Ромул. Основатель Вечного города

Сравнивая эти два метода, рассмотренные здесь на простом примере, мы убеждаемся в справедливости умозаключений, сделанных нами при рассмотрении особенностей этих двух систем. В символической системе понятие передано с помощью одного символа, а в фонетической для этого потребовалось не менее пяти. На первый взгляд это указывает на огромные преимущества символической системы. Но по зрелому размышлению эти преимущества не кажутся значительными, ибо в символической системе каждый конкретный знак обозначает только одно понятие. Но ни этот знак целиком, ни какая-либо его часть не помогут нам в образовании символа, имеющего другой смысл. Учитывая, что количество понятий, предметов и их связей, которые необходимо обозначать, чтобы свободно и без утраты смысла передавать сообщения на любом языке, может достигать ста тысяч, выбранный нами способ, достаточно простой сам по себе, повлечет невероятную сложность и запутанность всей системы в целом. В то же время пять фонетических символов, составляющих слово «битва», можно использовать много раз для выражения любых других понятий. А так как в большинстве языков используется двадцать четыре (или около того) фонетических символа, то мы видим, что для написания одного слова нам потребовалось около четверти полного набора символов, позволяющего выразить любые слова, которые существуют в человеческом языке.

Нам неизвестно, когда и как народы древности перешли от иероглифического письма к фонетическому. В периоды расцвета Греции и Рима, когда ученые древности начали изучать литературные источники различных народов Востока, выяснилось, что у всех них для записи использовалась система фонетических символов. Их алфавиты были сходны друг с другом по названиям букв, их порядку и в некоторой степени начертанию, что указывает на общность происхождения алфавитов. Однако все попытки обнаружить источник их происхождения потерпели неудачу: никаких следов его существования до момента, когда Кадм принес фонетические символы из Финикии или Египта в Грецию, не обнаружено.

В алфавите Кадма было шестнадцать букв. Его алфавит представлен в следующей таблице, где сначала дается начертание буквы в том виде, как ее писали впоследствии в Греции, потом ее название и их аналоги в современном латинском алфавите. Как мы можем видеть, форма букв изменилась незначительно.

Фонетический алфавит Кадма, значительно превосходивший систему символических иероглифов в точности передачи речи, очень медленно входил в общее употребление. Во-первых, эти буквы было трудно писать и трудно читать написанное. На пути его повсеместного введения было еще одно существенное препятствие: отсутствие подходящих материалов для письма. Высечение букв на мраморе с помощью стамески – очень долгий и трудоемкий процесс. Чтобы облегчить его, древние изобрели таблички из латуни, меди, свинца и дерева, на которые с помощью различных инструментов и приспособлений наносились надписи. Но по-прежнему было очевидно, что при использовании таких методов искусство письма будет находить лишь ограниченное использование: например, короткие записи в регистрационных книгах или надписи на памятниках, где нужно было написать несколько слов.

Со временем вошел в употребление способ, при котором буквы стали рисовать краской на какой-либо гладкой поверхности. Поначалу для этих целей использовали шкуры животных, подвергнутые специальной обработке, и чернила, получаемые из некоторых видов рыб. Такой метод письма был во многих отношениях удобнее прежних, но тоже не отличался быстротой и требовал дорогих материалов; поэтому прошло немало времени, прежде чем новое искусство стали применять для больших сочинений. Предполагается, что Кадм пришел в Грецию в 1550 году до нашей эры, и лишь спустя девятьсот лет, примерно в 650 году до нашей эры, искусство письма начали использовать там для записи законов.

О том, что письмо мало использовалось в течение этого девятисотлетнего периода, свидетельствует множество ссылок, встречающихся в поэмах и историях, сочиненных в то время и записанных позднее. Например, в поэмах Гомера не содержится никаких упоминаний о надписях, сделанных на памятниках или надгробных камнях; хотя в них встречается множество ситуаций, при которых такие надписи могли быть сделаны, если бы искусство письма было уже повсеместно распространено. В одном эпизоде описывается капитан, берущий на борт различные грузы, и выясняется, что он держит весь перечень в памяти. Еще один пример более нагляден. В споре под стенами Трои греческие вожди бросают жребий, кто из них будет сражаться с неким троянским героем. Жеребьевка была устроена следующим образом: предметы, на которых можно было проставить знаки, были розданы этим вождям. Каждый из них поставил свою метку и запомнил, как она выглядит. Затем все предметы сложили в шлем и отдали герольду, который должен был встряхнуть его так, чтобы из шлема выпал только один жребий. Тому из вождей, чей жребий выпадет, будет дано право сражаться с троянским героем.

Осуществляя этот план, герольд выкинул жребий, поднял с земли и показывал его всем вождям, чтобы один из них узнал свою метку. Вождь по имени Аякс узнал свой жребий, и ему было поручено сражаться на поединке. Но если бы эти люди умели писать, каждый из них написал бы на жребии собственное имя, вместо того чтобы отмечать его бессмысленными символами. А если они не привыкли писать сами, то можно было бы призвать писцов, и они бы сделали это за вождей. Но это при условии, что искусство письма было в те времена широко распространено, и его применение не вызвало бы никакого удивления. По этому эпизоду и другим подобным признакам, которые можно обнаружить при внимательном чтении поэм Гомера, ученые пришли к заключению, что они сочинялись и повторялись устно в течение определенного периода, когда искусство письма было почти неизвестно. Они передавались из поколения в поколение через память чтецов, пока письмо не приобрело широкого распространения, и тогда, наконец, они были записаны.

Возможно, что письменность не использовалась для общественных или личных нужд людей до тех пор, пока в Грецию не был завезен папирус. Это произошло приблизительно в 600 году до нашей эры, которым датируются первые известные нам письменные своды законов. Папирус, как и искусство письма на нем, первоначально появился в Египте. Его получали из растения, произраставшего исключительно в этой стране. Оно в изобилии встречалось в заболоченных низинах вдоль берегов Нила и достигало трех метров в высоту. Бумагу изготавливали из сердцевины растения, имеющей слоистую структуру. Этот процесс выглядел следующим образом: полоски папируса раскладывались вплотную на помосте, затем сверху укладывали еще один слой поперек первого и смачивали водой, чтобы полоски папируса склеить. Сформированный таким образом лист прессовали, а потом высушивали на солнце. Два слоя папируса укладывали один поперек другого, чтобы придать листу большую плотность, так как волокна, уложенные в одном направлении, легко расходились, и материал рвался. Поверхность высушенных листов полировали и подготавливали их для нанесения надписей, которые делались с помощью пера или тростинки.

Для составления книг обычно наматывали длинный свиток папируса на палку, аналогично тому, как в наше время принято хранить карты. Знаки наносились в колонку один под другим, и несколько колонок составляли нечто вроде страницы. Читатель держал концы свитка в обеих руках и читал ту часть между ними, которая была открыта. Разумеется, по мере прочтения он разматывал один конец и наматывал весь свиток на другой. Свитки пергамента часто тоже были устроены подобным образом.

Современное английское слово «volume», то есть «том», которое употребляется, когда речь идет о книгах, первоначально означало «свиток» и относилось к этой древней практике изготовления книг. Несомненно, современный способ гораздо предпочтительней, но и древние методы не были так неудобны, как это может показаться на первый взгляд. Длинный свиток накручивали на деревянную катушку, придававшую ему устойчивость и защищавшую от случайных повреждений. Края свитка, выступавшие за границу листа, были ограничены выступами, не дававшими краям папируса или пергамента рваться или мяться. Весь свиток хранился в пергаментном футляре, на котором было написано название рукописи. Множество таких древних свитков было найдено при раскопках Геркуланума.

В качестве чернил использовались жидкости различных цветов, главным образом черного, но иногда красного или зеленого. Черные чернила делали из сажи или слоновой кости, которые сейчас часто используются для производства масляных красок. Образцы чернил, которые использовались в древние времена, были найдены при раскопках в Геркулануме: чернила, найденные там, были слишком густыми, чтобы легко стекать с пера. Их консистенция скорее напоминала масло.

Свитки папируса и пергамента использовались только для очень важных записей, которые предполагалось сохранить для потомства. Обычно писали на табличках, покрытых воском и подобными материалами, на которых можно было выводить буквы с помощью остроконечного инструмента, называвшегося «стило». Его верхний конец был закругленным, чтобы ненужные записи можно было уничтожить, разровняв воск, на котором они были написаны.

Такова вкратце история возникновения и развития искусства письма в греческих государствах. Сейчас нельзя с уверенностью сказать, был ли принцип фонетического письма, введенный в употребление Кадмом, завезен из Египта или другой страны восточного побережья Средиземного моря. Ранее никто не предполагал, что родина фонетического письма – Египет, так как надписи на древних монументах этой страны по внешнему виду похожи на символические иероглифы. В наше время было совершено важное открытие, которое позволило установить, что большая часть этих иероглифов, по сути, фонетические символы, а ученые всего мира, столько лет пытавшиеся установить символическое значение этих иероглифов, шли по ложному пути. Хотя начертания букв почти полностью представлены изображениями растений, животных или других предметов, но эти знаки не носят символического характера, а представляют собой обозначения звуков, складывающихся в слова. Таким образом, эти буквы по своей природе почти полностью совпадали с алфавитом Кадма, хотя были отличны по начертанию.

Чтобы дать нашим читателям наиболее полное представление об этом открытии, мы приведем здесь некоторые примеры египетских надписей, найденных в различных частях страны, которые переводятся как «Клеопатра», что было очень распространенным именем среди дочерей фараонов династии Птолемеев. Мы проставим рядом с каждой фигурой древней надписи современную букву, означающую похожий звук. Тогда сразу станет понятно, что они образуют с малым расхождением имя «Клеопатра».

Образцы египетских иероглифов

При внимательном рассмотрении этих образцов мы можем заметить, что порядок размещения букв, если можно применить это слово к символам, не строгий. Кроме того, буква «а», которая на некоторых надписях представлена с помощью силуэта птицы, на других надписях обозначена по-другому. Также в конце каждой надписи мы видим два символа, которым не соответствует ни одна из букв. Один из них имеет форму яйца, а другой – полуокружности. Эти два последних знака, предположительно, обозначают пол того, к кому относится эта надпись; они часто встречаются в надписях, посвященных женам и дочерям фараонов. Мы можем считать их образцами символических иероглифов, хотя остальные символы имени – фонетические.

Исходя из этого мы можем допустить, что принцип формирования письменного языка с помощью символов, представляющих звуки, из которых состоят слова устной речи, впервые возник в Египте. Еще в глубокой древности он был занесен в страны Восточного Средиземноморья, где египетские иероглифы приобрели более простые очертания и более удобную для написания форму записи в виде строк. Возможно, что Моисей, проведший в Египте детство и юность и изучивший всю премудрость египтян, вынес искусство письма именно оттуда.

Сколько бы ни оставалось неясностей в вопросе возникновения письменности, одно можно сказать наверняка: создание письменности (включая книгопечатание, которое придало искусству письма более совершенную форму) – величайшее изобретение, которое, как никакое другое, позволило раздвинуть человеческие возможности. Оно дает возможность записывать человеческую речь, сохранять ее навсегда, доносить ее до других наций и народов, обращаться одновременно к миллионам людей.

Глава 3

История Энея

Приведенные в предыдущей главе факты представляют несомненный интерес для всякого, кто изучает историю, но у нас была особая причина привлечь к ним внимание читателей. Нам хотелось дать представление о том, как надлежит воспринимать повесть о разрушении Трои и путешествиях Энея – великого предка Ромула, которую мы здесь излагаем. События, связанные с разрушением Трои, происходили (если они действительно имели место) в 1200 году до нашей эры. Предполагается, что Гомер жил и сочинял свои поэмы приблизительно в 900 году, а искусство письма начали использовать для записи длинных текстов около 600 года. Если рассуждать об исторической правде рассказа о странствиях Энея, то необходимо учитывать, что он передавался изустно в течение трехсот лет, затем был изложен в стихотворной форме и в таком виде просуществовал еще триста лет. Все это время его воспринимали не как отчет об исторических фактах, а как романтическую поэму, созданную для развлечения слушателей. Следовательно, невозможно поручиться за правдивость рассказа, но он не становится от этого менее важным и должен быть известен каждому образованному человеку.

Матерью Энея (как говорится в рассказе) была могущественная богиня. Греки называли ее Афродитой, у римлян она получила имя Венера. Афродита родилась не от матери, как простые смертные, но таинственным образом появилась из пены, собравшейся на поверхности моря. После этого она вышла на берег лежащего поблизости острова Кифера, расположенного к югу от полуострова Пелопоннес.

Рождение Венеры

Она была богиней любви, красоты и плодородия. Так велика была магическая сила, которой она была наделена от рождения, что, когда она после своего появления из моря вышла на песчаный берег, там, где она ступала, вырастала буйная зеленая растительность и цвели цветы. Она отличалась необычайной красотой, а кроме этого обладала сверхъестественной способностью вызывать любовь каждого, кто ее видел.

С Киферы богиня отправилась морем на Кипр, где некоторое время жила среди величественных пейзажей волшебного острова. Там она родила двух прелестных мальчиков: Эрота и Антерота. Они оба навсегда остались детьми. Эрот, переименованный позже в Купидона, стал богом, дарующим любовь, в то время как Антерот – бог взаимности в любви. С тех пор мать и двое сыновей скитаются по миру: иногда в заоблачных высях, иногда на равнинах среди смертных; они могут появиться в своем истинном обличье, но могут принять любой другой вид или быть невидимыми. Но где бы они ни появились, они всегда заняты одним и тем же: мать вселяет в души богов и людей нежные чувства, Эрот пробуждает в одном сердце любовь к другому, а Антерот дразнит и мучает тех, кто, став объектом нежной привязанности, не ответил взаимностью.

Со временем Афродита и ее сыновья добрались до заоблачной вершины горы Олимп, где жили великие боги. Их появление стало началом многих бед, ибо под воздействием их чар бессмертные боги начали влюбляться не только друг в друга, но и в смертных мужчин и женщин, обитавших на земле. В наказание за проказы Юпитер, обладавший верховной властью, заставляет Афродиту полюбить Анхиза, красивого юношу из царского троянского рода, жившего в горах недалеко от города.

Появлению Афродиты в окрестностях горы Иды и ее знакомству с обитателем тех мест предшествовали следующие обстоятельства. Богиня Эрида, которую не пригласили на пир в честь свадьбы Пелея и Фетиды, решила отомстить, спровоцировав ссору между богами, веселившимися на празднике. Она подбросила гостям прекрасное золотое яблоко, на котором было написано «прекраснейшей». Среди богинь начался спор, кому из них должно принадлежать это яблоко. Юпитер послал богинь, претендовавших на обладание этим титулом, на гору Ида в сопровождении бога Гермеса, где молодой красивый пастух по имени Парис (на самом деле он был переодетым царевичем) должен был рассудить их спор. При виде прекрасных богинь Парис пришел в замешательство, а каждая из них начала соблазнять его различными дарами, если он присудит яблоко именно ей. Парис отдал яблоко Афродите, которая обещала ему в жены прекраснейшую из женщин. Довольная Афродита взяла Париса под свое покровительство и стала часто появляться в пустынных окрестностях горы Ида.

Там она познакомилась с Анхизом, который, как уже было сказано, принадлежал к царскому роду, хотя пас в горах коз и овец. Тут его увидела Афродита, и, когда Юпитер заставил ее испытать любовь, ее чувство обратилось к Анхизу. Поэтому она отправилась к нему на гору Ида, где прожила с ним некоторое время. Эней был ее сыном, рожденным от этого брака.

Однако Афродита предстала перед Анхизом не в своем настоящем обличье, а приняла облик фригийской царевны. Фригия расположена в Малой Азии, не очень далеко от Трои. Она не открывала Анхизу своей тайны, пока оставалась с ним в окрестностях горы Ида. Решившись, наконец, его покинуть и вернуться на Олимп, она открылась ему. Однако Афродита строго-настрого запретила Анхизу говорить о том, кто она такая, обещая, что Эней, которого она оставляла отцу, будет поражен ударом небесной молнии, если кто-то узнает правду о его матери.

Когда Афродита его покинула, Анхиз, не имея возможности воспитывать сына, отправил его в Дардан, город к северу от Трои, где тот воспитывался в доме своей замужней сестры, дочери Анхиза, которая жила там. Если к тому времени дочь Анхиза была уже достаточно взрослой, чтобы выдать ее замуж, то Афродиту привлекла в Анхизе отнюдь не его молодость. Эней жил у сестры, пока не вырос настолько, чтобы пасти стада; тогда он возвратился в родные края, к горным лугам и долинам. Его мать, хоть и покинула сына, но не забыла о нем, она постоянно следила за тем, что с ним происходит, и часто вмешивалась в его жизнь, чтобы помочь или защитить его.

Потом началась Троянская война. Поначалу Эней не принимал в ней участия. Он был в обиде на царя Трои Приама, поскольку тот уделял внимание другим молодым людям. Эней считал, что им пренебрегают, а услуги, которые он мог бы оказать, недооценивают. Поэтому он оставался среди родных гор, занимаясь своими стадами, и, возможно, не оставил бы своих мирных занятий до конца войны, если бы Ахилл, один из самых грозных греческих вождей, не забрел в поисках продовольствия на территорию Энея и не напал на него и его товарищей. Он бы наверняка убил их, если бы не вмешательство Афродиты, которая защитила сына и спасла ему жизнь.

Потеря коров и овец и полученная в сражении рана привели Энея в ярость. Он сразу же собрал и вооружил войска дарданцев и с тех пор принимал активное участие в войне. Вскоре благодаря своей силе и храбрости он стал одним из славных героев среди сражавшихся. Его мать всегда помогала ему в его поединках, спасая его от опасностей, и он совершил немало доблестных подвигов.

В один момент он ринулся в гущу битвы, чтобы спасти одного из троянских вождей Пандара, который был окружен теснившими его врагами. Энею не удалось спасти друга, Пандар был убит. Подоспевшему Энею удалось отогнать врагов от его тела, для чего потребовалась небывалая сила и отвага. Греки нападали со всех сторон, но, кружа на колеснице вокруг тела и нанося удары во все стороны, Эней удерживал их на расстоянии. Тогда они отошли немного поодаль и начали оттуда осыпать Энея градом стрел и копий.

Некоторое время Энею удавалось защищать себя и тело своего друга с помощью щита. Но потом ему в бедро попал камень, брошенный одним из греческих воинов. От этого удара Эней упал на землю, потерял сознание и в этом беспомощном состоянии непременно был бы схвачен и убит врагами, если бы не вмешательство его матери. Она сразу поспешила ему на помощь, укрыв своим покрывалом, которое чудесным образом защитило его от летящих в него копий и стрел. Она взяла его на руки и вынесла из гущи врагов невредимым. Направленные на него копья, мечи и стрелы оказались бессильны против волшебного покрывала.

Однако, прикрывая раненого сына, сама Афродита оказалась уязвимой. Возглавлявший преследователей Диомед метнул в нее копье. Копье попало ей в руку и больно ранило богиню. Но это не остановило ее полет. Она быстро умчалась, а Диомед, довольный местью, оставил преследование, крикнув вслед исчезающей Афродите, что ей следует усвоить преподанный урок и впредь заниматься своими делами, не вмешиваясь в поединки между смертными.

Доставив Энея в безопасное место, Афродита, истекая кровью, полетела в горы и опустилась в краю облаков и туманов, где Ирис, прекрасная богиня радуги, пришла к ней на помощь. Ирис нашла ее ослабевшей и бледной от потери крови; она сделала все, что могла, чтобы успокоить и утешить богиню любви. Вместе они отправились дальше в горы, где нашли бога войны Марса, стоявшего на своей колеснице. Марс был братом Афродиты. Он посочувствовал сестре и одолжил Ирис свою колесницу и лошадей, чтобы та отвезла Афродиту домой. Афродита поднялась в колесницу, Ирис взяла вожжи, и волшебные кони вознесли колесницу по воздуху на гору Олимп. Там боги и богини Олимпа окружили свою несчастную сестру, перевязали ее рану и пожалели ее. Было сказано много сочувственных слов о жестокости и бесчеловечности людей. Такова история Энея и его матери.

Позднее Энею пришлось вступить в схватку с Ахиллом – самым ужасным из всех греческих воинов, которому не было равных в поединках. Две армии выстроились друг против друга в боевом порядке. Между ними оставалось обширное открытое пространство. На это место, хорошо видное обеим сторонам, выехали двое противников: с одной стороны – Эней, с другой – Ахилл; толпы зрителей приготовились следить за их состязанием.

Эней защищает тело Пандара

Этот поединок вызывал огромный интерес. Эней славился силой и храбростью, кроме того, он пользовался божественным покровительством своей матери, которая поддерживала и направляла его, приходила ему на выручку в опасную минуту. Но и Ахилла трудно было убить. Когда он был ребенком, его мать богиня Фетида окунула его в воды подземной реки Стикс, которые делали всякого, кто искупается в них, неуязвимым и бессмертным. Но при этом она держала его за пятку, и это место осталось незащищенным. Все остальные части тела были надежно защищены от ран.

У Ахилла был очень красивый и дорогой щит, который выковал для него бог Гефест по просьбе его матери Фетиды. Он состоял из пяти металлических пластин. Две внешние пластины были медные, внутренняя – золотая, а между ними – две серебряные. Щит был сделан с необыкновенным искусством и украшен дивной красоты узором. Мать Ахилла вручила его сыну, когда он покинул дом, чтобы присоединиться к грекам, отправлявшимся в Трою, по-видимому не слишком полагаясь на его чудесную неуязвимость.

Армии затаили дыхание, глядя на двух бойцов, выступивших навстречу друг другу, а боги и богини с не меньшим интересом следили за поединком из своих заоблачных жилищ. Кто-то из них сочувствовал Афродите, переживавшей за своего сына, кто-то отдал свои симпатии Ахиллу. Соперники сошлись, но не вступили в бой сразу, а сначала обменялись взглядами, полными ярости и презрения. Наконец Ахилл заговорил. Он насмехался над Энеем, говоря, что глупость и безрассудство заставили того вступить в войну и рисковать жизнью, сражаясь с таким грозным воином, как он. «Что ты получишь, – говорил он, – если вы победите в этой войне? Тебе никогда не стать царем, даже если тебе удастся спасти город. Я знаю, ты принадлежишь к царскому роду, но у Приама есть сыновья, которые станут его прямыми наследниками! А ты еще вздумал сражаться со мной! Со мной, самым сильным, храбрым и грозным из греков, любимцем многих богов». После такого вступления он пустился в пространные речи о величии своего происхождения и своем несомненном превосходстве в силе и доблести в красноречивой манере, которая, по-видимому, была тогда весьма популярна, ибо древние видели в ней доказательство стойкости и бодрости духа. В наше время такие разглагольствования расценили бы как тщеславие и пустое хвастовство.

В ответе Энея, дерзком и насмешливом, прозвучало не меньше твердости и присутствия духа, чем в речах Ахилла. Он подробно описал свою родословную, свои права на величие. Однако в заключение он заметил, что глупо и бессмысленно терять время в войне слов. Сказав так, Эней со всей силы метнул копье в Ахилла в знак начала сражения.

Копье попало в щит Ахилла и вонзилось в него с такой силой, что проникло через две пластины щита и достигло пластины из золота. Но пробить ее ему уже не хватило силы, и оно упало на землю. Затем Ахилл со всей силы швырнул свое копье в Энея. Эней присел на полусогнутых ногах, чтобы выдержать удар, и поднял над головой щит, застыв в ожидании. Копье ударилось в щит рядом с верхней кромкой и прошло насквозь через все пластины, из которых он состоял, скользнуло по спине героя и, дрожа, вонзилось в землю. В ужасе Эней выбрался из-под щита.

Поняв, что копье не достигло цели, Ахилл обнажил меч и кинулся на Энея, надеясь одолеть его в рукопашной схватке. Эней, оправившись от секундного замешательства, схватил огромный камень (по словам Гомера, больше, чем могут поднять два обычных человека) и уже был готов швырнуть его в наступавшего врага, когда сражение было внезапно прервано в результате неожиданного вмешательства. Похоже, боги и богини покинули свои заоблачные жилища на вершине Олимпа и собрались, невидимые, на месте поединка, чтобы следить за его ходом. Кто-то симпатизировал одному из бойцов, кто-то – другому. Нептун был на стороне Энея и увидел, как велика грозившая Энею опасность: Ахилл мчался на него с обнаженным мечом; тогда он встал между сражавшимися. По его воле поле битвы внезапно окутал волшебный туман, который всегда был наготове у бога морей; этот туман скрыл Энея из поля зрения Ахилла. Нептун вытащил из земли копье и бросил его под ноги Ахилла. Потом он подхватил Энея, поднял над землей и, невидимый, пронес его над головами солдат и всадников, стоявших рядами на поле боя. Когда туман рассеялся, Ахилл увидел свое копье, лежавшее у его ног; оглядевшись вокруг, он обнаружил, что его противник исчез.

В таком виде дошли до нас сказания древних о доблести и подвигах Энея под стенами Трои, о чудесном вмешательстве богов, спасавших его жизнь в минуты смертельной опасности. В те времена считалось, что этот эпос – правда, и все изложенные в нем события действительно имели место. Чудесные и невероятные явления, о которых шла речь, не вызывали никаких сомнений, так как полностью соответствовали религиозным верованиям. Эти сказания передавались из поколения в поколение, были горячо любимы теми, кто слышал и повторял их, отчасти благодаря их поэтической красоте и литературным достоинствам, отчасти благодаря возвышенным откровениям о богах и божественном мире.

Глава 4

Падение Трои

После взятия и разрушения Трои Эней, который, прежде чем осесть в Италии, был вынужден скитаться по всему свету, остановился в Карфагене. Там он, согласно древнему преданию, рассказал об обстоятельствах захвата и разграбления города и своего спасения.

Долгое время война шла с переменным успехом, но однажды часовые на стенах и башнях заметили странное движение в стане осаждавших, которое говорило о свертывании лагеря и подготовке к отъезду. Шатры были сложены. Греки собирали вещи и снаряжение. Корабли перетащили к морю, и на берегу шла бурная деятельность, указывавшая на подготовку к отплытию. Вскоре по городу распространились слухи, что грекам надоела затяжная война и они готовятся оставить поле боя. Разумеется, жители Трои смотрели на эти приготовления с огромной радостью, полагая, что их мечты и надежды самым неожиданным образом сбылись. Греческий лагерь был разобран и, наконец, оставлен. Войска отошли к берегу моря, где погрузились на корабли и отплыли. Убедившись, что осада снята, троянцы открыли ворота и толпами – солдаты, горожане, мужчины, женщины, дети – повалили смотреть на оставленный лагерь и праздновать избавление от врагов.

Первое, что привлекло их внимание, – огромный деревянный конь, который стоял на том месте, где был греческий лагерь. Троянцы собрались вокруг этого чудовища, гадая о его предназначении. Эней, рассказывая эту историю, говорит, что конь был размером с гору, но потом сообщает, что люди повезли его на колесах по улицам города. Особенно обращает на себя внимание тот факт, что они привязали веревки к шее коня, а не к его передним ногам, что было бы единственно возможным способом крепления, если бы фигура коня была огромной. Поэтому, используя это сравнение, мы должны представить себе небольшую гору. Возможно, Эней употребил слово «гора» лишь в метафорическом смысле, – так делаем мы, говоря, что океанские волны вставали, как горы. Но установлено, что даже в самый жестокий шторм гребни волн не поднимаются выше шести метров над общим уровнем.