта перемена была вызвана необходимостью вследствие злоупотреблений и колдовства атлантов. Ибо только «злоупотребление», а не употребление божественного дара, привело людей четвертой Расы к черной магии и колдовству, и в конечном счете, к «забвению мудрости», в то время как люди пятой Расы, наследники риши трета-юги, пользовались своими силами, чтобы атрофировать такие дары в человечестве вообще, и потом рассеялись, как «Избранный Корень». Те, кто избегли «Великого Потопа» сохранили только память об этом и веру, обоснованную на знании их непосредственных отцов о том, что такая наука существовала и теперь ревниво охранялась «Избранным Корнем», возвеличенным Енохом. Но должно снова наступить время, когда человек опять станет тем, кем он был в течение второй юги (века), когда его испытательный цикл закончится, и он постепенно станет таким, каким он был – полутелесным и чистым. Разве Платон, посвященный, не говорит нам в «Федре» всего, каким человек когда-то был и каким он может еще стать:

До того, как человеческий дух погрузился в чувствительность и стал воплощенным вследствие утери своих крыльев, он жил среди богов в воздушном духовном мире, где все истинно и чисто.[123 - См. перевод Кери, стр. 322, 323.]

В другом месте он говорит о том времени, когда люди не создавали потомства, но жили, как чистые духи.

Пусть те люди науки, которые склонны хохотать над этим, сами разгадают тайну происхождения первого человека.

Не желая, чтобы его избранный народ – избранный им – остался таким же погрязшим в грубом идолопоклонстве как и окружающие их массы профанов, Моисей использовал свои познания по космогоническим тайнам Пирамиды, чтобы построить на них космогонию Книги Бытия в символах и глифах. Это было более доступно умам ‘?? ??????, нежели трудно усваиваемые истины, преподаваемые образованным людям в святилищах. Он ничего не изобрел, кроме внешнего одеяния, не прибавил ни на йоту; но в этом он только следовал примеру более старых народов и посвященных. Если он одел великие истины, открытые ему его иерофантом, в весьма искусные выдуманные образы, то делал он это, идя навстречу потребностям израильтян; это жестокое племя не признало бы никакого Бога, если бы Он не был таким же антропоморфическим, как боги Олимпа; и сам он не сумел предвидеть те времена, когда высокообразованные деятели станут защищать скорлупу от плода мудрости, который рос и развивался в нем на горе Синай, когда он общался со своим личным Богом – своим божественным Я. Моисей понимал великую опасность передачи таких истин эгоистичным, так как понимал притчу о Прометее и помнил прошлое. Вот почему он завуалировал их от профанации толп и изложил их аллегорически. И вот почему его жизнеописатель говорит о нем, что когда он спускался с горы Синай,

Лицо его [Моисея] стало сиять лучами оттого, что [Бог] говорил с ним... и Моисей... положил на лице свое покрывало. [Исход, XXXIV, 29, 33]

Итак, он «положил покрывало» на лицо своего Пятикнижия, и притом до такой степени, что, придерживаясь ортодоксальной хронологии, только 3376 лет после этого события люди начали приобретать убеждение, что это «действительно покров». Это не лицо Бога или даже Иеговы, которое просвечивает; это даже не лицо Моисея, но, поистине, лица более поздних раввинов.

Не удивительно, что Климент написал в «Строматах», что:

Подобными еврейским загадкам в смысле утаивания также являются загадки египтян.[124 - V, VII.]

ОТДЕЛ VII

СТАРОЕ ВИНО В НОВЫХ СОСУДАХ

Более чем вероятно, что протестанты в дни Реформации ничего не знали об истинном происхождении христианства или, выражаясь яснее и вернее, о латинской церковности. Также маловероятно, что Греческая церковь знала много об этом, так как разделение между этими двумя церквями происходило в то время, когда в борьбе за политическую власть Латинская церковь старалась обеспечить любою ценою союз с высокообразованными честолюбивыми и влиятельными язычниками, пока у тех была охота принять внешнюю видимость новой веры, лишь бы самим удержаться у власти. Нет надобности напоминать читателю подробно о той борьбе, хорошо известной каждому образованному человеку. Несомненно, что высококультурные гностики и их вожди – такие люди, как Сатурнил, бескомпромиссный аскет, как Маркион, Валентин, Василид, Менандр, и Церинт – не были заклеймены позором (сегодняшнею) Латинскою церковью за то, что они были еретиками, или за то, что их учения и деяния были действительно «ob turpitudinern portentosam nimium et horribilem», «чудовищными и отвратительными», как Бароний высказывается об учении Гарпократа, но просто потому, что они знали слишком много фактов и правды. Кеннет Р. X. Маккензи правильно замечает:

Они были заклеймены позднейшей Римской церковью, потому что пришли в столкновение с более чистой церковью христианства, владение которой было незаконно захвачено епископами Рима, но источник которой хранит преданность к основателю в первоначальной православной Греческой церкви.[125 - «The Royal Masonic Cyclopaedia», «Гностицизм».]

Не желая принимать на себя ответственность за необоснованные предположения, пишущая эти строки считает самым разумным доказать этот вывод неоднократными личными и вызывающими признаниями ярого римско-католического писателя; очевидно это деликатное задание было поручено ему Ватиканом. Маркиз де Мирвиль совершает отчаянные усилия, чтобы в интересах католицизма объяснить определенные замечательные открытия в археологии и палеографии, хотя церковь разумно оставлена в стороне от этого спора и защиты. Это неотрицаемо доказывается его полновесными томами, адресованными Французской Академии между 1803 и 1865 гг. Ухватившись за предлог, что нужно обратить внимание материалистически настроенных «Бессмертных» на «эпидемию спиритуализма», вторжение в Европу и Америку бесчисленных полчищ сатанинских сил, он направляет свои усилия к тому, чтобы доказать то же самое путем приведения полных родословных и теогоний христианских и языческих божеств и проведением между ними параллелей. Все такие удивительные сходства и тождественности только «кажущиеся и поверхностные», уверяет он читателя. Христианские символы и даже действующие лица, Христос, Святая Дева, ангелы и святые, он говорит им, были олицетворены бесами ада за сотни лет до того, чтобы дискредитировать вечную истину своими безбожными копиями. Посредством своего знания будущего, дьяволы предвидели события, «открыв секреты ангелов». Языческие божества, все эти солнечные боги, называемые Сотэрами – Спасителями – родившиеся от беспорочных матерей и умирающие насильственной смертью, были только Феруэрами [126 - В «Феруэрах» и «Дэвах» Якоби (Буквы Ф. и Д.) слово «феруэр» объяснено следующим образом: Феруэр есть часть живого существа (человека или животного), образом которого он является и которого он переживает. Это Ноус греков и поэтому божественен и бессмертен, следовательно, едва ли он может быть Дьяволом или сатанинской копией, каким его хочет представить де Мирвиль (см. «Memoires de l'Academie des Inscriptions», том XXXVII, стр. 623, и гл. XXXIX, стр. 749). Фуше опровергает его целиком. Феруэр никогда не был «принципом чувствований», но всегда относился к наиболее божественной и чистой части человеческого эго – к духовному принципу. Анкетил говорит, что Феруэр есть чистейшая часть человеческой души. Персидский дэв есть антитезис Феруэра, так как дэв был преображен Зороастром в Гения Зла (отсюда христианский Дьявол), но даже дэв лишь конечен, ибо овладев человеческой душой путем незаконного захвата, ему придется оставить ее в великий день Воздаяния. Дэв становится одержателем души покойника в течение трех дней, когда душа скитается около того места, где она насильно была отделена от тела; Феруэр же поднимается в царство вечного Света. Это была неудачная идея, которая заставила благородного маркиза де Мирвиля вообразить, что Феруэр есть «сатанинская копия» с божественного оригинала. Называя всех богов язычников – Аполлона, Озириса, Брахму, Ормазда, Бэла и т. д. «Феруэрами Христа и главных ангелов», он только выставляет Бога и ангелов, которых он хотел бы почтить, ниже языческих богов, как человек по отношению к своей Душе и Духу ниже их; ведь Феруэр есть бессмертная часть смертного существа, образом которого он является и которого он переживает. А может быть этот бедный автор несознательно пророчествует, и Аполлон, Брахма, Ормазд, Озирис и т. д. – будучи вечными космическими истинами – предназначены пережить и заменить собою мимолетные выдумки о Боге, Христе и ангелах Латинской церкви!] – как их называли зороастрийцы – демоническими копиями-предшественниками (copies anticipеes) грядущего Мессии.

Опасность узнавания таких facsimiles, действительно, в последнее время угрожающе возросла. Она грозно витает в воздухе, нависая, как Дамоклов меч, над церковью со дней Вольтера, Дипи и других писателей по той же части. Открытия египтологов, нахождения ассирийских и вавилонских домоисеевых реликвий с легендой Моисея,[127 - См. «Babylon» Георга Смита и другие труды.] и в особенности многие рационалистические труды, опубликованные в Англии, например, «Supernatural Religion», сделали узнавания неизбежными. Отсюда и появление протестантских и римско-католических писателей, назначенных объяснить необъяснимое, примирить факт божественного откровения с той тайной, что божественные персонажи, обряды, догмы и символы христианства были так часто тождественны с персонажами, обрядами, символами, догмами нескольких великих языческих религий. Первые – протестантские защитники – пытались объяснить это на основании «пророческих предвещающих идей»; латинисты же, такие как де Мирвиль – путем изобретения двойного комплекта ангелов и богов; один – божественный и истинный, другой же, более ранний – «копии, опередившие оригиналы», результат ловкого плагиата Дьявола. Протестантская военная хитрость стара, но уловка католиков так стара, что о ней забыли и потому она как новая. «Monumental Christianity» и «A Miracle in Stone» д-ра Лунди относятся к попыткам первых. «Pneumatologie» де Мирвиля – ко вторым. В Индии и Китае каждая такая попытка со стороны шотландских и других миссионеров оканчивается хохотом и не приносит вреда; но план, придуманный иезуитами, более серьезный. Поэтому тома де Мирвиля имеют большое значение, так как они исходят из источника, который бесспорно имеет в своем распоряжении величайшую ученость века, усиленную всею хитростью и казуистикой, на какую только способны сыны Лойолы. Маркизу де Мирвилю, по-видимому, помогали проницательнейшие умы, находящиеся на услужении Рима.

Он начинает не только с признания справедливости всего вменяемого в вину Латинской церкви в отношении оригинальности ее догм, но как бы радуется в предвкушении заранее таких обвинений, ибо он указывает на все догмы христианства, как уже существовавшие в языческих ритуалах древности. Он пропускает целый пантеон языческих божеств и показывает в каждом что-нибудь, что придает ему сходство с персонажами Троицы и Марией. Едва ли найдется тайна, догма или ритуал Латинской церкви, которые не были бы показаны, как «пародированные Curvati» – «Изогнутыми», Дьяволами. И когда все это признано и объяснено – символоги должны бы замолчать. И так оно и произошло бы, если бы не было материалистических критиков, которые отрицают такое всемогущество Дьявола в этом мире. Ибо, если Рим признает эти подобия, то тем же он претендует на право суждения о том, где истинный и где ложный аватар, где настоящий и где ненастоящий Бог, где оригинал и где копия, хотя копия предшествовала оригиналу на многие тысячелетия.

Наш автор продолжает доказывать, что каждый раз, когда миссионеры пытаются обратить в свою веру идолопоклонника, им неизменно отвечают:

Мы имели своего Распятого раньше вас. Что вы хотите нам доказать? [128 - Это настолько же фантастично, насколько произвольно. Где же те индусы и буддисты, которые говорят о своем «Распятом»?] Опять-таки, какая нам польза отрицать таинственную сторону этой копии под предлогом, что согласно Веберу все нынешние «Пураны» являются переделками более старых, так как здесь мы имеем в персонажах того же порядка положительное предшествование, которое никто никогда и не подумает оспаривать.[129 - Указанное издание, IV, 237.]

И автор приводит примеры Будды, Кришны, Аполлона и т. д. Признав все это, автор избегает затруднения вот как:

Однако отцы церкви, которые узнавали свое собственное имущество под всеми такими овечьими шкурами... зная с помощью Евангелия... все уловки мнимых духов света; эти отцы, мы говорим, размысливши над решительными словами «все, кто когда-либо приходили до Меня, суть грабители» [Иоанн, X, 8], не усомнились в опознавании оккультной силы за работой, заранее заданного и сверхчеловеческого направления ко лжи, этого общего атрибута и окружения всех этих ложных богов народов; «omnes dii gentium daemonia (elilim)» [Псалтырь, XCV].[130 - Там же, 250.]

Пользуясь такой политикой, все становится легко. Нет ни одного яркого сходства, нет ни одной полностью доказанной тождественности, с которой нельзя бы разделаться подобным образом. Вышеприведенные, жестокие, эгоистичные, самого себя прославляющие слова, вложенные Иоанном в уста Того, кто сам был олицетворением кротости и милосердия, никогда не могли быть произнесены Иисусом. Оккультисты возмущенно отвергают это обвинение и готовы защитить этого человека, хотя бы перед Богом, указав, откуда взяты слова, заимствованные автором четвертого Евангелия. Они взяты целиком из «Пророчеств» в «Книге Еноха». Чтобы доказать этот факт, можно привести свидетельство ученого библейского исследователя архиепископа Лауренса, и автора книги «Evolution of Christianity», который редактировал перевод. На последней странице введения к «Книге Еноха» мы находим следующий абзац:

Притча об овце, вызволенной добрым Пастырем от наемных охранителей и свирепых волков очевидно заимствована четвертым евангелистом из «Книги Еноха», LXXXIX, в которой автор описывает пастухов, которые убивают и истребляют овец перед приходом их Господина, и таким образом раскрывает истинное значение непонятного до сих пор места в притче Иоанна – «Все, кто когда-либо приходили до Меня, суть воры и грабители» – это слова, в которых мы теперь усматриваем явное указание на аллегорических пастухов Еноха.

Поистине «явное», и кроме того еще что-то. Ибо если Иисус произнес эти слова в смысле ему приписываемом, то, должно быть, он читал «Книгу Еноха» – чисто каббалистический, оккультный труд и, следовательно, признавал достоинство и ценность этого трактата, который его церкви теперь объявили апокрифическим. Более того, он не мог не знать, что эти слова принадлежали древнейшему ритуалу посвящения.[131 - «В.: Кто стучит в дверь?О.: Добрый коровий пастух.В.: Кто предшествовал тебе?О.: Три грабителя.В.: Кто следует за тобою?О.: Трое убийц», и т. д. и т. д.Вышеприведенное представляет беседу, которая происходила между жрецами-посвятителями и кандидатами на посвящение в течение мистерий разыгрываемых в древнейших святилищах Гималайских твердынь. Эта церемония и доныне все еще совершается в одном из древнейших храмов в уединенном месте Непала. Она ведет свое начало из мистерий первого Кришны, перешла к Первому Тиртханкару, и закончилась у Будды; ее называют ритуалом Курукшетры, так как она разыгрывается в память великой битвы и смерти божественного адепта. Это не масонство, но посвящение в оккультные учения этого героя – чистый оккультизм.] А если он не читал его, и эта сентенция принадлежит Иоанну или кому бы то ни было другому, который написал четвертое Евангелие, тогда как можно положиться на подлинность других изречений и притч, приписываемых христианскому Спасителю?

Поэтому объяснение де Мирвиля неудачно. Все другие доказательства, выдвигаемые церковью, чтобы доказать адскую сущность древних и дохристианских подражателей, могут быть опровержены столь же легко. Может быть это неудачно, но тем не менее, это факт – Magna est veritas et prevalebit.

Вышеизложенное является ответом оккультистов двум партиям, которые беспрестанно обвиняют их: одна – в «суеверии», другая – в «колдовстве». Тем из наших братьев, которые являются христианами и попрекают нас за обязательство сохранять тайну, налагаемое на восточных чела, с непременным при этом упоминанием, что их собственная «Книга Бога» является «открытой книгой» для всех, чтобы они могли «читать, понимать и быть спасенными», – тем мы ответим просьбой изучить то, что мы только что изложили в этом разделе и затем опровергнуть, если могут. В наши дни мало осталось таких, кто все еще готовы уверять своих читателей, что Библия имела

Бога своим автором, спасение своей целью, и истину без всяких примесей ошибок в качестве материала.

Если бы теперь Локку задали этот вопрос, он возможно, не захотел бы повторить опять, что Библия

вся чиста, вся искренна, ничего в ней нет лишнего, ничего нет недостающего.

Библия, чтобы не показать, что она представляет собою как раз полную противоположность всего этого, чрезвычайно нуждается в истолкователе, знакомом с учениями Востока в таком виде, как они изложены в его сокровенных томах; также теперь, после перевода архиепископом Лауренсом «Книги Еноха», небезопасно цитировать Каупера и уверять нас, что Библия

... свет дает каждому веку,
Дает, но ничего не заимствует.

ибо она заимствует, и притом очень значительно, особенно по мнению тех, кто, будучи неосведомленными о ее символическом значении и всеобъемлемости истин, лежащих в ее основе и сокрытых в ней, – способны судить о ней только по внешности ее мертвой буквы. Она – великая книга, шедевр, состоящий из искусных остроумных мифов, содержащих в себе великие истины; но она раскрывает эти истины только перед теми, кто подобно посвященным обладает ключом к ее внутреннему значению; это сказание, высокое по своей нравственности и поучительности, и все же сказание и аллегория; это сборник выдуманных персонажей в своих более старых еврейских частях, и сборник затемненных изречений и иносказаний в позднейших добавлениях, и поэтому совершенно вводящий в заблуждение каждого, кто не знает его эзотеризма. Кроме того, это ничто иное, как астролатрия и сабеизм, которые обнаруживаются в Пятикнижии при эзотерическом чтении его, и – архаическая наука и астрономия в весьма убедительной степени при истолковании эзотерическом.

ОТДЕЛ VIII

КНИГА ЕНОХА – ИСТОЧНИК И ОСНОВАНИЕ ХРИСТИАНСТВА

В то время как евреи или, вернее, их синагоги, придавали большое значение «Меркаве», они отвергали «Книгу Еноха»; или потому, что она не была с самого начала включена в еврейский Канон, или же, как думал Тертуллиан, эта книга была

Отвергнута евреями подобно тому, как они отвергли все другие священные писания, где говорилось о Христе.[132 - «Книга Еноха», перевод архиепископа Лауренса. Введение, стр. V.]

Но ни одна из этих причин не была действительной. Синедриону нечего было с нею делать, просто потому, что этот труд больше относился к магии, чем к чистой каббалистике. Нынешние богословы как Латинской, так и Протестантской церкви относят его к апокрифическим произведениям. Тем не менее, Новый Завет, в особенности «Деяния Апостолов» и «Послания», изобилует идеями и доктринами, ныне принятыми и установленными в качестве догм непогрешимой Римской и другими церквями, и даже целыми фразами, целиком взятыми из Еноха или «псевдо-Еноха», который писал под этим именем на арамейском или сирийско-халдейском языке, как утверждает епископ Лауренс, переводчик эфиопского текста.

Эти плагиаты настолько бросающиеся в глаза, что автор книги «Эволюция христианства», который редактировал перевод епископа Лауренса, был вынужден сделать несколько многозначительных замечаний в своем введении. По доказательствам, вытекающим из существа книги,[133 - «Книга Еноха» была неизвестна в Европе в течение тысячи лет, когда Брюс нашел несколько экземпляров ее на эфиопском языке в Абиссинии; в 1821 году архиепископ Лауренс перевел ее с текста, имеющегося в Бодлеанской библиотеке Оксфорда.] установлено, что она была написана в дохристианский период (за два или за двадцать веков до Р. X., это не имеет значения). Как этот редактор правильно указывает, она есть