Партизанская война. Стратегия и тактика. 1941–1943

В результате медицинского освидетельствования 20 человек были признаны негодными к военной службе[14 - Осведомитель утверждал, что еще ранее был освобожден от службы в Красной армии по состоянию здоровья.]. Всех их отослали домой».

Иногда призывники попадали в партизанские отряды, базировавшиеся в непосредственной близости от Дорогобужа. «16 марта около 30 партизан (вооруженных винтовками и одним автоматом) забрали с собой трех человек из Кулагина в Глинку. Оттуда их вместе приблизительно с 100 другими мужчинами отправили в Дорогобуж в 1-й партизанский полк, входящий в состав Дедушкинской дивизии. Штаб дивизии находится в Федоровке (в трех километрах к юго-западу от Дорогобужа)» (из донесения немецкой 221-й пехотной дивизии).

Часть призванных на службу в начале 1942 года попадала в находившиеся в этом районе подразделения регулярной армии. Эти подразделения понесли тяжелые потери в ходе проводимой ими наступательной операции и контратак немцев, в результате которых они оказались отрезанными от основных сил Красной армии. Теперь они стремились пополнить свои ряды за счет призывников из этого района. Так, например, дезертир из восточной части района Ельни и Дорогобужа сообщил немцам сведения, которые они кратко изложили следующим образом: «Дезертира Михаила Алексеева (род. 17 ноября 1919 года в селе Старые Нивки) партизаны забрали с собой из этого села 2 марта; вместе с ним забрали еще восьмерых жителей этого села. Их отправили в эскадрон[15 - Имеется в виду эскадрон из состава 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.], стоявший в Сапронове, и включили в его состав. Одного из прибывших сразу расстреляли за сотрудничество с немцами». Один из пленных рассказал, как его призвали на службу в 3-й кавалерийский полк из деревни, расположенной примерно в 20 километрах к северо-западу от Ельни. 14 марта 1942 года председатель колхоза… потребовал, чтобы он и пять других жителей деревни Рудлово явились в Горбово[16 - Горбово – железнодорожная станция на линии Смоленск-Ельня, расположенная примерно в 20 километрах к северо-западу от Ельни.] 16 марта. В Горбове находились комиссар и военный врач. Из пяти прибывших трое были признаны годными к службе, а двоих из-за болезни отправили обратно домой. Троих отправили в 3-й кавалерийский полк.

Из вышесказанного вовсе не следует, что все люди оказывались в партизанском движении лишь по принуждению. Как правило, немцы стремились создать такое впечатление, и этому, несомненно, способствовали захваченные в плен партизаны, которые вряд ли были готовы признать, что шли в движение добровольно[17 - В этой связи можно привести выдержку из немецкого протокола допроса: «Майор Попенка, командир 1-го партизанского полка, утверждает, что попал в окружение в районе Вязьмы и до февраля 1942 года скрывался в одной из деревень, работая кузнецом. Он был призван на службу кавалерийским корпусом Белова в марте 1942 года, и ему поручили командовать недавно созданным 1-м партизанским полком».Вполне возможно, что майор Попенка был одним из многих оказавшихся в котле в районе Вязьмы советских офицеров, скрывавшихся в одной из деревень этого района; но крайне маловероятно, чтобы Белов назначил командиром партизанского полка офицера, который старался избежать дальнейшей службы. Комментарий допрашивавшего немецкого офицера о том, что Попенка «производил впечатление глупого человека», по всей видимости, следует отнести к самому допрашивавшему.]. Многие приходили к партизанам по своей воле, и кое-кто из них даже признавался в этом.

Зыков, офицер советской 64-й стрелковой дивизии, которая была разбита в боях за Минск, попал в район Ельни в декабре 1941 года и поселился на зиму в одной из деревень. Вот что сообщали немцы в протоколе о его допросе: «В начале февраля 1942 года повсюду шло формирование партизанских групп. Зыков вошел в группу под командованием Козубского, бывшего учителя. Он сказал, что сначала считался попавшим в окружение красноармейцем. Но когда стало известно, что он кадровый офицер, его назначили начальником штаба отряда Козубского». Человек, попавший в плен к немцам в Язвене (большая деревня примерно в 20 километрах западнее Ельни), заявил, что он был трактористом и добровольно присоединился к партизанам 27 или 28 февраля 1942 года. Один из дезертировавших партизан, чьи показания зафиксированы немцами в протоколе допроса, утверждал, что попал в партизаны не по своей воле, но отряд, в котором он служил, состоял из добровольцев.

В марте 1942 года в Березкине[18 - Березкино – деревня, расположенная примерно в 10 километрах к западу от Ельни.] Марком Синанчевым был организован партизанский отряд из местных добровольцев. В нем было 25 человек из Березкина, и отряд направился в Плотки, затем в Яковлево и, наконец, в Дорогобуж.

Описываемые в этом разделе усилия по призыву подкреплялись пропагандистскими призывами к населению вступать в партизаны и оказывать им поддержку. Выдержки из подобных призывов демонстрируют использовавшийся подход:

«К СОВЕТСКИМ ЮНОШАМ И ДЕВУШКАМ В ОККУПИРОВАННЫХ НЕМЦАМИ РАЙОНАХ

В критические дни Великой Отечественной войны, когда решается судьба нашей страны, советская молодежь, сражающаяся вместе со своими отцами и братьями, являет собой пример величайшего патриотизма и демонстрирует чудеса храбрости и преданности.

Собирайте сведения о силах и передвижении противника и передавайте их партизанам и частям Красной армии! Помогайте партизанам продовольствием, теплой одеждой и разведывательными сведениями!

Перерезайте телефонные линии противника и портите немецкие автомобили!

Подрастающее поколение поднимается против немцев. Тысячи молодых людей принимают активное участие в борьбе с немцами».

И еще:

«СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ!

Отступление немцев предоставляет отличную возможность для расширения партизанской войны. Не позволяйте немцам закрепиться в оккупированных ими районах. Уничтожайте живую силу и технику противника.

Нужно уничтожить всех немецких завоевателей до последнего человека, чтобы освободиться от фашистского рабства.

Красная армия бьет врага на фронте, а ваша задача – наносить ему удары в тылу».

В другой листовке, о которой сообщалось немцами, приводились примеры якобы имевших место зверств немцев в районе Дорогобужа и сообщалось, что многие местные жители, которые были вызваны зарегистрироваться у немцев как военнопленные, вместо этого уходили в партизаны.

События января – марта 1942 года были отражены в датированном 3 апреля 1942 года кратком донесении немецкой 221-й тыловой дивизии.

«Согласно полученным к настоящему времени сведениям большое количество деревень до конца февраля оставались не тронутыми партизанами. Создается впечатление, что слабые партизанские группы и подразделения регулярных войск поначалу осели в пяти названных центрах; на протяжении зимних месяцев они собирали попавших в окружение красноармейцев, коммунистов и бойцов истребительных батальонов; и наконец, после доставки по воздуху оружия и боеприпасов и усиления их воздушно-десантными войсками, они в открытую приступили к мобилизации в районе Дорогобуж – Ельня – Спас-Деменск».

Это донесение вполне согласуется с обнаруженными материалами об усилиях советской стороны по организации массового партизанского движения в районе Ельни и Дорогобужа. Парашютисты, работники партийных и советских органов и прочие местные партизанские командиры сумели привлечь значительное количество людей и организовать партизанское движение в первые месяцы 1942 года. Действуя в районе, который немцам не удалось полностью очистить от попавших в окружение красноармейцев и других поддерживающих советский режим элементов, организаторы осуществляли призыв в ряды партизан добровольцев либо привлекали людей, напоминая им об обязательствах перед Советским государством. Общее количество призванных за это время неизвестно, но, по всей видимости, оно составляло несколько тысяч человек.

К концу февраля 1942 года партизаны и регулярные войска, с которыми партизаны были тесно связаны, контролировали большую часть территории в районе Ельни и Дорогобужа. Им удалось взять Дорогобуж, и они едва не взяли Ельню. Ниже будет рассмотрена ответная реакция немцев на подобное развитие событий, поскольку она дает возможность более наглядно сопоставить картину относительной мощи партизан и немцев в этой части немецкого тыла весной 1942 года.

Глава 3

Первые попытки немцев по уничтожению партизан

Ответная реакция немцев; мелкие операции против партизан и их провал

Военный дневник начальника тыла группы армий «Центр» содержит полные драматизма записи о действиях партизан в районе Ельни и Дорогобужа.

«29 янв. 1942 г. Телефонный звонок из штаба группы армий «Центр» с вопросом, может ли начальник тыла группы армий «Центр» выделить войска для борьбы с партизанами и парашютистами в районе Ельни. Ответ – «нет».

. . . . . . . . . . . . .

31 янв. 1942 г. В районе Ельни и Дорогобужа (тыл 4-й армии и 4-й танковой армии) партизанское движение набирает силу. Почти ежедневно поступают сообщения о засадах и актах насилия. Предполагается, что в Ельне организован партизанский госпиталь.

. . . . . . . . . . . . .

15 февр. 1942 г. Получено донесение об эвакуации из Дорогобужа ввиду угрозы, исходящей от превосходящих сил партизан.

. . . . . . . . . . . . .

20 февр. 1942 г. Офицер штаба 10-й танковой дивизии сообщает… Дивизия проводит рекогносцировку в районе Дорогобужа. Результаты: в районе к востоку от Днепра находится много хорошо вооруженных партизан, имеющих единое командование. Дороги заминированы. Все местное мужское население призвано на службу и проходит подготовку в специально отведенных для этого местах. По всей видимости, партизаны постоянно получают подкрепления подразделениями воздушно-десантных войск».

По мере того как ситуация, с точки зрения немцев, ухудшалась, предпринимаются первые попытки исправить положение. Основное внимание было уделено ослаблению давления на гарнизон Ельни, окруженный партизанами и удерживающий лишь часть города. Большинство подробностей операций, проведенных немцами в конце февраля и в первые недели марта 1942 года, не представляют интереса. Но приводимые ниже два отчета о происходивших событиях проливают свет на сложившееся в то время положение. Первый отчет был подготовлен начальником тыла 4-й армии.

«ДОНЕСЕНИЕ О ПОЛОЖЕНИИ В ЕЛЬНЕ И ЕЕ ОКРЕСТНОСТЯХ

В конце февраля положение в районе Ельня – Глинка – Балтунино в результате полученного действовавшими в этом районе партизанами подкрепления из воздушно-десантных и регулярных войск из района Дорогобужа ухудшилось настолько, что возникла необходимость остановить дальнейшее продвижение этих групп противника с целью защиты Смоленска.

Поэтому [4-я] армия потребовала от генерала фон Унруха [начальник тыла 4-й армии] в кратчайший срок «закрыть» вышеозначенный район и заявила, что готова помочь в организации подразделений охраны из войск действующей армии, дислоцированных в окрестностях. Несмотря на крайне тяжелое положение и нехватку боеспособных войск, для действий в этом районе удалось организовать усиленную роту жандармерии, имеющую на вооружении минометы и тяжелые пулеметы. Из состава расквартированного в районе Починка 27-го танкового полка для выполнения задач по охране района были выделены четыре роты по 80 человек в каждой. Расположенная в Шаталовке авиабаза также прислала одну роту солдат из строительных частей вместе с зенитным орудием. В период с 28 февраля по 5 марта вышеуказанные подразделения выдвинулись из района Починка к Балтунину; к ним присоединилось подразделение охраны военной администрации под командованием старшего лейтенанта Спанна. Последний был вынужден эвакуироваться из Глинки и с боями отходил в Стригино. Захват Балтунина удалось осуществить без тяжелых боев. Лишь в течение следующих дней во время продвижения к Глинке имели место серьезные стычки, в которых были понесены потери и погиб старший лейтенант Спанн. Энергичное вмешательство группы Браукманна[19 - Группой Браукманна называлась группа подразделений охраны, направленных в Балтунино.] позволило остановить дальнейшее продвижение сил противника в западном направлении и сдержать их в районе Язвено – Глинка. Военные патрули неоднократно продвигались до самой Ельни, и дорога Балтунино – Ельня была открыта для движения. Смешанные силы партизан и регулярных войск начали общее наступление на Ельню 13 марта 1942 года, в результате чего был окружен находящийся там [немецкий] гарнизон. Начальник тыла армии отдал приказ группе Браукманна сделать все возможное для восстановления сообщения с Ельней, несмотря на трудное положение и плохое состояние дорог (партизаны с севера и северо-запада неоднократно проводили ночами, а иногда и днем атаки на Балтунино). [Было приказано] выделить как можно больше людей на смену гарнизона Ельни.

Однако посланные к Ельне патрули были слишком слабы… и не могли продвинуться, встречая сопротивление противника, вооруженного тяжелым оружием. Кроме того, все деревни, начиная с Петрова и далее на восток, были заняты крупными силами противника, поэтому останавливаться на ночлег в домах не было возможности. Нанесенные нам противником тяжелые потри – четверть от всего состава – вынудили командира боевого патруля отойти ночью в Балтунино…»

Донесение начальника тыла группы армий «Центр» содержит отчет о неудачной попытке подчиненных ему войск взять Глинку, продвигаясь вдоль железной дороги на Смоленск.

«Район к востоку от Смоленска и вокруг Доргобужа наводнен крупными силами партизан. Доргобуж с 15 февраля 1942 года находится в руках противника. Противник контролирует всю территорию до Днепра и уже несколько раз высылал за Днепр боевые патрули. На севере он продвигается вдоль основной транспортной артерии[20 - Имеется в виду шоссе Москва – Смоленск.].

По приказу главнокомандующего группой армий «Центр» велосипедная рота 213 была послана к Глинке… для очистки района от партизан. Через несколько дней, после занятия находящихся в округе населенных пунктов партизанами и возникновения угрозы окружения, ее пришлось отвести».

Этот ряд мелких поражений лишь еще острее поставил для немцев вопрос, который кое-кто из них поднимал еще в январе: с партизанами практически ничего нельзя будет сделать без выделения более крупных сил для борьбы с ними. Начальник тыла 4-й армии еще в конце февраля не только указывал на нехватку находящихся в его распоряжении сил, но и признавал, что эффект от нанесения партизанам тяжелых потерь часто оказывается кратковременным – факт, который немцы, пожалуй, так никогда до конца и не осознали.

«Ранее, когда в тылу армии почти удалось восстановить порядок, в моем распоряжении, помимо подразделений полевой жандармерии, находились одна полная и одна укомплектованная на две трети дивизия. Сейчас, когда опасность усиливается с каждым днем, у меня есть всего три батальона охраны[21 - Имеются в виду так называемые Wach-Bataillone, крайне слабо укомплектованные подразделения охраны.], два подразделения жандармерии и вспомогательные войска… Несмотря на все приготовления, мы терпим неудачи, поскольку противник сильнее и имеет тяжелое вооружение…

Ежедневные мелкие операции больше не приводят к достижению поставленных целей. Да, противник несет потери, но он всегда способен восполнить их. Привлечение остальных имеющихся в моем распоряжении сил – отдельных рот, несущих охрану военнопленных, и подразделений военной администрации – позволило на прошлой неделе уничтожить более 300 солдат противника и более 500 за неделю до этого. Эти сравнительно крупные потери все равно оказались лишь каплей в море и едва ли повлияли на существующее положение».

Аналогичный вывод был сделан и в немецкой 4-й танковой армии. В сводке отдела контрразведки армии говорилось: «Борьба с партизанами путем быстрого и непродолжительного привлечения мелких подразделений обычно не приносит успеха».

Единственным выводом, который можно сделать из этих первых неудачных попыток немцев справиться с партизанами, является то, что лишь использование крупных сил давало надежду на успех. Такие шаги, как создание центров по сбору сведений о партизанах, могли оказаться полезными лишь в том случае, если на основании собранной информации можно было действовать. Но этого ни начальник тыла 4-й армии, ни начальник тыла группы армий «Центр» не могли сделать имеющимися в их распоряжении силами.

Операция «Мюнхен» – успехи и провал

1. Ход операции «Мюнхен»

Первая крупная попытка очистить от партизан район Ельни и Дорогобужа была предпринята немцами 19 марта 1942 года. Эта операция, получившая кодовое название «Мюнхен», была частью серьезных усилий по уничтожению главных центров партизанского движения в тылу группы армий «Центр». После многочисленных требований и жалоб Верховное командование группы армий пообещало выделить в распоряжение начальника тыла больше войск, и вскоре после этого была начата подготовка к проведению операций. О них следует сказать несколько слов.

В начале марта 1942 года осложнившаяся в результате действий партизан ситуация вынудила немецкое Верховное командование предпринять меры для защиты линий коммуникаций немецких армий, сражающихся на центральном участке Восточного фронта. Поступили приказы о проведении операций против партизан в основных районах их действий, представлявших наибольшую угрозу. Одна дивизия (707-я пехотная) была введена для уничтожения скопления партизан в районе Бобруйска на юго-востоке Белоруссии. Она прошла по территории за несколько дней, уничтожив около 3500 человек (главным образом мирных жителей), и была переброшена для борьбы с партизанами Брянской области. Вскоре немцы поняли, что эта операция (носившая кодовое название «Бамберг») потерпела полный провал, и район Бобруйска продолжал оставаться центром успешных действий партизан еще в течение ряда лет. Попытка очистить от партизан прилегающие к Бобруйску районы весной 1942 года может служить ярким примером бесчеловечных, глупых и совершенно бесполезных операций против партизан, периодически проводившихся немцами на протяжении войны на границе территорий России и Белоруссии.