Имперский ястреб

Кто—то немилосердно давил на грудь, затем меня перевернули на бок, чувствительно приложив носом о твердые доски. Легкие содрогнулись, и я зашелся в мучительном кашле, извергая из себя морскую воду вместе с содержимым желудка.

– Слава Лугу, вы живы! – возликовал знакомый голос.

– Маннаина благодари, придурок, – сердито посоветовал хриплый бас боцмана. – Только благодаря его заступничеству и выжили после твоего заклинания.

– Я просто… просто…

– Просто угробить нас решил? – предположил боцман.

Я еще немного покашлял и прошептал:

– Ветер надо было заклинать, а не море…

– Знаю, – оправдывался недоучка. – Я же и говорю: с воздухом у меня хуже получается, чем с водой.

М—да, что—то нынче не то творится с образованием!

Не дав этой мысли окончательно оформиться и развиться, я уселся на палубе, опираясь на дрожащие руки.

– Ну, ты как, лейтенант? – усмехнулся боцман, протягивая мне плоскую флягу. – Хлебни—ка вот… за второе рождение.

Я сделал большой глоток и замер, когда огненная струйка ядреного островного рамса обожгла пищевод. Контрабандный, наверное. Хорош! Вернув боцману флягу, оглянулся по сторонам. Надо же, уже вечер! Край моря, в котором утопал полукруг солнца, окрасился алым, ветер стих, вода выглядит мирно и безобидно.

– Обошлось, – вздохнул боцман. – Только двоих матросов смыло, да фок—мачта пополам треснула.

Ага, значит, эта вот штуковина называется фок—мачта. Действительно, треснула.

– Я починю! – с готовностью вскинулся Дрианн.

– Не надо! – посуровел боцман. – Помог уж раз, хватит.

– Да нет, действительно, я умею, – убеждал маг. – Пара Скрепляющих заклинаний…

Не дожидаясь окончания спора, я с трудом поднялся и заковылял к люку, ведущему вниз, мечтая лишь об одном: уснуть как можно крепче и проспать желательно все путешествие. На палубу вновь поднялись солдаты, все они с интересом рассматривали своего мокрого измученного лейтенанта. Но сейчас мне было все равно, по сравнению с пережитым их взгляды казались не значительнее жужжания назойливой мухи.

Если вы думаете, что сон в корабельной койке – занятие приятное и необременительное, то глубоко ошибаетесь. Нет, тут не так—то все просто! Скинув кольчугу и забравшись в гамак, который под тяжестью тела моментально свернулся и провис, я ощутил себя гигантской личинкой журженьского шелкопряда. Койка болталась в полу—локте от пола (или палубы, что ли?) и раскачивалась из стороны в сторону, реагируя на малейшее движение судна. Морская болезнь, со страху было отступившая, снова дала о себе знать вкрадчивым прикосновением к опустошенному желудку. Решив действовать на опережение и уснуть, прежде чем проснется тошнота, я закрыл глаза и подчинился ритму качки.

Снилась мне Галианна, она так плотно прижималась ко мне, что становилось трудно дышать. Впрочем, я не возражал, отвечая девушке такими же страстными объятиями. Вдруг она резко отстранилась, пристально глядя мне в глаза, и я с изумлением увидел прямо перед собой лицо принцессы.

– Ваше высочество, – пробормотал я и проснулся.

Принцесса исчезла, но тяжесть в груди осталась. Я открыл глаза и едва удержался от вопля: в кромешной тьме каюты загадочно мерцали два желтых огня, а их обладатель вольготно расположился на моей груди, собственно, и создавая ощущение удушья. Закусив губы, чтобы не дать паническому крику вырваться на волю, я принялся лихорадочно перебирать в уме всю известную мне нечисть. Кто бы это мог быть? Демон? Мимо, откуда ему здесь взяться? А может, это дух корабля? Бывают же духи леса, реки… моря? Да, это, наверное, какая—то выползшая из воды тварь. Только почему она сухая и горячая? И еще издает звуки, похожие… Ах ты, гнусное порождение Бездны!

– Бродяга, пошел вон! – воскликнул я шепотом, спихивая с груди невесть откуда взявшегося дядюшкиного кота.

Нахальный зверь бесшумно приземлился около койки, недовольным шипением выразив свой протест.

– А? Где? – раздалось из темноты. – У вас что—то случилось?

– Нет—нет, – поспешил я успокоить Дрианна. – Спи. Все в порядке.

Маг снова ровно засопел, а я откинулся назад, борясь с внезапно накатившим приступом тошноты. Перед закрытыми глазами кружилась багровая туча, усиливая дурное ощущение. Откуда же все—таки взялся Бродяга? Может, залез в мешок, который дядя нагрузил зельями? Да нет, я не выпускал его из рук, к тому же, уходя, видел кота сидящим на подоконнике. Пойти следом зверь не мог, я бы заметил. Что же выходит? На следующий день после моего визита Бродяга покинул дядюшкин дом и отправился в порт, где поднялся на корабль вместе с нашей ротой? Вполне возможно, в суматохе никто не обратил бы внимания на черную тень, прошмыгнувшую по трапу. Вот только зачем он это сделал? Кот никогда не был особенно ко мне привязан. Плюх! Я вздрогнул от неожиданности: Бродяга снова водрузился мне на грудь и, удобно свернувшись калачиком, принялся выталкивать из себя низкое утробное подвывание, которое, видимо, в простоте душевной принимал за мурлыканье. Желтые глаза светились в темноте, как два Ведьминых огня. Дышать стало труднее, зато морская болезнь чудесным образом перестала беспокоить. Я снова столкнул кота вниз и тут же схватился за горло, так вдруг затошнило. Забавно, однако! Подождав, когда Бродяга сделает еще одну попытку устроиться у меня на груди, я прислушался к ощущениям. Надо же, опять хорошо себя чувствую.

– Ладно уж, спи здесь! – пробормотал я и сам погрузился в сон.

Утро одарило новыми радостями. Во—первых, проснувшись, я не обнаружил Бродягу. Оставалось лишь гадать: то ли он отправился куда—то по своим кошачьим делам, то ли просто мне приснился. «Здравствуй, мы снова вместе», – радостно приветствовала меня морская болезнь, стоило лишь разомкнуть веки. Со стоном я вывалился из койки и поднялся на верхнюю палубу. Видно, магу все—таки удалось вчера починить сломанную мачту, потому что каравелла шла под всеми парусами. Умеет мальчишка кое—что! Мне вот, к примеру, никогда не давались скрепляющие, восстанавливающие и прочие Созидательные заклинания. Солнце стояло уже высоко – ничего себе я поспал! – небо ласкало глаз яркой синевой, вокруг колыхалось все то же постылое море. А вы что думали, куда ж ему деться?

– А завтрак уже закончился, – осчастливил Дрианн. – Но я оставил вашу порцию. Вот.

Он протянул мне два сухаря, поверх которых лежал тонкий ломтик солонины, и деревянную кружку, полную пресной воды. Я уныло прожевал предложенные яства, не ощущая их вкуса и оглядываясь по сторонам. По случаю хорошей погоды большинство солдат выбрались из трюма, наслаждаясь свежим ветерком и солеными брызгами. Похоже, никто, кроме меня, от дурноты не страдал. Многие воины сняли рубахи, подставляя солнцу свои мускулистые, покрытые шрамами и татуировками, тела. Двое затеяли бороться: они топтались по палубе, крепко обхватив друг друга, подбадриваемые криками товарищей.

– Вам нужно познакомиться с капралами, господин лейтенант, – посоветовал Дрианн.

Сам знаю, только вот как? Вон стоят двое с нашивками, насмешливо косятся на меня. Один небольшого роста, коренастый, на вид лет сорока. Второй совсем молодой, не старше меня, высокий и жилистый. А, была – не была! Решительно подошел, представился:

– Лейтенант Рик Сайваар.

Тот, что постарше, сделав вид, что не замечает моей протянутой для пожатия руки, вытянулся в струнку и, ударив себя кулаком по левой стороне груди, отрапортовал:

– Капрал третьего десятка Добб Ноут!

Скрыв ехидную ухмылку, молодой повторил жест своего товарища:

– Капрал пятого десятка Сайм Хассон!

И не придерешься, все как полагается. Ну, и что дальше? Неожиданно для себя разозлившись, я гаркнул:

– Капралы, ко мне! Построиться!

В толпе солдат произошло движение, от нее отделились восемь человек и не спеша встали в одну линию. Я двинулся вдоль строя, останавливаясь перед каждым.

– Капрал первого десятка Бил Райтон!

– Капрал второго десятка Йок Мелли!

Да, все равно с первого раза не запомню. Тем не менее, я продолжал внимательно вглядываться в лица стоящих передо мной людей. Сразу видно, матерые вояки. Большинство были обриты наголо, что придавало им вид лихой и угрожающий. Кроме одного, который щеголял белокурыми локонами до плеч. И выглядел как—то совсем уж безобидно: высокий, тонкокостный, изящный – танцор, а не боец. Только светло—серые глаза, встретив мой удивленный взгляд, сверкнули из—под белесых бровей такой неукротимой злобой, что захотелось отшатнуться.

– Капрал седьмого десятка Ом Лютый!

Вот, и имя какое—то странное. Когда все назвали свои имена, я представился еще раз:

– Лейтенант Рик Сайваар, – и, немного помолчав, предложил. – Если есть какие—нибудь вопросы, задавайте.

Добб Ноут сделал шаг вперед:

– Господин лейтенант, не покажете, как правильно сделать «стойку скорпиона»? А то мы тут поспорили… – и протянул свой меч.

Сацеол и кровавая Морриган! Вот это я опозорился! Некоторое время над палубой царило выжидательное молчание, затем грянул хохот. Солдаты, поняв, что командир не знает простейших вещей, ржали как табун диких лошадей по весне, а капралы, стараясь перекричать их смех, наперебой сыпали вопросами: