Кошки ходят поперек

Официантка засомневалась.

– Тасмания вас не забудет, – сказал Шнобель. – Внесите свой посильный вклад в науку, сумчатый бурундук на грани вымирания.

Официантка удалилась.

– Ну, что, иван, – сказал Шнобель, – пора и начинать.

– Ты уверен?

– Вполне. Только как договаривались – по морде не бить. И с ноги тоже.

Я кивнул.

– Драку заказывали? – Шнобель подтянул к себе стакан с апельсиновым соком и плеснул его мне в лицо.

Я прыгнул через стол, вцепился в Шнобеля, и мы покатились по полу.

Вокруг нас тут же собралась небольшая толпа, ребята смеялись, а девочки повизгивали, особенно когда я и Шнобель натыкались на них или опрокидывали стулья. Музыка играла.

Впрочем, схватка продолжалась недолго. Появился Захар. Захар был секьюрити, проще говоря, вышибала. Бывшая гроза Заречного района, вставший на путь добра и миролюбия. Он легко подхватил нас со Шнобелем с пола и зашвырнул в туалет. Сказав, что если собираемся драться дальше, то можем драться там. Но если разобьем хоть одну плитку кафеля, то он персонально замурует нас между писсуарами.

Еще живьем.

– Кажется, сработало, – сказал я.

– Конечно, сработало, – ухмыльнулся Шнобель. – Мой план гениален. Переходим ко второй части.

Шнобель снял куртку, вывернул ее наизнанку. Куртка из красной превратилась в черную.

– И это вся маскировка? – насмешливо спросил я.

– Главное в маскировке – замыливание глаза.

– Чего замыливание?

– Глаза.

Шнобель показал пальцем на глаз.

– Сейчас я тебе покажу, что такое замыливание.

Он достал кепку, обстучал ее о колено и напялил на голову.

– Как?

Я усмехнулся. Кепка абсолютно не шла хлыщеватому Шнобелю. В кепке он был похож то ли на мелкого жулика, то ли на продавца вечных мочалок для посуды.

Хотя…

– Так ты похож на режиссера Тарковского, – сказал я. – Немного…

– Да? – с долей удовольствия спросил Шнобель и снова посмотрелся в зеркало. – Это плохо…

Он снял кепку и жесточайше помял ее. Снова надел.

– Теперь порядок, – оценил я. – Теперь не Тарковский, теперь обычная скотина…

Я подумал, что Шнобеля я недооценил. Его способности к маскировке недооценил. Узнать его в помятой кепке было просто невозможно.

– Теперь поработаем над тобой, иван. – Шнобель отошел на шаг, окинул меня придирчивым взглядом.

– Тоже куртку выворачивать? – поморщился я.

– Выворачивай, выворачивай, не переломишься. Художники душу выворачивают, и ничего, не жужжат…

Я пожал плечами и послушно вывернул куртку. Клетчатой стороной наружу.

– Нормально, – похвалил Шнобель. – Шотландская дурчага. Жалко, килта нету…

– Не глупо?

– Слушай меня, иван, я в моде секуч, – сказал Шнобель, – по фэшн-сайтам регулярно юзаю.

– Нафиг?

– Дизайнером стать хочу, – объяснил Шнобель.

– Типа Лагерлеф?

– Не Лагерлеф, а Лагерфельд, во-первых. И не кутюрье, а дизайнером. Ты не поймешь. И батый мой не понимает. Хочет меня в нефтяной институт отправить, зараза… На вот, нацепи.

Шнобель вытащил из кармана бандану с черепами и крестами, намочил ее водой и повязал на голову мне.

– Теперь последний аксессуар. – Шнобель вытащил из кармана ковбойский галстук в виде здоровенной и тяжелой бычьей головы. – Бычатка…

Нацепил бычатку на мою шею.

Я посмотрел в зеркало. В вывернутой куртке, в бандане и с бычьей головой я имел вид абсолютно дикий. И ничуть на себя не похожий. У Шнобеля и на самом деле имелся явный дизайнерский талант.

– Порядок, – удовлетворился Шнобель. – Теперь вряд ли узнают… Уходим. Хотя…

Шнобель принялся глядеть в зеркало. Придирчиво так, наметанным глазом. Спросил:

– Слушай, Кокос, погляди, мне кажется, со мной что-то не так…

Это у него фоб такой. Заскок, закидон. Шнобелю постоянно кажется, что с ним что-то не так. В смысле внешности. И он всех спрашивает, все ли с ним в порядке со спины.

– Может быть, все-таки что-то не так?