Зона: перезагрузка. Операция «Альфа»

– Двигаемся, – прохрипел Эдуард.

«Садист», – устало подумала Алина, но вслух ничего не сказала: понимала, что муж прав – нельзя садиться и отдыхать. Нет времени. Много ли надо Источнику, чтобы нагнать сюда еще аномалий или Пятен от ближайших Провалов? А значит – двигаться, двигаться, стараясь не выбирать путь осознанно, так как это может сбить корректировку реальности, которую держали сувайворы. Если не думать, куда идешь, то придешь куда надо: корректировка способствует максимальной вероятности наткнуться на становый склад…

Алина шла практически на автопилоте: боль никуда не уходила, усталость нарастала. К тому же пошло на приступ тихой сапой подкравшееся отчаяние. Даже если они добудут становые бомбы, как прорываться к Источнику? Задача выглядела почти безнадежной. А еще очень не хватало оружия. Хотя бы с психологической точки зрения, потому что стрелять пока было не в кого: биоморфов Источник еще наделать не успел, а Пятна пуль не боятся. Но вот она, сила привычки, – без оружия Алина чувствовала себя почти голой. Оно летело в багаже и сгинуло вместе со злосчастным самолетом. Все, что сейчас у них оставалось на случай нападения, – это боевые способности пироманта и пневматика и кинетический талант самой Алины. Негусто…

Путь их закончился как-то резко и неожиданно: на очередной прогалине, в ее дальней части, взглядам открылся бункер. Это был не обычный объект АПБР – охрана там отсутствовала, склад полностью автоматизированный и от попадания извне надежно защищенный. Бункер из тех, что даже ядерным зарядом не прошибешь, а попадание внутрь – штука хитрая, для посторонних – совершенно нереальная. Никаких паролей и кодовых замков, все куда круче.

Алина хотела было шагнуть вперед, на прогалину, как вдруг заметила, что остальные стоят, словно парализованные. Взглянула – и сама застыла точно так же. Это было не так просто разглядеть с края прогалины, поскольку середину ее занимал небольшой поросший кустарником холм, но за ним, почти перед самым бункером, затаилось что-то черное, похожее на… Нет, не может быть!

Алина бросила взгляд на ан-детектор в руках мужа и поняла, что, увы, может, – между их маленьким отрядом и вожделенной целью находился Провал… Та-а-ак, стало быть, охрана у бункера все-таки есть, только не апэбээровская. И можно было не сомневаться, что Пятна из него полезут прямо вот-вот: враг менял правила на ходу, и ночь ему для этого больше не требовалась.

– Что делать будем? – спросила Алина, сильно подозревая, что вопрос этот риторический: нечего тут делать, они сами себя загнали в ловушку. Еще одного прорыва через огонь тут не выдержит никто, кроме, быть может, пироманта.

И все же она не слишком удивилась, когда услышала от Эдуарда: «Прорываться!» Ее ответное хмыканье больше напоминало истерический всхлип, ибо… как?! Как, твою налево?!

– Мы его закроем, – просто и буднично сказал Эдуард, словно речь шла о двери подъезда. – Мы с тобой. Вместе.

Это звучало чертовски хорошо. Возможно, слишком хорошо, чтобы в это поверить. Потому что Провалы – это покруче «зыбунов» и «заморов», с которыми Алина с Эдуардом уже наловчились справляться. Потому что Провалы затягивают в себя и извергают Пятна. Потому что… да просто все они уже безумно устали. Эх, если б имелся хоть какой-нибудь другой выход! Но не было его, другого, только этот. Только…

– Мы закроем глаза, – угадал ее возражение Эдуард. – Пойдем вслепую.

Впрочем, какое там «угадал», они же шли в полуинтеграции: как иначе реальность корректировать – в одиночку это в разы тяжелее. И Алина тоже угадала предложение мужа раньше, чем он произнес его вслух, и проглотила очередное «ты с ума сошел». Потому что не сошел, совсем не сошел. «Замор» или «зыбун» невидимы, с ними сознанию работать проще, их можно временно или совсем «отключить». Но закрывать бездну, глядя на нее, невозможно. Сколь бы велика ни была твоя сила самовнушения, ты не сможешь заставить свои глаза не видеть то, что они видят, не сможешь убедить себя в том, что этого нет. А вот вслепую шанс был. И пусть выглядело это форменным безумием, но только так они и могли справиться с ситуацией. Да, Алина помнила, как на Каменной реке, на Таганае, кинетик Федор перебросил весь отряд через такой провал. Но сам остался и пожертвовал собой. Здесь это не вариант: единственным кинетиком в их отряде была Алина, а ей умирать было пока рановато – слишком много дел впереди. Так что, как ни страшно было идти на Провал, не видя его, сделать это придется. А Измененные подстрахуют.

– Ладно, твою налево! – процедила Алина сквозь стиснутые зубы. – Мы сделаем это.

* * *

Разум во главе угла. Разум и воля. Тело – лишь придаток, безоговорочно подчиняющийся командам разума и игнорирующий панические вопли инстинкта самосохранения. Разум волевым усилием стирает из памяти черную бездну Провала, перекрывающую подход к бункеру. Перекрывающую… перекрывавшую… перекрывавшую? Когда? Какую бездну? Не было же ничего. Абсолютная воля контролирует уже и память, максимально точно воспроизводя картину прогалины, по которой они осторожно шагают вслепую, без… без чего? Ничего и не было, слышите! Ни-че-го! Просто трава, просто холм, просто кочки. До самого бункера.

Телу трудно. Оно привыкло видеть, куда идет, и сейчас чувствует себя очень неуверенно, неловко прощупывая ногами дорогу. Хорошо хоть, пневматик сзади поддерживает – если что, не даст упасть. А остальные – щитовики и пиромант – защищают от… чего? Просто на всякий случай – тайга ведь, зверье всякое, а чему-то другому откуда здесь взяться? Нет решительно никаких причин. Картина перед мысленным взором, ею и руководствуйся. И так шаг за шагом, пока не дойдешь до бункера, не упрешься в него. Ты ведь помнишь, в каком направлении надо двигаться? Впрочем, пневматик не даст промахнуться. Он рядом, поддержит, направит. А ты только шагай. Шаг, еще шаг и еще…

* * *

Сирк был пиромантом второй ступени, с большим стажем. Долгое время его разрывало от внутреннего конфликта: не во всем понимал он действия своего лидера, Посвященного. С другой стороны, на то он и лидер, чтобы понимать и знать больше своих подчиненных. Но все же, все же… Вот, например, то, что с отжившими, то есть, пардон, с людьми, надо жить в мире и даже сотрудничать, это как? Измененные более совершенны, они пришли, чтобы заменить человечество, стать новой, более высокой ступенью эволюции, а сейчас… И ладно бы просто сотрудничать, это еще куда ни шло, но подчиняться! А ведь это именно их, представителей уходящей в прошлое расы, Посвященный назначил главными в этой миссии. Да, они сувайворы, то есть не совсем обычные люди, что несколько примиряло Сирка с этим странным приказом. И да, Сирк уважал иерархию и хорошо умел исполнять приказы. В конце концов, разве не на этом держится порядок? Люди частенько нарушают правила, наверное, именно поэтому в их мире все так, через… В общем, плохо. Иначе не пришли бы Сеятели. Но Сирк подчинился. Он был, можно сказать, идеальным исполнителем, признавал за лидером абсолютное право решать. И все же оставался внутренний дискомфорт, но ровно до того момента, как аномалия уничтожила самолет.

Вот тогда у него в мозгу словно тумблер щелкнул: сувайвор, хоть и человек, сумел в критической ситуации и полном цейтноте принять единственно верное решение и спасти всю команду от гибели. А следом второй пример – прорыв через огонь. К собственному изумлению и стыду, Сирк вынужден был признать, что, командуй отрядом он сам, все были бы уже покойниками. Причем дважды. А сувайвор опять всех вытащил. И мысль о том, что такому предводителю не стыдно и подчиниться, закрепилась в голове Измененного. Поэтому, когда его посвятили в очередной план Эдуарда, пиромант особо не сомневался: надо – значит надо. Нет, в системе ценностей Измененных отсутствовало такое понятие, как «умереть за кого-то». Во главу угла ставился сухой прагматизм, который в данный момент диктовал: «чтобы выжить, держись сувайворов». Это если забыть о важности их миссии в глобальном смысле. Посвященный четко донес до Сирка и его команды простую истину: сейчас все они действуют без права на ошибку. Вообще. Три группы, отправившиеся к вершинам «треугольника», не имеют права проиграть. Поражение любой из них обернется катастрофой для всех. Включая Измененных. Сторонники Альфы не примут тех, кто заражен «вирусом миролюбия», так что переходить на сторону противника – самоубийство. Остается лишь сражаться до конца.

Собственно, расклад был предельно ясен, и функции в их маленьком отряде распределены четко: сувайворы вслепую двигаются на Провал и каким-то им одним понятным образом его закрывают, пневматик Грегор их направляет и страхует, щитовики Арк и Клай держат силовые экраны против Пятен, которые наверняка вот-вот полезут из Провала, а Сирк эти Пятна сжигает. Все просто… вроде бы. Разве что расклад сил не в его пользу: один пиромант против орды порождений Провала – как-то маловато будет. Да и поверить в то, что сувайворам удастся их безумная авантюра, было сложно. Как хорошо, что в данном случае от веры Сирка ничего не зависело – просто делай свое дело, пиромант. Жги!

И тут они полезли словно по заказу. Пятна, будто чернильные кляксы, вылезающие из бездны, воплощения вечного, неутолимого голода, пожирающие все, до чего дотрагиваются. Щитовики опустили силовой экран, защищая маленький отряд от черной напасти. Энергетическое поле не пропустило тварей, но Сирк увидел, как дрогнули лица Измененных. Похоже, Пятна принялись прогрызать силовой экран, словно крысы деревянную дверь, и поддерживающим его щитовикам от этого приходилось очень несладко. А значит, долго они не продержатся. Осознание этого наконец вывело пироманта из легкого ступора, в который он впал при виде Пятен. Пора. Теперь его выход. И первые языки пламени пироманта начали жечь тварей.

Пятна не умели кричать. У них не было голоса в обычном понимании. Но голову в их присутствии заполнял пугающий ментальный шум, к которому лучше не прислушиваться. Обычного человека он парализует страхом, загипнотизирует, лишит воли, но даже Измененные не имеют полной невосприимчивости к ментальной атаке Пятен. Однако тут произошло нечто иное: твари завопили от боли и ярости в ментальном диапазоне, причем настолько сильно, что голова Сирка стала раскалываться от боли. Судя по гримасам на лицах его спутников, они испытывали схожие ощущения. Однако все терпели и продолжали делать свое дело. Делал и пиромант. Жег.

Пятен становилось все больше, они лезли и лезли из Провала неостановимым потоком, но самое главное было не в этом. Увидев происходящее, Сирк аж рот открыл от удивления и едва не перестал испускать пламя. Тут и впрямь было чему удивляться: Провал все же сужался, его край словно в страхе пятился от приближающихся к нему сувайворов.

Но каждый шаг вперед, казалось, усиливал сопротивление врага. Провал сжимался, словно адская пружина, и каждую секунду извергал из своего бездонного чрева все новых чернильных тварей чуть ли не десятками. Сирк видел побелевшие от боли и напряжения лица щитовиков, их закушенные губы, испарину на лбах. И сувайворы выглядели немногим лучше. Похоже, все выходили на предел своих возможностей, а конца-краю полчищам Пятен не предвиделось. Свой предел Сирк уже ощущал очень явственно. Он жег и жег, сжигая уже не только Пятна, но и свою жизненную силу. Ближайшие перспективы рисовались аховые: либо полное истощение, либо… Второй вариант выглядел так жутко, что о нем даже думать не хотелось. Но не думать было невозможно. И мысль про «умереть за…» невольно не только всплыла снова, но и сделалась чуть ли не доминирующей. Пусть не за кого-то… За что-то. За то, что Сирк считал правильным и лучшим… да простится ему этот пафос, для всей планеты.

«Умереть за…» Ха! Еще месяц – да что месяц! – неделю назад Сирк бы рассмеялся от этой фразы. Измененные – высшая раса, жизнь Измененного драгоценна. Мирное сосуществование с обычными людьми? Ладно. Но воспринимать их как равных – извините! Жертвовать собой ради них – да вы с ума сошли! Но несколько совместно пережитых смертельных опасностей, а также демонстрация не только особых, но и умственных, и волевых способностей сувайворов изменила мнение пироманта. Пока агрессивных Сеятелей были единицы, сувайворы тоже являлись штучным товаром, но если прав Посвященный (а он очень часто бывает прав), то во время большой войны эти аномальные люди начнут множиться, как грибы после дождя. Что может натворить армия сувайворов… ух! Дыхание перехватывает. Именно поэтому сторонники Альфы пытаются сломать хребет сопротивлению именно сейчас, в начале войны, потому что время работает против них. Именно поэтому так важна их нынешняя миссия, поэтому нельзя дать погибнуть сувайворам, поэтому нужно, чтобы они добрались до своей цели. И это… страшно даже произнести такие крамольные слова… важнее жизни отдельно взятого пироманта или даже целого войска Измененных.

Вот так, пока Сирк извергал огонь, из последних пиромантских сил уничтожая порождения Провала, в его голове созревало решение, которое еще недавно показалось бы невозможным, немыслимым любому Измененному, ибо самопожертвование все-таки требует эмоций… нет, даже чувств, а их у этой новой высшей расы практически не было. А вот тут он пришел к выводу, что самопожертвование – рационально и разумно, что это оптимальное решение возникшей проблемы. Звучит дико, но факт.

И оставался в общем-то пустячок: как сделать так, чтобы его героическая смерть не осталась пустым красивым жестом, а принесла нужный результат. Способ имелся, причем именно для него, Измененного второй ступени, – режим берсеркера.

Черная рана Провала на теле тайги делалась все у?же, но и штурм Пятен становился все яростнее – сейчас толпа их сгрудилась вокруг силового поля щитовиков, силясь добраться до сувайворов. Очень удобно скопилась. И Сирк понял: пора!