Само совершенство

– Поскольку у вас не было машины и вы намекнули, что работы у вас тоже нет, я предположила, что у вас проблема с финансами. Потом вы сказали, что надеетесь получить новую работу, и я заметила, что вы в новых джинсах… – Джулия замолчала, с отвращением осознав, что согласилась подвезти не нищего, каким его считала, а кинозвезду с миллионным состоянием.

– Продолжайте, – сказал Зак. Голос его звучал несколько озадаченно.

– Господи, неужели не ясно! Я пришла к очевидному выводу! Я решила, что вы купили новые джинсы для того, чтобы произвести хорошее впечатление на своего нанимателя! И я подумала, как, должно быть, важна для вас эта работа, если вы пошли покупать эти джинсы чуть ли не на последние деньги… Я представила, сколько надежды вы на них возлагали, покупая их, и я… Я подумала, что ваша надежда рухнет, если я вас не подвезу. Я не могла смириться с тем, что вы упустите свой шанс из-за моего отказа.

Зак был тронут, если даже ему не хотелось себе в этом признаться. Она являла пример доброты и самопожертвования, которых не было в его жизни с тех пор, как он попал в тюрьму. Да и раньше, кажется, таких примеров он встречал не слишком много. Отринув эту мысль, он сказал:

– И вы пришли к такому глубокомысленному заключению, лишь заметив то, что я в новых джинсах? У вас поразительно хорошо развито воображение, – добавил он с сардонической усмешкой и качая головой.

– Очевидно, я и в людях совсем не разбираюсь, – с горечью констатировала Джулия.

Боковым зрением она заметила, что он шевельнул левой рукой, и едва не подпрыгнула, сдавленно вскрикнув, и лишь с опозданием поняла, что он всего лишь протягивал ей кофе. Тихим голосом, в котором угадывалось едва ли не желание извиниться за тот страх, что Зак на нее напустил, он сказал:

– Я подумал, что кофе вам не помешает.

– Мне нисколько не грозит уснуть за рулем. Спасибо вам.

– Все равно глотните немного, – сказал Зак, исполненный решимости успокоить ее страхи, даже если он сам и был источником этих страхов. – Это… – он помолчал, очевидно, подыскивая нужные слова, – это поможет создать видимость нормальности.

Джулия повернула голову и посмотрела на него так, что и без слов было ясно, какого она мнения об этой его «заботе». Она считала его проявление заботы не просто тошнотворно лицемерным, но и вообще… за пределами здравого смысла. Она хотела было все ему так прямо и высказать, но вспомнила о пистолете в его кармане, поэтому дрожащей рукой взяла кофе и принялась пить мелкими глотками, глядя прямо перед собой на дорогу.

Зак видел, как дрожит чашка в ее руке, как дрожат ее губы. Он испытывал глупое в своей сентиментальности желание извиниться перед ней за то, что так ее пугает. Он подумал о том, что у нее хорошенький профиль с маленьким носом и упрямым подбородком, с высокими скулами. И еще у нее были великолепные незабываемые глаза, особенно впечатлявшие его в те моменты, когда она метала в него гневные искры, как это было пару минут назад.

Запоминающиеся глаза. Он вдруг почувствовал угрызения совести из-за того, что использовал в своих целях эту невинную девушку, которая всего лишь пыталась быть доброй самаритянкой. Еще большие угрызения совести мучили его из-за того, что он и впредь намеревался ее использовать по полной программе. Сейчас он чувствовал себя грязным животным, каким его и считали все окружающие. Чтобы умилостивить совесть, он пообещал себе облегчить ее участь настолько, насколько это было в его силах, что привело его к мысли о том, что разговор следует возобновить.

Он заметил, что обручального кольца у нее не было, из чего следовало, что она не замужем. Он пытался вспомнить, о чем люди на воле говорят, когда хотят поддержать светскую беседу, и наконец спросил:

– Вам нравится преподавать?

Она снова повернулась к нему лицом. Ее необыкновенные глаза выдавали внутреннюю борьбу и с трудом подавляемое желание нагрубить ему.

– Вы рассчитываете, – процедила она сквозь зубы, – что я буду вести с вами светские беседы?

– Да! – рявкнул он, испытывая необъяснимую с точки зрения нормальной логики ярость из-за того, что она не желала позволить ему загладить свою вину. – Именно так. Говорите!

– Я люблю свою работу, – дрожащим голосом сказала Джулия, злясь на себя за то, что ему с такой легкостью удалось ее запугать. – Сколько еще вы хотите, чтобы я вас везла? – угрюмо спросила она, когда они миновали указатель, сообщавший о том, что до границы с Оклахомой осталось двадцать миль.

– До Оклахомы, – уклончиво сказал Зак, утаив правду всего наполовину.

Глава 19

– Мы в Оклахоме, – веско заметила Джулия, едва они проехали мимо указателя с соответствующей надписью.

Он бросил на нее мрачно-насмешливый взгляд:

– Я вижу.

– Ну? Где вы хотите выйти?

– Продолжайте ехать.

– Продолжать ехать? – воскликнула она истерично. – Послушайте, вы жалкий… Я не собираюсь везти вас до самого Колорадо!

Зак получил ответ на мучивший его вопрос. Она знала, куда он направляется.

– Я не стану этого делать! – дрожащим голосом заявила Джулия, не осознавая, что только что решила свою судьбу. – Я не могу…

Вздохнув про себя при мысли о том, что без боя она не сдастся, он сказал:

– Нет, мисс Мэтисон, вы можете. И вы это сделаете.

Его безмятежно-спокойный тон стал последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

– Идите к черту! – закричала она, резко крутанув руль вправо еще до того, как он успел ее остановить. Джулия ударила по тормозам, резко остановив «блейзер» на обочине. – Берите машину! – взмолилась она. – Возьмите мой автомобиль, а меня оставьте тут. Я никому не скажу, что вас видела, я никому не скажу, куда вы едете. Клянусь, я никому не скажу!..

Зак призвал себя к спокойствию и попытался успокоить и ее, предприняв попытку пошутить.

– В фильмах заложники тоже обещают ничего никому не говорить, – заметил он и, словно невзначай, посмотрел через плечо на машины, проносившиеся мимо. – Я всегда считал, что это звучит глупо.

– Мы не в кино!

– Но вы согласны, что это абсурдное обещание, – с едва заметной улыбкой возразил он. – Вы же это понимаете. Признайтесь, Джулия.

Шокированная тем, что он, очевидно, пытался ее поддразнивать, словно они были приятелями, Джулия уставилась на него в гневном молчании. Она знала, что он прав, что ее обещание звучит смешно и жалко, но она отказывалась в этом признаваться.

– Вы ведь не можете всерьез рассчитывать, что я поверю в то, что после того как я вас похитил и забрал вашу машину, вы, будучи мне несказанно благодарной, сочтете своим долгом держать слово, которое дали, находясь в безвыходном положении? Вам не кажется, что это звучит как-то странно?

– Вы хотите, чтобы я обсуждала с вами тонкости психологии, когда на кону стоит моя жизнь?! – выпалила она.

– Я осознаю, что вы испуганы, но вашей жизни ничто не угрожает, пока вы сами не создадите для себя проблем.

Возможно, сказалось нервное истощение, а может, дело было в особом тембре его голоса или в том, как он смотрел на нее в упор, не мигая, но Джулия почти ему поверила.

– Я не хочу, чтобы вы пострадали, – продолжал он, – и вы не пострадаете, пока вы не сделаете что-то такое, что может привлечь ко мне внимание или насторожить власти…

– И в таком случае, – желчно перебила его Джулия, выйдя из транса, – вы вышибете мне мозги своим пистолетом!.. Это очень меня успокаивает, мистер Бенедикт. Благодарю вас.

Зак держал себя в руках.

– Если копы попытаются меня арестовать, я не сдамся без боя, и им придется в меня стрелять. Если принять во внимание «бдительность» копов и их особый менталитет, то существует большая вероятность того, что вы погибнете в перестрелке. Я не хочу, чтобы это произошло. Вы меня понимаете?

Злясь на себя из-за того, что готова поверить ему на слово и подчиниться воле безжалостного убийцы, Джулия отвела взгляд и уставилась на дорогу.

– Вы действительно думаете, что можете убедить меня в том, что вы – сэр Галахад, а не убийца и злодей?

– Нет, я так не думаю, – раздраженно сказал Зак.

Поскольку Джулия не желала на него смотреть, он вздохнул и нетерпеливо бросил: