Тайны ночи

– Да, и все-таки надо его как следует согреть. Я принесу сухие одеяла и кирпичи, обернутые в тряпку.

Едва женщины укутали его грудь, как он перестал стучать зубами. Розамунда тотчас взяла полотенце и высушила его каштановые волосы. Потом они продолжили раздевание.

Ужасно трудно было снять с него сапоги. Розамунда боялась, что они вывихнут или даже сломают ему ноги, однако все обошлось. Теперь он лежал перед ними абсолютно нагой, и Розамунда невольно скосила глаза на его причинное место.

Мужское естество, которое всегда представлялось ей орудием пытки, сейчас пребывало в спокойном состоянии и не тревожило ее.

Девушка поспешно отвела глаза, надеясь, что миссис Акентвейт припишет ее румянец физическим усилиям, и принялась рьяно растирать мужчину, вернее, его ступни и икры. Созерцание его хорошо сложенной фигуры доставляло ей странное удовольствие. Она и не предполагала, что у мужчин бывает такое совершенное тело, хотя и не раз видела его художественное изображение.

Когда женщины перевернули потерпевшего, чтобы растереть спину, Розамунда подумала, что он вполне мог бы позировать для будущих картин в доме Аррадейл – просто у них дома таких картин не было. Дигби предпочитал лошадей, пейзажи и семейные портреты. По его заказу бродячий художник написал их вдвоем – разумеется, она села так, чтобы шрамы были не видны.

Укутав ноги незнакомца теплым одеялом, Розамунда вздохнула от былой обиды. А впрочем, что здесь такого? Парадный портрет и не должен отражать недостатки внешности. И все же ей почему-то хотелось видеть себя такой, какая она есть на самом деле.

Отогнав дурацкие мысли прочь, Розамунда помогла экономке повернуть мужчину на спину.

– Похоже, ему стало теплее, – заметила она.

– Да, но горячее питье все равно не помешает. – Миссис Акентвейт тотчас попыталась напоить пострадавшего чаем, но почти все пролилось мимо.

Розамунда между тем нервно переступила с ноги на ногу. Говорят, чтобы согреть замерзшего человека, надо лечь с ним рядом. Но как отреагирует миссис Акентвейт на подобное предложение?

Подавив улыбку, она откинула упавшие на лоб рыжевато-каштановые колечки волос. Чистое лицо незнакомца оказалось таким красивым, каким она его себе и представляла, несмотря на синяк и щетину. Нет, она не даст ему умереть! А если понадобится, разденется и ляжет к нему под одеяло.

Дотронувшись до его шеи, Розамунда отметила, что он явно согрелся и пульс его окреп.

Если Розамунда коснулась мужчины робко и осторожно, то экономка, напротив, не церемонилась: сунув под одеяло свою натруженную руку, она пощупала его грудь.

– Да, ему лучше, – объявила она вскоре. – Видимо, алкоголь уберег его от переохлаждения. А теперь, – сказала она, тяжело поднимаясь на ноги, – я принесу вам чай, миледи.

Розамунда тоже встала. По сельским меркам, было уже поздно. Милли так и вовсе давно храпела.

– Мы с Милли ляжем где обычно, но, мне кажется, его тоже нужно перенести в постель. – Она взяла чашку чая и взглянула на неподвижное тело у очага. – Как вы думаете, когда он очнется?

– Полагаю, он проспит всю ночь, миледи. Вы хотите положить его в спальне?

Розамунда вздрогнула, только сейчас догадавшись, что это противоречит правилам приличия – предоставлять бродяге такие удобства. Она снова взглянула на незнакомца. При всей его приятной наружности нельзя было понять, к каким слоям общества он принадлежит. Не исключено, что они подобрали отпетого мерзавца. Впрочем, ей почему-то в это не верилось. И дело не только в улыбчивом лице…

Внезапно ее осенило – руки! Они лежали под одеялом, но она успела разглядеть его холеные руки, не привычные к тяжелому труду, с аккуратно постриженными и ухоженными ногтями. Конечно, он здорово перепачкался в канаве, но по всему видно, что прежде он был чист и опрятен, как любой приличный джентльмен.

– В спальне, – твердо повторила она. – Мы с Милли за ним приглядим. Я не хочу обременять вас лишней работой.

– Вы думаете, она вам поможет? – Миссис Акентвейт метнула презрительный взгляд на храпевшую горничную.

– Она просто устала. И замерзла, хоть и была закутана в шаль.

– Да, ее мама была точно такой же. Боюсь, толку от нее не будет.

– Должна же она у кого-то работать, а я не требую особого ухода.

Экономка пожала плечами:

– Оставьте его здесь, внизу, миледи. Перебьется и на полу. К тому же у огня тепло.

– Когда наверху есть кровати? Не слишком-то гостеприимно!

Настойчивость Розамунды могла показаться несколько странной, но она исходила из следующих соображений: несомненно, спасенный благородных кровей, и ему не место среди прислуги. И потом, он был ее находкой, и ей хотелось уложить его в спальне наверху, чтобы иметь возможность самой о нем заботиться.

– А может, он не привык к хорошей постели? – возразила женщина с йоркширским упрямством.

Розамунда, надо сказать, тоже была йоркширкой.

– Тогда она покажется ему еще приятнее, не так ли?

Миссис Акентвейт покачала головой:

– Вы слишком мягкосердечны, Рози Эллингтон, – и слабо улыбнулась.

Экономка не случайно назвала госпожу детским именем. Когда-то Розамунда и Диана носились на лошадях по округе, и зачастую их проказы кончались плачевно. Местные жители поднимали девчонок с земли, отряхивали от пыли, а в особо серьезных случаях отправляли домой – пусть понесут заслуженное наказание.

* * *

И вот теперь Дина и Рози снова угодили в переплет. Вот только Дина осталась в Харрогите, не желая иметь дело со своей трусливой кузиной.

Между тем пришли мужчины, и миссис Акентвейт подала им чай и холодный пирог. Розамунда поужинала вместе со всеми. Экономка тем временем сняла со стены длинную грелку.

– Пойду приготовлю постели.

– Я сама, миссис Акентвейт, – вскочила Розамунда. – Милли мне поможет.

Она потрясла спящую горничную.

– Я, кажется, задремала, миледи?

– Только на минутку. Помогите мне приготовить постели. У миссис Акентвейт своих дел хватает.

– Хорошо, милочка, – сказала горничная, потягиваясь, – сейчас согрею кирпичи.

И вот Милли потащила тяжелую грелку наверх. Розамунда шла следом. Они направились в главную спальню, где обычно останавливались Розамунда и Диана. Госпожа дала четкие распоряжения, но Милли передвигалась по комнате со скоростью улитки. В конце концов Розамунда не выдержала и взялась за дело сама:

– Сходите вниз, скажите Тому, чтобы принес сюда наши сумки, а я здесь достелю.

Милли кивнула и вразвалку вышла из спальни.

Розамунда поводила грелкой по своей постели, радуясь, что сейчас лето и не так сыро и холодно. Если положить под одеяло несколько кирпичей, незнакомцу будет вполне уютно.

Потом она согрела в маленькой спальне постель Милли: бедная женщина сильно мерзла по ночам, хоть и спала одетая.

Наконец, оставив грелку в постели, предназначенной для незнакомца, Розамунда поспешила вниз, раздумывая, не послать ли Дигби письмо в Венскоут относительно своего местонахождения. Впрочем, она ведь собиралась гостить в Харрогите две недели, и он не ждал ее так рано. Более того, отправлять письмо сейчас слишком поздно.