Найти то...

Тик-так, тик-так, тик-тик-тик, так-так-так… Я блуждаю по глухим коридорам, а вокруг в живописном беспорядке и огромном количестве тикают часы. Самые разные. С кукушками и без, с маятниками, электронные, кварцевые, механические, даже, наверное, сверхточные атомные… Скоро полночь… или полдень. Минутная стрелка наползает на цифру «один». Я не успею, не успею… Но должен. Просто обязан найти выход до того, как прозвучит последний двенадцатый удар, иначе моя раскалывающаяся от боли голова превратиться в тыкву. Нет, тыква, кажется, из другой оперы. Я мечусь, путаясь в поворотах, попадая в тупики и возвращаясь в места, где побывал уже не одну сотню раз. А эти чертовы часы, издеваясь надо мной, упрямо показывают снова одно и то же время – без одной минуты двенадцать. Я должен успеть… Успеть что? Неожиданно вырываюсь из замкнутого круга, и передо мной появляется длинный черный тоннель, в конце которого меня нетерпеливо ждет выход. Но и часы не дремлют, – вырвав себя из ловушки, я включил пусковой механизм и последняя минута пошла. Я бегу, задыхаясь и путаясь в собственных ногах, словно пьяная сороконожка. И не успеваю. Не успеваю. Не… Секундная стрелка скакнула на предпоследнее деление. И я кричу от отчаяния и ужаса.

И просыпаюсь от своего крика.

Еще темно. Сколько же я спал? Не важно. «Важно, что Ирина, спящая в соседней комнате, не проснулась, – вон по углам до сих пор мечется эхо моего вопля», – подумал я. И ошибся.

– Тихо, тихо. Это сон, всего лишь сон, – ее руки легли мне на виски, потом стали успокаивающе гладить покрытый испариной лоб, – Сон уже ушел, – я его, противного, прогнала. Да ты весь дрожишь… Тебе холодно? Хочешь, я согрею тебя?

Нет, это был не секс. Это было… лечение. Настоящая сексотерапия. Погрузившись в завораживающий ритм движений, я исцелялся, и, хочется верить, исцелял Ирэн. Ее тоже было от чего исцелять… А потом мы уснули, прижавшись друг к другу, как испуганные темнотой дети. И больше не видели никаких снов.

Шкварчание масла на раскаленной сковороде способно поднять с постели даже самого вымотанного мужика. А если к этому прибавить обалденный запах жарящейся яичницы, да еще, – мама дорогая – с ветчиной… Я подпрыгнул как пингвин, вылетающий из воды на льдину. Поискал глазами свою одежду, не нашел, и был вынужден облачиться в давешний махровый халат. Интересно все-таки чей?

Шлепая босыми ногами по имитации мраморного пола, я, совсем немного проплутав в пяти комнатах, выбрался в коридор и, ведомый аппетитным ароматом очутился на кухне. Ира стояла у плиты, и, что-то удовлетворенно мурлыча, ворожила над яичницей. Весьма привлекательное зрелище. И Ирина, и яичница. Но начать я решил все же с Ирины, для чего на цыпочках подошел к ней сзади и осторожно обнял за талию. Как выяснилось, осторожничал я не напрасно и едва успел увернуться от затрещины. Па-ба-ба-бам…

– Что, обстановочке не соответствую?! В темноте не так заметно было?! – выплеснулась из меня злая горечь. Кажется, я весьма некстати заимел опасную привычку говорить то, что думаю. Опасную, потому что опять еле увернулся. На это раз от пощечины. А утро так прекрасно начиналось…

Мы стояли друг напротив друга, и я видел по глазам Ирэн, что она лихорадочно прикидывает, чем бы тяжелым в меня запустить, не нанося слишком большого ущерба. Да не мне! – кухне… Пришлось скомандовать временное отступление.

– Извините… пожалуйста, Ирина Геннадьевна Лукина, она же Ирэн. Знаешь, давай, я выйду и снова войду. Как будто только что проснулся от чудного запаха жарящейся яичницы и …

– Блин! – возопила Ирэн, бросаясь от меня к плите, – Сгорела!! Фак ю!!! Все из-за тебя…

– По-моему, ничего страшного, – поспешил заверить я разбушевавшуюся стряпуху, вглядываясь поверх ее плеча в подвергшуюся кремации яичницу, – Не сгорела, а поджарилась. Я как раз такую люблю. С дымком…

– С дымком! – возмутилась Ирина, – Вот и ешь ее в гордом одиночестве. А я, несчастная, голодная и злая буду утешать себя мыслью о вреде сытного завтрака, и мужского присутствия в доме.

И, не выдержав тона, рассмеялась.

Дальше все пошло как по маслу. Мы мирно позавтракали, обсуждая в основном прекрасную погоду, политическую ситуацию в стране и влияние яиц на уровень холестерина. Об инцидентах не упоминалось; ни о ночном, ни об утреннем. Нестандартное поведение Ирины мною было принято как должное, – видимо, на своих попытках понять женский пол, я давно поставил жирный черный крест.

– Опаздываю… – взглянув на часы обреченно констатировала Ирэн.

– Ты же сказала, что сегодня суббота? – удивился я.

– У меня важная встреча. Придется теперь гнать не меньше восьмидесяти и приготовить купюры на штрафы.

– Какая у тебя машина? – поинтересовался я, как бы между прочим.

Представить себе Ирэн за рулем было выше моих сил. Точно так же как и себя самого. Ага! Значит, машину водить я не умею, и, следовательно, в супершпионы не гожусь. Жаль… А то уж было подумал…

– У меня «Ауди», – сообщила Ирэн, полностью поглощенная нанесением боевой раскраски.

– Угу, – неопределенно буркнул я, – Хорошая машина.

– Слава, что ты будешь делать?

– Сегодня?

– Сегодня. И вообще.

– Сегодня хотел прогуляться по городу. Осмотреться. Может быть что-то вспомню?

– Тогда давай договоримся так: вот моя визитка, тут адрес и телефон. Это если ты заблудишься. Вот деньги. И не строй мне рожи, – здесь не так много… Потом, если захочешь, отдашь. Когда вспомнишь.

– Если вспомню…

– Никаких «если». Нужно взращивать в себе позитивное мышление. Все будет хорошо! Я вернусь часа через три, – и тихо добавила, – Ты тоже возвращайся.

– Куда денусь! – бодро заверил я Иру, привыкая мыслить положительно. Но, судя по сделанным вчера открытиям, деться я мог куда угодно, и за себя абсолютно не ручался.

– Твои джинсы я привела в божеский вид, – они на стуле в спальне. Рубашку возьмешь в шкафу, должна тебе подойти. И поторопись, мне уже и так нагорит…

Быстро облачившись в свои приведенные в божеский вид джинсы и чужую рубашку отвратительного сиреневого цвета, я рысцой выбежал из версальских апартаментов, подгоняемый озабоченной Ириной. Очутившись во дворе, мы сразу же попали под перекрестный огонь пристальных взглядов, которыми с точностью снайперов стреляли в нас расположившиеся на скамейке бабульки. Личная жизнь жильцов была для них чем-то сродни бразильским сериалам, и потому следили они за ней с дотошностью частных детективов. Н-да. Представляю, какие сплетни пойдут теперь про Ирину, благо ей на это, кажется, наплевать. С такими хоромами и машиной она, наверное, уже привыкла к злым шепоткам за спиной.

Коротко простившись, мы двинулись в разные стороны. Ирэн на стоянку, а я – куда ноги понесли. Как вскоре выяснилось, понесли они меня к вокзалу. Правда, затрудняюсь сказать зачем. Видимо, им виднее. Когда до вокзального комплекса оставалось всего ничего, я чуть было не попал под возмущенно зазвеневший трамвай. И виной всему как всегда была женщина. Вернее молодая девушка, которая, как ни в чем не бывало, грациозно двигалась в мою сторону в одном нижнем белье. Надо сказать, весьма эротичном. Я, конечно, понимаю: лето, жара и все такое, и вокруг половина девиц щеголяют в шортах и топиках, но… К тому же меня поразила реакция других прохожих. Точнее ее отсутствие. Никто не обращал на эту демонстрацию достижений французских бельёшвеек абсолютно никакого внимания. Ну, тогда и я не буду. Что мне белья французского видеть не приходилось?

После того, как мои глаза зафиксировали еще нескольких представительниц прекрасного пола, на которых кроме белья ничего не было, я уж было решил, что в городе проходит неделя высокой бельевой моды, как вдруг… Как вдруг навстречу мне попалась девица не только без верхней, но и без нижней одежды. Короче – голая. На ней были только туфли на высоченной шпильке и какие-то украшения… Ах, да, и еще солнечные очки. Обалдело уставившись на ожившую иллюстрацию к «Мастеру и Маргарите», я чуть шею не вывернул провожая ее восхищенным взглядом. В разум меня привела ворчливая старушка, шествовавшая мимо с полной авоськой зелени:

– Совсем мужики стыд потеряли! На девок так пялятся, что скоро шея у них станет как у страусов Ему…

– Эму, – машинально поправил я и вдруг сообразил, что если тут что-то не так, то именно со мной. Судя по скучающим лицам окружающих, прохожие видели нормально одетых девушек. А вот я, как последний сексуальный маньяк… Оборони царица небесная, что если это правда?!

Совершенно потерянный я уселся на ближайшую скамейку между подкармливающим голубей дедком и молодой мамочкой, одной рукой энергично качающей коляску, а другой листающей какой-то дамский детектив. «Как поймать маньяка», – разобрал я название, ощущая противный холодок внутри. Что же со мной все-таки происходит? Из каких уголков моей души всплыла эта страсть к обнаженной натуре? Причем молодой и красивой натуре. Не попалась же мне на глаза старушка в белье от конверсионной фирмы «Танковое чехлостроение»… Промучившись битых четверть часа в бесплодных попытках пролить свет на это темное дело, я окинул глазами окрестности и… Опять! Мне опять начинает мерещиться. Причем на этот раз я был осчастливлен зрелищем не только результата, но и самого процесса.

Ничего не подозревавшая о моей мании девушка деловито шла мимо, вполне нормально одетая, как вдруг… Что-то случилось с моими глазами, я несколько раз моргнул и вот она уже одета не вполне нормально, во всяком случае, для общественного места. Черное кружевное белье выгодно подчеркивало все достоинства ее сногсшибательной фигуры. Эх, если б все красивые девчонки могли так ходить, не опасаясь пресловутого общественного мнения… С другой стороны радует, что шоу это – для меня единственного, а остальным – фиг с маком. К чему мне лишние конкуренты? Вот так примерно я размышлял, когда опять моргнул. Картинка снова изменилась, – девушка продолжала свой путь уже без ничего. От удивления я опять захлопал глазами и увидел… как сквозь нежную девичью кожу начинают просвечивать контуры позвоночника, ребер, таза… И через мгновенье уже не девушка – оживший рентгеновский снимок – скрылся в дверях косметического салона. Н-да-а. От такого стриптиз-шоу проглоченная мною яичница стала настойчиво проситься наружу, а перед глазами дружно запрыгали солнечные зайчики, очевидно, приняв меня за доброго дедушку Мазая. Это что же такое творится, граждане? Сидел себе, никого не трогал …и тронулся. Боль тисками сжала виски и на какое-то время вышвырнула меня из окружающего мира.

Очнулся я от того, что молодая мамочка энергично опрыскивает меня водой из детской бутылочки.

– Что с вами? Вам плохо?

– Нет, спасибо, уже все прошло. Последствия спортивной травмы…

– Вы занимаетесь спортом? Каким? – заинтересовалась она.

– Подводно-прикладным плаванием, – понесло меня, как Остапа Бендера, – Недавно во время тренировок на Черном море меня ударила хвостом белая акула и…

– Да, ну вас! – отмахнулась мамочка от моего чистосердечного вранья, – Может это не акула белая была, а горячка?

Я уже собрался возразить, но тут малыш проснулся и, зайдясь Шаляпинским криком, намертво приковал внимание мамочки к своей возмущенной особе. И мне ничего другого не оставалось, как покинуть приветливую скамью, чтобы направиться к маячившему впереди вокзалу. В конце концов зачем-то я туда шел?

К моему облегчению, больше ничего необычного со мной не происходило, и навстречу попадались исключительно нормальные люди. В смысле – нормально одетые. О посетивших меня галлюцинациях, я упорно старался не думать, боясь откопать скелет в своем душевном шкафу. Может все-таки лучше обратиться к психиатру? Пока я дел не натворил? И тут, видимо, чтобы я их все же не натворил, меня крепко ухватили за руку.

– Ай, молодой чэловек! Идешь себе спокойно и не знаешь, что порча на тебе страшная! Проклятье до седьмого колена на роду твоем! Что головой качаешь? Не веришь, Анжеле? Да я тебя как рэнген насквозь вижу, – заблажила пожилая цыганка и нахально уставилась на меня поверх темно-розовых очков.

Вот про рентген это она зря. В памяти тут же всплыла давешняя девица, обнаженная моим взглядом до состояния рентгенограммы. Что явно не улучшило моего, и без того, хренового настроения.

– У меня денег нет. Совсем! – выпалил я единственное, что могло отвратить от меня настырную гадалку.

– Нет, дорогой. Анжелу не обманешь! Есть у тебя деньги, да мне они не нужны. Я тебе и так скажу про твое будущее всю правду…