Лейб-гвардии майор

Они устремились к развалинам, на бегу выхватывая оружие и стреляя из пистолетов. Пустырь моментально окутался дымом.

– Кто?! Кто сделал это?! – страшно кричал Потоцкий, пригвожденный к травяному ковру.

Мне вдруг вспомнились подобным истошным образом вопящие вампиры из ужастиков. Было в этом что-то иррациональное, нечеловеческое. Возникло желание вонзить в грудь Потоцкого осиновый кол, но я его подавил: кола у меня не имелось, да и шляхтич отнюдь не был вурдалаком.

Карл, потерявший противника, оцепенел. Его ноги подогнулись, он рухнул лицом вниз, будто подстреленный, но я точно знал, что пуля была одна и предназначалась другой мишени.

– Это не я, я тут ни при чем, – хватаясь за грудь, прохрипел кузен. – Я не просил стрелять!

Он перевел безумный взор на меня, но я выражением лица показал, что тоже не имею к стрелку ни малейшего отношения, хотя, признаюсь, внутри уже начали зарождаться подозрения. В нашей команде имелся человек, всеми фибрами души ненавидевший Потоцкого и желавший ему смерти. Более того, уж кто-кто, а я точно знал, насколько метко этот человек умеет стрелять, потому что сам обучал его этой науке.

Шляхтичи вернулись с пустыми руками.

– Убег мерзавец, – разочарованно сообщил усатый толстяк.

– Вы хотя бы смогли его рассмотреть? – спросил я, стараясь не выдать волнения.

– Рассмотришь его, – зло сплюнул усач. – Задал стрекача, только пятки сверкали. Он, как выпалил, нас дожидаться не стал. Ну ничего, всю округу перетряхнем и стрелка этого разыщем. Я сам разыщу, – стукнул кулаком по пивному животу шляхтич, – и к тебе, пан Анджей, приведу, чтобы ты с него шкуру полосками снял.

– Это успеется, – сказал я. – Вы бы лучше раненого к лекарю отвезли. Не ровен час, помрет пан Анджей. Себя винить будете.

– Не помрет, – отрезал усач. – Ему смерть от сабли нагадали, а не от пули, так что сдюжит пан Анджей. А к лекарю мы его сейчас доставим. Я в бричку свою посажу и отвезу к эскулапу.

– Побыстрее! – попросил я.

Мы с Карлом помогли уложить истекавшего кровью Потоцкого в экипаж. Напоследок шляхтич нашел в себе силы приподняться и произнести:

– Господин барон, на этом наш поединок не закончился. Как только я поправлюсь, то обязательно найду вас и продолжу.

– Будьте уверены, ясновельможный пан, – отсалютовал саблей Карл. – Почту за честь!

Мы вернулись на постоялый двор. Михая в комнате не было, что подтверждало мои подозрения.

– Где он? – спросил я у оставленного за старшего Чижикова. – Я же велел никуда не выходить!

Тот виновато склонил голову и раскаивающимся тоном сказал:

– Вы уж простите меня, господин сержант. Не послушал я вашего приказа. Попросился наш Михай в костел сходить, так я его отпустил. Когда еще возможность такая выпадет?

Глава 3

Вызванный лекарь, судя по всему – швед, тощий как тень и скучный, как программа канала «Культура», внимательно осмотрел Карла, нашел несколько порезов, нанесенных клинком Потоцкого, тщательно промыл раны и наложил чистые повязки.

– Ничего серьезного, господа. Я бы назвал это всего лишь царапинами. Но день-другой молодому человеку стоит отдохнуть. Пусть побережет здоровье и не встает на ноги.

– Со мной все в порядке! – запротестовал Карл, лежавший на кровати.

Он еще не отошел от горячки боя и столь неожиданного его завершения.

– А разве я сказал иначе? – с иронией спросил лекарь. – Только, если вы не станете меня слушать, я за ваше здоровье не в ответе.

– Вот что, – прикрикнул я на юношу, – делай что сказано. Два дня постельного режима. Встанешь – убью! Лично!

– А как же?.. – начал говорить кузен, но, сообразив, что среди нас имеется посторонний, вовремя закрыл рот.

Лекарь взял с меня две монеты и, пообещав проведать раненого послезавтра, удалился.

Я сел в глубокой задумчивости. Как ни крути, но мы едва не распрощались с Карлом. Если бы не своевременный и, главное, меткий выстрел, кузен бы уже знакомился с ангелами. Единственной подходящей кандидатурой на роль таинственного благодетеля был Михай. Он ненавидел Потоцкого, отлично стрелял и, вдобавок, выходил из гостиницы, хотя я строго запретил гренадерам покидать комнату. И что самое противное – я не знаю, как с ним поступить. С одной стороны, он ослушался приказа, с другой – спас Карла. Понятно, что на любых весах перетянет последнее. Есть, правда, еще один фактор, который надо учитывать, – выстрел из засады бросил тень на честь кузена, а уж кому, как не мне, знать, насколько он щепетилен в этих вопросах.

Михай явился через полчаса. Выглядел он, как всегда, хмурым и подавленным.

– Говори, где был! – сурово спросил я, едва Михай переступил через порог.

– В костел ходил, господин сержант, – не поднимая глаз, в своей обычной манере ответил поляк.

– Только в костел или еще куда-то завернул по пути?

– Больше никуда не заходил, – с удивлением произнес Михай. – На службе постоял, помолился за благополучный исход поединка между вашим кузеном и паном Потоцким, душу отвел перед образами.

– Покажи свое оружие, – приказал я.

– Зачем? – Михай побледнел, но, как мне показалось, скорей от обиды, чем из боязни оказаться раскрытым.

Нет, что-то тут не так. Неужели я иду по ложному пути? Но проверить Михая в любом случае надо.

– Покажи свое оружие, – с нажимом повторил я.

Обиженный поляк выложил свой арсенал. Выяснилось, что все на месте, ничего с собой наш друг не брал. Я задумался: времени обзавестись новым пистолетом или мушкетом у Михая не было, порохом от него не пахло. Да и удивление на его лице выглядело вполне естественным, актерских талантов в нем я не наблюдал. Выходит, загадочным стрелком был кто-то другой. И это встревожило сильнее всего. Похоже, в игру вступил новый игрок, и кто знает, чего от него ожидать и какой стороне он подыгрывает. Пока что в его активе спасение Карла, но вдруг это часть какой-то хитроумной комбинации? Или здесь что-то другое: месть, сведение старых счетов? Как всегда, вопросов больше, чем ответов. Скверно. Все равно что брести в потемках по минному полю.

Для очистки совести я все же потребовал от Михая клятвы:

– Поклянись, что не стрелял в Потоцкого!

– А в него что, стреляли? – ахнул Михай. – Надеюсь, убили?

– Убить – не убили, но ранили серьезно. Поклянись, что не твоих рук дело.

– Клянусь всеми святыми! Я-то, когда увидел кузена вашего, обрадовался. Думал, зарубил он этого гада. А тут вон как все обернулось! Но в Потоцкого я не стрелял, господин сержант, хотя, выпади мне такой случай, не дрогнул бы.

– Ладно, верю. День выдался тяжелый. Столько событий сразу навалилось.

– Господин сержант, – привстал Чижиков, – дозвольте сказать.

– Говори, раз уж начал.

– Я вот что думаю. Вы уж не смейтесь надо мною, но давно уже в затылке свербит, будто кто-то за нами идет и в спину смотрит. Словно взгляд чужой, на тебя направленный, чувствуется.

Я вздрогнул, уж больно мысли Чижикова были созвучны моим: