Пустые поезда 2022 года

Платформу Гудок почему-то проехали без остановки. Хорошее название. Наверное, в честь одноимённой газеты железнодорожников. Кстати, интересная газета, когда-то в юности её покупал в киосках «Союзпечать», и даже сейчас иногда случается заходить на её сайт.

Остановились у ещё одной крошечной, еле заметной платформы. Немолодая женщина вышла из вагона, подошла к заваленной снегом лестнице, ведущей вниз, от железнодорожного пути к лесной тропинке. Женщина стоит в нерешительности перед этой идущей вниз скользкой опасной лестницей, и медлит, и боится на неё ступить, и не знает, что ей делать. И ей ничем нельзя помочь.

Наступило блаженное состояние, ради которого (в том числе) стоит ездить на вот таких поездах по вот таким малодеятельным железным дорогам. Состояние, когда тебе на какое-то время становится всё равно. Когда так называемая реальная жизнь ослабляет свою мёртвую хватку, когда тебе становятся безразличными «новости» и «события», когда ты понимаешь, что «всё ничего» и что все заботы не стоят чрезмерных забот.

И ещё понимаешь, что вот в этих местах, которые ты сейчас проезжаешь, никогда ничего не изменится. Что бы ни случилось там, в Большом Мире, здесь, на станции Карамышево, на платформе 626 км, на станции Вешки всё всегда будет так, как сейчас, не изменится и не произойдёт ничего. И понимание этого простого и одновременно чудесного факта «наполняет наши сердца неизъяснимым блаженством», если воспользоваться словами мудреца Пелевина-старшего.

На станции Вешки произошло так называемое скрещение поездов. Поезд Псков – Дно постоял несколько минут, а с другой стороны к станции Вешки подъехал другой поезд, тоже пассажирский, но подлиннее, и остановился, а поезд Псков – Дно поехал дальше.

Дядьки где-то там, за спиной, продолжают бубнить. В вагоне почти никого.

Темнеет. Скоро станция Порхов. Это древний город, основан в XIII веке. Казалось, что проезжание мимо такого древнего города подарит какие-то Интересные Впечатления. Но, к счастью, ничего необычного не увидел – только скопление маленьких дачных домиков и неширокую реку Шелонь. Вспомнилось древнее новгородское слово «шелонник», которое обозначало юго-западный ветер. Это потому, что Шелонь впадает в Ильмень с юго-западной стороны.

Ничего интересного, только домики, скука и пустота.

В Порхове (моряки сказали бы «на траверзе Порхова», потому что железная дорога проходит не через город, а чуть в стороне) стало уже совсем темно, за окном ничего не видно, в вагоне тусклый свет, остались только бубнящие мужики и ещё, может быть, пара пассажиров. Хотя их и в самом начале было примерно столько же. Ну, неважно.

Наконец Дно. Достигли Дна. Хотя правильно будет «достигли Дно».

Раньше не раз приходилось слышать и читать, что на станции Дно Николай II отрёкся от престола. Но это не так. Его поезд стоял на станции Дно (на Дне), потом доехал до Пскова, и уже там было подписано отречение от престола и, в общем, всё погибло. Но можно сказать, что и в Дно (на Дне) уже всё равно всё, по сути, погибло.

Почему-то всегда хотелось побывать в этом месте. Ну вот, побывал. Получилось даже проехать тем же маршрутом, что и Николай II когда-то, только в обратную сторону. Кстати, можно предположить, что погода тогда была почти или совсем такая же – тоже лежал снег, в окно императорского вагона тоже был виден унылый северо-западный смешанный лес, и, может быть, даже на одном из мельчайших полустанков какая-нибудь женщина не знала, как ей спуститься по обледенелой лестнице, и, может быть, Император Всероссийский увидел её и вяло подумал что-нибудь типа: «Эх, бедная».

Всё то же самое.

В общем, Дно. Крупная узловая станция, красивый вокзал в сталинском стиле с высоким шпилем. Вокзал островной, как это называют железнодорожники. То есть он располагается между двумя железнодорожными линиями – с северной стороны проходит Бологое-Псковская линия, а с южной – Санкт-Петербург-Витебская.

Вокзал большой и практически пустой. Присутствует только небольшая стайка полицейских. Они ходят туда-сюда, патрулируют.

Купил кофе в автомате. Посидел в совершенно пустом ярко освещённом зале ожидания. Хотелось сидеть здесь и сидеть в неподвижности и оцепенении. Но позвонил водитель Илья. Долго выясняли с ним, с какой стороны он ждёт. В конце концов Илья сказал: «Видите одинокий пассажирский вагон? Вот я с этой стороны». Действительно, на одном из путей Санкт-Петербург-Витебской линии стоял совершенно одинокий, какой-то жалкий, потерянный серо-красный пассажирский вагон. Рядом – переход через пути и что-то типа выхода в город.

Ну вот, собственно, и всё. Быстро домчались с Ильёй до Пскова, за час с небольшим, а поезд шёл три часа.

Жаль всё-таки Николая II. Наверное, неправильно так говорить. Всё-таки он святой, царственный мученик. А всё равно жаль. Сидел в своём императорском поезде на этом Дне (в Дно), у северной стороны вокзала, ждал Родзянко, смотрел в вагонное окно на голые деревья. Потом поехал во Псков по вот этому самому маршруту, по которому сейчас ходит поезд, состоящий из красного тепловоза и двух серо-красных вагонов. Императорский поезд медленно полз по южной окраине Пскова мимо речки Ремонтка (она, наверное, как-то по-другому тогда называлась или так же), мимо бесформенных предметов полосы отчуждения.

А потом всё кончилось. Жаль, очень жаль.

Псков – Луга – Псков

Очень жарко. Лейтмотивом этой поездки будет: «очень жарко».

Более того, это, по сути, единственное содержание этой поездки: «жарко».

Жарко, жарко, дико жарко. Не сразу нашёл поезд Псков – Луга. Номер пути был какой-то дикий. Оказалось, это тупиковый путь в некотором отдалении от вокзала. Пошёл, дошёл. Дизель-поезд, переделанный из обычной электрички. Называется ДТ1. Три вагона. Внешние наблюдения подсказали, что меньше всего людей в первом вагоне. Взошёл (это действительно трудновато) в первый вагон. Много пассажиров. Протиснулся на место у окна, и даже по ходу движения. Удача. Рядом и напротив сидят тётеньки дачного вида.

Страшная жара. Может быть, когда этот переделанный из электрички дизель-поезд поедет, станет легче. Будем надеяться.

Добавилось ещё какое-то количество пассажиров (в другие отсеки), и поезд начал движение.

Сначала поезд ехал в том же направлении, что и поезд Псков – Дно, в том числе вдоль уже упомянутой речки Ремонтка. Но потом поезд отклонился севернее и поехал прямо вдоль этой самой речки Ремонтка: она тянулась (текла) вдоль пути, по которому ехал поезд, речка буквально повторяла маршрут его движения. В какой-то момент её даже стало видно – ну, такое русло, шириной метра два, наверное.

Потом речка Ремонтка ушла резко вправо. Стало как-то не за чем наблюдать.

Дальше совсем ничего не происходило. Вернее, происходило, конечно. Ну так, по мелочи. Например, пожилая женщина, сидевшая сзади (её не было видно) очень долго говорила по телефону о хосписах. Как там, в этих хосписах, можно жить, какие условия, как люди там умирают. Это длилось довольно долго, минут тридцать.

«Мементо мори». Если можно так выразиться.

Потом женщина, говорившая о хосписах, вышла, и женщина, сидевшая рядом, тоже вышла, и женщина, сидевшая напротив, тоже вышла и пожелала при этом «счастливого пути». Как-то так, очень отчётливо.

Отсек освободился. Можно сидеть как угодно. Это очень отрадно.

И началось блаженное ничто. Ради чего и следует отправляться в такие путешествия.

Последовательность совсем крошечных станций, мобильная связь не ловит – нельзя подключить VPN, зайти в фейсбук и прочитать, что в наше время <…> безнравственно, а <…> нравственно. И надо делать и говорить <…>, а <…> говорить и делать нельзя, запрещено, неэтично. Хорошо не видеть, не знать этого.

Хорошо понимать, что единственное и лучшее, что ты можешь сделать прямо сейчас, – это сесть в поезд Псков – Луга и ехать, ехать в нём без какого-то смысла, без какой-либо цели.

Ехать желательно до бесконечности.

Унылая природа северо-запада, унылые маленькие станции, монотонный вой дизель-поезда – больше ничего.

Хорошо бы так было всегда.

Но нет. Ближе к Луге подсаживаются пассажиры. Например, подсели какие-то тётьки с собаками. А чуть позже прямо вот в мой отсек сели женщина и мужчина. У женщины на голове шерстяная шапочка с надписью Canoe 01 (шерстяная, да, шерстяная). Мужичок одет в плотный шерстяной пиджак.

Жара, жара, страшная жара.

Из разговора новых пассажиров и контролёра следует, что поезд приедет в Лугу, постоит немного да и отправится дальше, в Петербург. Собственно, что меняет это знание? Ничего.

На станции Струги Красные тётенька в шапочке Canoe 01 и мужичок в плотном, тёплом пиджаке отсели в другой отсек, и снова стало просторно. По-прежнему жара, жара.

А каково в плотном пиджаке? Каково в шерстяной шапочке Canoe 01? Неизвестно. Людям трудно понять друг друга (извините).

Станция Луга. Путешествие закончилось. Или, можно сказать, подошло к концу. Правда, надо ещё доехать обратно, до Пскова.

Вышел из поезда, вышел на привокзальную площадь (она абсолютно пуста), вызвал «Яндекс. Такси» до магазина «Ароматный мир» (во Пскове нет, а в Луге есть), купил бутылку виски, доехал на такси обратно до станции Луга.

Некоторое время сидел на платформе (есть удобные скамейки). Летний вечер, тихо, сине-жёлто. Прогрохотал грузовой поезд, состоящий из цистерн. Жёлтое здание вокзала станции Луга. Рельсы, уходящие туда и туда. Тихие и скромные железнодорожные светофоры, выражающие смирение и покорность бытию.

Потом объявили, что прибывает поезд «Ласточка» Петербург – Псков.

И он прибыл.

На станции Луга с поездом «Ласточка» Петербург – Псков происходит интересная метаморфоза. К поезду «Ласточка» прицепляют обычный, можно даже сказать, банальный тепловоз, и этот тепловоз тянет поезд «Ласточка» по неэлектрифицированному участку Луга – Псков.

Интересно наблюдать за этим процессом (как подцепляют тепловоз). Или неинтересно.

Тепловоз подцепили, пора уже садиться. Поезд «Ласточка» наполнен пассажирами. Протиснулся к месту у окна. Рядом – молодой человек с крайне свирепой внешностью. На станции Струги Красные молодой человек с крайне свирепой внешностью вышел, и… и… и, в общем, ничего не изменилось.