Адвокат ангела, или Дважды не воскресают

Адвокат ангела, или Дважды не воскресают
Екатерина Гринева

После развода с мужем-иностранцем Наталью Рагозину ждал страшный удар: суд постановил, что их дочь, шестилетняя Лиза, останется жить в Швеции с отцом. Наталья отчаянно боролась за свою девочку, даже обратилась к адвокату Феликсу Полынникову, но тот не обещал ничего конкретного, хотя между ними проскочила искра притяжения и даже появился намек на роман... Неожиданно Наталье позвонил неизвестный и предложил сделку: если она тайно скопирует файлы из личного компьютера своего бывшего мужа, Лиза вернется к ней – навсегда! Даже не посвятив в эту авантюру Феликса, Наталья вылетела в Швецию…

Екатерина Гринева

Адвокат ангела, или Дважды не воскресают

Я поправила парик. Он был мне немного мал и все время уползал на макушку. И я страшно боялась, что в любой момент он свалится с головы, и тогда я себя обнаружу. Хотя вряд ли меня кто-то здесь знал. Но во мне все равно жил страх разоблачения, и я ничего не могла с этим поделать. До их приезда оставалось совсем немного времени, минут пятнадцать, не больше. Вряд ли они опоздают: Герда была пунктуальна, как часы. Или, что еще хуже, как электронные часы без малейшего права на неточность. Мне хотелось курить, но требовалось немного потерпеть. Закурю я чуть позже и в другом месте. Правда, сигарета могла бы меня отвлечь от собственных рук, которые я не знала куда девать. Я скомкала уже пару салфеток, на очереди была третья. Я вцепилась в чашку с кофе. Но она была пуста – кофе я выпила еще полчаса тому назад и теперь маялась просто так. Со стороны вообще могло показаться – сидит чокнутая тетка и смотрит то в окно, на улицу, то оглядывает стол, то в свою чашку пялится. Но мне было на это ровным счетом наплевать!

И тут я увидела их. Ширококостную женщину шестидесяти лет в сером пальто и пятилетнюю девочку в прелестном синем пальтишке, с куклой в руках. От легкого осеннего холода ее щеки разрумянились, и она шла, сосредоточенно глядя прямо перед собой и крепко прижимая к себе куклу.

Я сжала чашку с такой силой, что у меня свело пальцы. «Лиза! – мысленно послала я ей сигнал. – Лиза, ну, пожалуйста, посмотри на меня! Я тебя умоляю!» Мой сигнал, разумеется, остался без ответа. Мысли мои лихорадочно заметались, закружились, как стайка пугливых ворон, когда их сгоняют с места.

Мне сразу захотелось сделать одновременно несколько дел: вскочить со стула и рвануть к выходу, пересесть на другое место, чтобы лучше видеть вошедших, или пойти к стойке и заказать еще один кофе, а потом закурить – и плевать на все.

Но я осталась сидеть за столиком. Как пришпиленная.

Дверь кафе открылась. Я слегка повернула голову и уперлась взглядом в женщину, пропустившую девочку вперед.

Я не отрываясь смотрела на Лизу. Она разрумянилась; вид у нее был недовольно-сонный, мол, разбудили и потащили куда-то… «А я хотела остаться дома, – было написано на лице. – И никуда не ходить». Но каждый выходной Герда забирала Лизу и шла с ней в это кафе. Нерушимая традиция.

«Лиза, я здесь, – cигналила я. – Посмотри на меня! Ну что тебе стоит?»

Лиза с Гердой сели за столик в углу, к ним подошел официант. Я видела, как шевелятся губы Герды, как ее суровое лицо становится еще мрачнее из-за необходимости общения с официантом. Как я помнила, она всегда была чем-то недовольна. Моя бывшая свекровь…

Лиза сидела, подперев щеку рукой, и выводила на столе пальцем узоры. Герда что-то сказала ей, и она выпрямилась на стуле с хмурой гримаской.

Идиотка! Что за манера – без конца делать ребенку замечания? По каждому поводу! И считать, что так правильно воспитываешь девочку. Представляю, как она задергала Лизу… Мне хотелось подскочить к Герде, чем-то крепко треснуть ее, схватить в ахапку Лизу и убежать – как можно дальше – вместе с ней.

А что… если… мелькнула в моей голове смутная мысль… Но я тут же прогнала ее.

Лиза ела пирожное, обсыпанное сахарной пудрой, и пила сок из высокого стакана. Она ела медленно, не спеша, посадив куклу к себе на колени. Герда же поглощала свой заказ с таким видом, словно она делала одолжение всему свету. И обслуживающему персоналу кафе в том числе.

Герда наклонилась к Лизе и что-то сказала ей. Ребенок вскинул голову, и на ее лице Лизы отразилось выражение обиды.

Что она сказала ей? Господи, что? Я даже вспотела, разгадывая этот ребус. Парик снова тихонько пополз на макушку, и я поправила его.

Доев пирожное, Лиза взяла куклу и спрыгнула со стула.

И у меня вновь промелькнула одна мысль. Я вынула из сумки сотовый и набрала номер Герды. Та нахмурилась, cловно звонок мобильного никак не вписывался в ее утренние планы. Она взяла трубку, но я нажала на отбой.

О чем бы я могла поговорить с Гердой? Проще было бы подойти к столику и сказать: «Здрасте! Не ожидали?» И увидеть, как на ее физиономии появится выражение злости и раздражения. Крепко же меня не любила эта семейка!

Герда заказала еще кофе. А Лиза, с трудом потянув тяжелую дверь на себя, отворила ее и вышла на улицу.

Первое время после моего приезда в Швецию я никак не могла привыкнуть к тому, что здесь более безопасная ситуация, чем в России, и дети спокойно могут оставаться без присмотра родителей на улице.

Тихо, cтараясь не привлекать к себе внимания, я оставила деньги за кофе на столе и двинулась к выходу.

Решение пришло спонтанно, и я ничего не могла с собой поделать.

Резко рванув дверь на себя, я оказалась на улице. Лиза сидела на скамейке поодаль и что-то напевала кукле. Я подошла ближе. Сердце делало сто пятьдесят ударов в минуту, во рту пересохло.

– Лиза! – Я подошла к ней. – Лиза!

Она вскинула на меня глаза, в них отразилось изумление. И я вдруг сообразила, что – балда! – не сняла парик: ребенок мог меня испугаться! Я поспешно стянула парик и бросила его в сумку.

– Это я!

– Мама? – шепотом спросила Лиза. – Ты здесь?!

Мы с Лизой разговаривали по-русски. Я учила ее русскому языку с того самого момента, когда она начала говорить, несмотря на то, что Берну это не очень нравилось и он все время повторял мне, что я забиваю голову девочки разными глупостями.

Она кинулась ко мне со всех ног, я подхватила ее на руки.

– Лиза! – Я целовала ее в холодные щечки и чувствовала, как на моих глазах выступают предательские слезы. – Лиза! Как ты?

– Плохо, – зашептала дочь. – Герда меня все время ругает и ничего не дает делать, она выкинула моего Свона – мишку, ну, ты помнишь?

– Ага! – Я уже не помнила всех ее многочисленных плюшевых мишек, которым она давала разные имена, вся эта плюшевая гвардия размещалась на полках в ее комнате вместе с куклами и игрушечными паровозиками. – И что? – Я наслаждалась звуками Лизиного голоса и радостно-бессмысленно смотрела на нее, жадно отмечая все происшедшие с моей дочкой изменения: выпал крайний зуб слева, теперь там была дырочка. На лбу – слабая царапинка…

– Ты упала? – спросила я, легко тронув ее пальцем.

– Мирта меня цапнула.

– Кто такая Мирта?

– Новая кошка. Она жила у нас, но убежала.

Господи! У моего ребенка – новая кошка, а я ничего об этом не знаю!

– Лиза! – раздался громкий Гердин окрик. – Лиза!

Она уже шла к нам – старая ведьма, изрядно попившая моей крови.

Я резко развернулась к ней.

При моем виде ее лицо вытянулось. А в следующий момент она открыла рот и четко сказала:

– Отойди от ребенка. Ты не имеешь права разговаривать с ней. Только с согласия Берна. Иначе я вызову полицию!

Больше всего меня резанула эта ее невозмутимость. Я была для нее никто, и она даже не хотела тратить на меня свои нервы и эмоции. Она говорила громко, отчетливо, cловно отдавала мне приказания или отгоняла приблудную кошку.

– Я повторяю – отойди от ребенка.

– Слушай… – Я перешла на шведский. – Я приехала к собственной дочери. – Мой голос помимо моей воли и желания предательски дрожит… В эту минуту я презираю себя, но ничего не могу с собой поделать. Этот холодный тон, этот ледяной взгляд, эти замороженные манеры потихонечку пробуждают во мне бешенство.

– Лиза! – уже громче и повелительнее. – Отойди от нее!