Забытый грех

– Тоже персы? – бросил заинтересованную реплику Лямзин.

– Естественно.

– Ага. И что же было дальше?

– Империя Тимуридов тоже рухнула. Десятитысячная армия ушла в Индию, чтобы основать цивилизацию Великих Моголов, но и она через три века растворилась в пространстве, оставив после себя Тадж-Махал и несколько разрозненных народностей, называющих себя сегодня персы, таджики, узбеки, индусы…

«Фото Юсуфа надо будет разослать. Эх, жаль, прижизненного снимка нет! Здорово было бы получить нормальный портрет. Если он окажется жителем Кабардино-Балкарии, я запрошу копию формы номер один с фотографией».

– Неужели вы этого не знали? – опять вторгся в его размышления голос Александры.

– Почему же, знал. Но успешно забыл. Спасибо, что вы напомнили.

И он широко улыбнулся, старательно скрывая, что на самом деле, кроме названий и общих фраз, он ничего не знает и не пытался узнать. Нужды не было.

– Арабы – это кочевники, – продолжала Александра. – Народ, название которого дословно переводится как «жители пустыни». И они, надо отдать им должное, довольно быстро поглощали элементы культуры покоренных народов, о чем потом благополучно забывали историки.

– М-да, – вздохнул Лямзин. – История – самая ненадежная наука, потому что основана на воспоминаниях очевидцев, которые вполне могут привирать. Да и документы, если они имеются, часто подделываются и фальсифицируются.

– Вот-вот, – кивнула Александра. – А забывающий об уроках истории рискует получить по лбу от тех же грабель.

– Александра, я начинаю вас бояться.

– Только начинаете? Вы смелый человек. Обычно меня после таких речей обходят десятой дорогой. Да, кстати, мне эти неучи пытались еще доказать, что исконно русское имя – это Иван. Тоже мне аргумент. Они даже не подозревают, что почти все имена после крещения Руси давались или греческие, или еврейские. Подлинно же русских имен почти нет в святцах, их туда не допустили. А ведь они такие красивые, как песня, – Ратмир, Светозар, Снежана…

– Да, красиво. Может, когда у меня будут дети, назову их такими именами. Между прочим, мы уже приехали. Вот он, ресторан. Предлагаю расслабиться и наконец с аппетитом поесть.

Александра коснулась горящих щек ладонями и засмеялась.

– Согласна.

Они вышли и с наслаждением принюхались. Из небольшого окошка, расположенного под самым потолком первого этажа, доносились просто умопомрачительные запахи. Вероятно, именно там находилась кухня.

Дворик был уютный, мощенный гладким булыжником, выложенным по кругу. В центре его располагался небольшой, выполненный в восточном стиле фонтан. Слева и справа стояли деревянные столики со скамьями под легкими навесами, но все они сейчас пустовали из-за невероятной жары.

Эдуард открыл дверь, пропуская вперед Александру, она вошла и с удивлением огляделась. Это был небольшой полутемный зал с уютными шелковыми диванами вдоль стен и с множеством вышитых подушек на них. Столы тоже оказались необычными, должно быть, выполненными на заказ. Низкие, с восточным орнаментом, они манили ожиданием щедрых яств, которые вот-вот появятся на них.

– Эдик, вы волшебник, – изумленно озираясь, произнесла Александра, – у меня такое чувство, что я попала в сказку. Надеюсь, это не пещера Али-Бабы и нам не придется спасаться бегством.

– Все нормально, – успокоил ее Лямзин.

А к ним, радушно улыбаясь и делая приветственные знаки руками, уже торопился хозяин – седовласый мужчина в пестром национальном халате, доходящем до середины икр.

Фархад, так звали хозяина, горячо приветствовал Лямзина. Он обнял его как старого друга и рассыпался в приветствиях.

– А вы, я вижу, здесь частый гость, – ехидно заметила Александра, как только они остались одни. – Ишь, как вокруг вас человек-то суетился.

– Отучайтесь думать о людях сразу худшее. Лучше потом разочароваться, чем обидеть кого дурным словом и после жалеть об этом.

– Вы это к чему? – опешила Александра.

– К тому, что в этом человеке нет ни грамма фальши. И если бы он мог, то жизнь бы за меня отдал. Потому что когда-то я его сына от смерти спас.

– Ой, простите. – Она густо покраснела и впервые за много лет действительно испытала чувство жгучего стыда. Александра и язвила-то по привычке, в ее кругу было не принято выставлять напоказ эмоции, да и искренность была не в чести. – Расскажите, как это было, – попросила она.

– Да ничего особенного. Мальчика, в числе других, взяли в заложники, а я вместо него на обмен пошел. Преступник оказался психом, начал палить куда попало, и только чудом никто серьезно не пострадал. Обошлось парой легких ранений.

– Да вы герой!

– Не говорите ерунды.

– Хотите сказать, что это у нас обычное явление – жизнью ради чужого ребенка рисковать?

– Нет. Но я – понимаете? – именно я не мог поступить иначе. Мне потом бы не давала покоя совесть и невозможно было бы спокойно спать.

– А как это произошло?

Александра подперла щеки руками, поставив локти на стол, и приготовилась слушать.

– Это случилось два года назад, во Внуково. Я встречал прилетавших из Австрии друзей. Самолет опаздывал, я скучал, и как-то так получилось, что из всех ожидающих разговорился только с одним человеком, мужчиной с восточными чертами лица, но европейским лоском. Сочетание, привлекающее взгляд само по себе, но когда еще и чувствуешь какое-то родство души… В общем, вскоре мы нашли множество общих тем для разговора и болтали с Фархадом, как старые друзья. Он рассказал, что давно живет в Москве, объездил всю Европу, в некоторых странах подолгу жил. Говорил, что два раза был женат и его двое сыновей погибли в Афганистане перед самым выводом оттуда наших войск. Жена недолго после того прожила – сломалась от горя. И после ее смерти он остался совсем один. Поверьте, Александра, в жизни каждого человека бывают такие периоды, когда кажется, будто больше нечего ждать от судьбы хорошего. Все уже было, все кончено, и надо только тихонько отползти в сторонку и ждать своего смертного часа. Такие мысли могут появиться у человека в любом возрасте, что-то подобное приходилось переживать и мне, но, осмелюсь предположить, когда тебе далеко за сорок, они особенно остры. Весь нынешний социум подпитывает индивидуума в мысли – попробуйте-ка устроиться на работу, когда вам сорок и больше. Да, я отвлекся. К счастью, судьба оказалась милостива к нему и подарила спустя годы новую любовь. Фархаду было уже пятьдесят два, когда родился мальчик. Сыну только исполнилось десять лет, когда жена Фархада подала на развод и увезла его с собой в Австрию. Может быть, этому можно было помешать, но вырывать ребенка из рук матери, наносить тем самым травму сыну Фархад не решился. Из-за огромной отцовской любви Фархад не смог причинить мальчику боль. И вот два года назад ситуация разрешилась сама собой. Бывшая жена написала, что мальчик стал неуправляемым, и попросила отца забрать его к себе. Но, лично мое мнение, причина была в том, что отчим и ребенок невзлюбили друг друга. Спустя два долгих года сын впервые летел к отцу, и не погостить, а навсегда. Представляете чувства Фархада?

– Думаю, он был рад.

– Да он светился от счастья! Он рассказывал мне, как все это время мечтал прижать сына к груди, слезы наворачивались на его глаза. Неладное мы почувствовали, когда самолет начал кружить над аэродромом и никак не приземлялся. Вот тут-то и выяснилось, что на борту террорист, он требует освобождения брата, осужденного в России на длительный срок, и крупную сумму денег. Если требования его не будут удовлетворены, он обещал взорвать самолет. Даже у меня было состояние шока от неожиданности, а что уж говорить о Фархаде. Мне до сих пор страшно вспоминать его глаза – столько боли, растерянности перед коварством судьбы и бессильного отчаяния было в них. Мне кажется, если бы он мог, сам бы по молекулам разобрал самолет, но ребенка своего оттуда достал.

Руководителем совместной операции ФСБ и транспортной милиции по освобождению заложников оказался мой старый приятель со времени работы в ФСБ. У меня уже был опыт работы с террористами. И когда удалось уговорить преступника на обмен одного офицера милиции на пятерых детей, я, с разрешения руководителя операции, пошел в самолет. Главным аргументом, убедившим начальство, было отсутствие у меня семьи и то, что в салоне находились мои друзья, бывшие борцы, на помощь которых я рассчитывал. К тому же они могли рассказать об обстановке, которая сложилась в салоне самолета до моего появления. В числе освобожденных детей был и сын хозяина этого замечательного ресторана. Потом у психа сдали нервы, он открыл пальбу и ранил двоих, как я уже сказал, а затем застрелился сам. Вот так все и случилось. Ничего героического.

– А как террорист пронес оружие в самолет? Неужели это настолько просто сделать?

– О, это отдельная история. У парня приятель оказался сотрудником аэропорта. Кажется, они снимали вместе квартиру. Я уж не знаю, что он своему другу рассказал и как объяснил, почему хочет избежать проверки багажа, но тридцативосьмилетний сотрудник пошел на должностное преступление. Он пронес черную вместительную сумку с оружием через багажное отделение и обменял на точно такую же, с которой уже прошел досмотр в секторе службы безопасности террорист. А вот взрывчатки – преступник грозился взорвать самолет – у него не оказалось. Блефовал парень. Кстати, год спустя аналогичный случай с подменой сумок произошел в США, только там дело до стрельбы все-таки не дошло.

– Сняли кальку с происшествия в России?

– Может, и сами додумались. Кто ж их знает?

Александра промокнула глаза и со вздохом сказала:

– Я бы за своих детей тоже самолет на клочки разнесла. Представляю, что бедный отец пережил.

Она встала и, старательно скрывая слезы, которые все-таки потекли по щекам, отправилась в туалетную комнату. Когда она вернулась, на столе уже, благоухая пряными приправами, стояла часть блюд.

– Какое царское великолепие! А вы чего не едите? Ждете меня? – спросила она.

– Разумеется. Начните вот с этого салата, рекомендую. – Эдуард подвинул к ней пиалу. – И ассорти из солений попробуйте, и еще закуска из баклажанов – это что-то невероятное, я вас уверяю.

– Ага, теперь я понимаю, почему вы были так недовольны тем салатиком, который мы ели в кабинете Артура, – удовлетворенно урча, простонала Александра, – вас просто избаловали вкусной пищей.

– Кстати, я бы теперь хотел послушать вас. Я ведь почти ничего о вас не знаю, – внезапно сказал он, и Александра от неожиданности поперхнулась.