Армяне. Народ-созидатель

Данные последующих археологических открытий, совершенных Кэтлин Кеньон, Р.Дж. и Л.С. Брэйдвуд, Джеймсом Меллартом и другими, очень расширили наши знания о неолитической цивилизации Ближнего Востока, проникнув глубже в прошлое, чем представлялось нам возможным еще недавно. Теперь мы понимаем, что деление на эволюционные технологические стадии – «мезолитическую», «неолитическую», «халколитическую» (медно-каменную) и т. д. – теряет свои строгие очертания. В разных частях этого региона они сливаются и накладываются друг на друга. Тем не менее полезно для ориентировки иметь перед глазами предложенную Дж. Меллартом хронологическую последовательность основных культурных фаз в более развитых районах Ближнего Востока. При этом следует учитывать, что на территории Армянского нагорья эти фазы отставали на несколько столетий: мезолит – около 10– 9 тысячи лет до нашей эры) эту фазу часто называют финалом верхнего палеолита); протонеолит, около 9–7 тысяч лет до нашей эры (вместо мезолита); неолит – около 7–5,6 тысячи лет до нашей эры; ранний халколит – около 5,6–5 тысячи лет до нашей эры; средний халколит – около 5–4 тысячи лет до нашей эры; поздний халколит – около 4–3,5 тысячи лет до нашей эры и позже.

Южным областям Армении, расположенным вокруг озера Ван, пошло на пользу общение с более развитой и изощренной халафской культурой, достигшей расцвета между 500 и 400 тысячами лет до нашей эры. Телль-Халаф, давший ей название, находится на севере Сирии, однако наилучшие образцы полихромной керамики происходят из района Арпачая в Северном Ираке. По мнению Мелларта, творцами халафской культуры были пришельцы с севера, и ее истоки следует искать в долинах верховий Тигра и Евфрата, то есть в регионе, впоследствии составлявшем часть Великой Армении. Декор ранней халафской керамики красный или черный на абрикосовом фоне. Он покрыт глазурью. Кроме того, он отличается весьма натуралистическим изображением человеческих существ, птиц и животных. В средней фазе развития этой культуры в узор добавляются штрихи кремового цвета, рисунок делается более изощренным. В финальной фазе изготавливаются большие полихромные блюда со сложным центральным рисунком (розетками или мальтийскими крестами). Они представляют собой выдающиеся произведения ближневосточной керамики. Люди халафской культуры умели выращивать зерно, строить оригинальные дома, прокладывать мощеные дороги. В каждом доме была круглая внутренняя комната с куполообразным потолком и квадратные сени. Это были глинобитные строения на каменном основании. Подобные дома находят также в ряде районов Армении.

Хотя центром халафской культуры были север Ирака и Сирии, она была тесно и плодотворно связана с районом озера Ван в Армении. Действительно, неотъемлемую часть халафской культуры составляют бусины, пластины и сосуды из армянского обсидиана. Халафские люди использовали также самородную медь, свинец и золото из армянских рудников. Торговля между халафскими людьми и Арменией была регулярной и обширной. Одновременно продолжался постоянный товарообмен между Средиземноморьем и территориями Персидского залива и берегов Индийского океана. Важный центр халафской торговли существовал в Тилки-Тепе (Шамирамальти) близ озера Ван, где были найдены прекрасные образцы халафской керамики. Значение Армении как посредника международной торговли подтверждается находкой раковин Индийского океана в грузинских раскопках (пещера Сагварджиле) и наличием армянского обсидиана не только в городищах Малой Азии, но даже в низовьях Волги и на Украине.

За неолитической стадией культуры человечества последовал халколит (термин происходит от греческих слов «халкос», медь, и «литос», камень). Им обозначают ту стадию цивилизации, когда человек, наряду со старинными орудиями и оружием из камня, начал экспериментировать с изготовлением их из самородной меди.

В Армении и на Ближнем Востоке обнаружено множество поселений, основанных в период неолита и просуществовавших на протяжении медно-каменного века (халколита), бронзового и позже. В Персии и Турции такие поселения оставили большие искусственные холмы, которые называют «тепе», в армянском языке им соответствует название «блур», означающее «холм». Эти холмы образовались из остатков глиняных стен домов, бытового мусора и даже человеческих захоронений. Все это за многие века приподняло обжитые места над окружающей их равниной. В странах, где вода и тень скудны, природный консерватизм жителей приводит к тому, что поколение за поколением теснятся на тех же благоприятных местах, где имеются родники, плодородная почва, сады, а позднее и оросительные каналы, обеспечивающие постоянное питание посевов водой. Таким образом, эти террасы, поднимающиеся на 50–60 футов над скальным основанием, сохраняют для нас в своих слоях следы многолетнего жалкого существования людей, иногда со времен неолита.

К богатейшим из раскопов такого типа относится небольшой холм Кюль-Тепе, или «холм золы», расположенный в районе Нахичевани, в 8 километрах на северо-северо-восток от древнего армянского города Нахичеван, на левом берегу Нахичеванчай. (Этот нахичеванский Кюль-Тепе не следует смешивать с более известным Кюль-Тепе, или Канеш, в Каппадокии, находящимся в сотнях миль западнее Армении.) И.А. Лалаян впервые осуществил здесь небольшие раскопки в 1904 году и обнаружил ряд интересных предметов, относящихся к медно-каменному и бронзовому векам. С 1951 года там проводились планомерные раскопки экспедицией Азербайджанской академии наук совместно с Московским институтом археологии АН СССР. Результаты этих работ опубликованы в серии интересных статей и монографии О.А. Абибулаева.

До начала раскопок нахичеванский Кюль-Тепе представлял собой холм площадью 150 метров с севера на юг на 100 метров с запада на восток. Он поднимался на 14-метровую высоту над поверхностью окружающей равнины. Местное население на протяжении веков привычно свозило туда мусор и брало оттуда золу для удобрения полей. Так что в некоторых местах холм почти сровнялся с равниной. Но в других местах Кюль-Тепе позволяет вести раскопки на глубину до 22 метров, прежде чем будут исчерпаны слои, содержащие остатки человеческой жизнедеятельности и лопата археолога коснется природного основания.

Нахичеванский Кюль-Тепе начиная с железного века на поверхности состоит из четырех основных слоев: позднее-и среднебронзовый (слой III), раннебронзовый (слой II), медно-каменный (слой 1В) и, наконец, неолитический (слой! А). Слои II и № разделены промежуточным слоем чистой земли толщиной 15–40 см, что указывает на то, что в течение многих лет между медно-каменным и раннебронзовым веками это место было людьми покинуто.

Хотя мало что сохранилось от прошлых строений (первоначального неолитического поселения, образующего слой! А, и домов медно-каменного века, слой №), удается тем не менее различить 13 глинобитных и каменных, округлых или почти квадратных жилищ того времени. Круглые дома имеют 6–8 метров в диаметре, а одно из квадратных даже имеет размеры 4 х 3,3 метра. Внешние стены обладают толщиной от 35 до 55 см, полы земляные.

Слой II нахичеванского Кюль-Тепе содержит остатки 39 домов, круглых и квадратных в плане. Они сложены из булыжников, а также кирпичей, сделанных из глины-сырца. Каждое строение имеет в середине большой плоский камень или небольшую дырку в полу, где поставлен центральный столб, поддерживающий коническую крышу. Эти дома (слоя II) обогревались либо круглой глиняной жаровней (мангалом), размещенной прямо на полу, либо сделанной из глины печкой, установленной рядом с внешней стеной. Отличительной чертой является их подковообразное устройство. Эти дома раннебронзового века в Кюль-Тепе во многом подобны жилищам, обнаруженным при раскопках, проведенных экспедицией Бертона-Брауна в Геой-Тепе близ Реша в Иранском Азербайджане и экспедицией Чарльза Берни в Яник-Тепе близ Табриза.

Самый нижний обжитой слой в Кюль-Тепе содержит не менее семидесяти трех человеческих захоронений, в основном неолитического периода. Похоронные ямы вырыты между домами или даже непосредственно под полами домов. Не видно никаких попыток уложить тела каким-то определенным образом. Дно каждой похоронной ямы выровнено и обмазано глиной. Тела покойников лежат на боку или на спине в скорченном или согнутом виде. Руки сложены у лица или на груди либо вытянуты вдоль тела. Часто под головой обнаруживали небольшие камни или небольшие черепки. Некоторые из скелетов посыпаны красной охрой. Остатки тростника или камыша, найденные около скелетов, позволяют предположить, что тела перед погребением были укрыты грубым подобием савана, сплетенного из тростника. Видимо, эти люди были слишком бедны, чтобы хоронить с покойниками какие-либо ценные вещи. Только в 25 из 73 случаев были обнаружены посторонние предметы: бусинки из цветных камней, костяные подвески, обсидиановые ножи или грубые самодельные горшки из смеси глины с соломой или мякиной. В двух могилах были найдены скелеты собак. В большинстве погребений находится по одному телу, но в некоторых было обнаружено по два, три или даже четыре скелета.

Особый интерес представляет собой керамика, найденная в культурных слоях Кюль-Тепе неолитического и медно-каменного периодов. Неолитическая керамика – обычная, слабообожженная, красновато-коричневая или серая, сделана из укрепленной соломой глины и неравномерно обожжена. В слоях, относящихся к медно-каменному веку, наряду с неуклюжими местными изделиями, появляются осколки высококачественной керамики, из смеси глины с песком, тщательно вылепленные, хорошо обожженные и раскрашенные в красные, коричневые, желтые и серые цвета. До блеска вылощенные поверхности украшены довольно сложным геометрическим узором, выполненным черной, коричневой или красной краской. Вероятнее всего, эти отличные товары были импортированы из Ирана или Анатолии. Была проведена параллель между этими гончарными изделиями и персидскими расписными времен

Сиялка III, обычно датируемыми четвертым тысячелетием до нашей эры. Местная глиняная посуда из Кюль-Тепе медно-каменного периода была поливной и украшалась простым геометрическим узором (рядами линий или блоками галочек) красного, черного или желтого цвета. Похожая посуда была найдена и в других раскопах на территории Закавказья, а именно в Шушинском районе Карабаха.

Когда мы переходим к раннебронзовому периоду Кюль-Тепе, то видим, что доминантной керамикой становится так называемая «куро-аракская» посуда, черная, коричневая или красная блестящая. Начиная с третьего тысячелетия до нашей эры и далее появляется посуда с ручкой, приделанной к основному тулову сосуда, в виде глиняного выступа, сплошного или с дыркой. Часто такие сосуды имеют еще с боков вмятины от пальцев, «ямочки». Это так называемая «нахичеванская ручка», которая берет свое происхождение где-то неподалеку от Кюль-Тепе и применялась на протяжении многих столетий, что подтверждают находки из многочисленных раскопок в Восточной Анатолии, Грузии, Армении и Азербайджане. Началом бронзового века датируется широкое появление глиняных фигурок животных.

Нахичеванский Кюль-Тепе дал бесценные свидетельства существования на территории Армении медной и бронзовой металлургии. Из верхней части медно-каменного культурного слоя были извлечены четыре небольших медных предмета: бусина, сверло и два неопознанных обломка. Химический анализ показал, что два из них изготовлены из чистой самородной меди, а еще два содержат следы (0,4–0,7 %) мышьяка. В слое, относящемся к раннебронзовому веку (после третьего тысячелетия до нашей эры), мы наблюдаем появление разнообразия предметов как из самородной меди, так и из бронзы, наряду с глиняными формами для отливки медных и бронзовых топоров.

В последнее время достигнут значительный прогресс в датировке ранних культур в Кюль-Тепе и других районах Армении. Использование радиоуглеродного анализа дало обнадеживающие результаты. Так, образец угля из раннебронзового слоя Кюль-Тепе с глубины 8,5 метра, исследованный в ленинградской лаборатории Института археологии АН СССР, дал результат 2920 ± 90 год до нашей эры. В 1966 году советские ученые Кушнарева и Якобсон сообщили, что образец, взятый с глубины 19 метров, то есть 3 метра от дна самого раннего обжитого слоя, показал дату 3810 ± 90 год до нашей эры. Это указывает на то, что во время медно-каменного периода накопление мусора вызывало повышение уровня холма на метр за столетие или несколько меньший срок. А если это так, то дата первичного неолитического поселения людей в Кюль-Тепе должна быть примерно 4,2 тысячи лет до нашей эры. К тому времени культура неолита уже процветала в Армении на протяжении многих веков.

Дошедшие до нас предметы материальной культуры неолитического и медно-каменного периодов на территории Армении, как, впрочем, и повсюду, свидетельствуют о существенном улучшении уровня жизни людей по сравнению с прошлыми веками. Совершенствование устной речи и языков способствовало лучшему общению, так что изобретение письменности стало лишь вопросом времени. Уютная и относительно спокойная жизнь в сообществе с себе подобными создавала для этого благоприятные условия. А появление института семьи, устойчивых форм брака облегчили домашние заботы отцов и матерей даже в те далекие дни. Армянские праотцы и праматери уже тогда могли утопить свои горести в вине, так как Армения, несомненно, входит в число самых ранних центров виноградарства и виноделия. Один из старейших авторитетов в этой области Виктор Хен в своей книге «Странствия растений и животных» (1888 г.) утверждает, что истинной родиной вина является «благодатный край, расположенный к югу от Каспийского моря… в Колхиде на Фазисе, в местности между Кавказом, Араратом и Тавром… Из этих регионов вино, вскачь за колесницей Сима, распространилось от низовьев Евфрата на юго-востоке до пустынь и райских садов юго-запада».

Дикая виноградная лоза, от которой пошли культурные сорта винограда Старого Света, утвердилась в Армении, на Балканах и в некоторых областях Западной Европы с третичного периода, то есть на протяжении более миллиона лет. Виноградные косточки в обугленном или окаменевшем виде найдены на многих неолитических стоянках Кавказа, особенно по берегам Черного моря. Мистер Эдвард Хайамс полагает, что употребление естественно ферментированного (перебродившего) виноградного сока в Анатолии и на Кавказе может быть даже старше развитых культур неолита. Отложенная про запас гроздь винограда в этом теплом климате уже через несколько дней начинает бродить, так как дрожжевые грибки присутствуют в пыльце всех типов дикого винограда. «Рано или поздно кто-то, страдающий от жажды, должен был вскоре после изобретения глиняной посуды отхлебнуть из кувшина, в который днем или двумя ранее поместили виноград, но в котором теперь содержалось… вино».

Относительно армянского происхождения культурного винограда археологи и эксперты по виноделию находят поддержку в Священном Писании. В Книге Бытия (IX, 18–29) сообщается, что одним из первых действий Ноя после причаливания ковчега к горе Арарат была посадка винограда, который показывали пилигримам на склонах этой горы вплоть до 1840 года, когда в результате ужасного землетрясения были разрушены близлежащие деревня и монастырь. Результаты Ноева пристрастия к соку армянского винограда имели далеко идущие последствия для всей человеческой расы. Так, фанатично набожные южноафриканские священники, чтобы оправдать подчинение негров, потомков Хама, до сих пор цитируют рассказ из Книги Бытия о том, как напившийся пьяным Ной лежал обнаженным в своем шатре, и Хам позвал братьев посмеяться над наготой отца своего, за что и был проклят Богом и обречен прислуживать братьям своим во веки веков.

И Вавилон, и Древний Египет уже с третьего тысячелетия до нашей эры имели развитое виноделие. Поскольку у них не водилось местного дикого винограда, они должны были приобрести где-то это растение и перенять искусство его возделывания. И поскольку у нас есть свидетельства торговли обсидиановой и керамической посудой и другими бытовыми предметами между Арменией и Египтом, Сирией и Месопотамией (по крайней мере, с четвертого тысячелетия до нашей эры), у тогдашних купцов были богатые возможности привозить эти полезные растения из стран Закавказья для собственного потребления и дальнейшего разведения. Как впоследствии делали греки, привозя их из Колхиды. В самой Армении искусство виноградарства и виноделия достигает своего расцвета во времена Урартского царства, то есть около 800 лет до нашей эры. Изучение остатков крепости Кармир-Блур (близ Еревана) и других поселений показывает, что ни один урартский гарнизон не обходился без обширных, хорошо устроенных винных подвалов, где, уютно закопанные по горлышко, размещались длинные ряды больших винных кувшинов. Там хранились в запечатанном виде лучшие вина. Во времена Геродота (История, 1, 194) купцы, владевшие баржами на Тигре, вели крупную торговлю, перевозя в бочках пальмового дерева вина из Армении в Вавилон на продажу виноторговцам и простым потребителям.

Мы уже говорили о неолитической революции, которая способствовала переходу от охоты и сбора плодов к оседлому образу жизни. Другой скачок вперед произошел, когда человек овладел техникой обращения с металлами – сначала холодной ковкой самородной меди, а затем ее сплавлением с оловом и мышьяком или сурьмой для получения бронзы.

Сплав меди с оловом был первым металлическим сплавом, которым пользовалось все человечество и который дал название целой эпохе – бронзовый век. До этого медь применяли саму по себе. Однако из-за ее относительной мягкости в ходу продолжали оставаться каменные орудия для тех случаев, когда требовалась большая твердость. Самородная медь, которую рудокопы еще называют ковкой, встречается в природе в виде минерала, обладающего всеми свойствами плавленого металла. Это блестящее вещество характерного красно-рыжего цвета, приобретающее на свежем изломе розоватый или желтоватый оттенок. Если металл содержит примесь окиси меди, излом приобретает лиловатый отлив. Его удельный вес находится в пределах 8,4–8,9 г)см

. Он легко полируется, обладает высокой пластичностью и вязкостью, то есть ковкостью, и своей прочностью уступает только железу, превосходя золото и серебро. Расплавленный металл имеет зеленовато-голубой цвет и при высокой температуре испаряется и горит зеленым пламенем. В сухом воздухе медь очень устойчива, но во влажной атмосфере, содержащей к тому же углекислый газ, она покрывается зеленой коркой карбоната, известного в быту как «ярь-медянка». При нагреве или трении она испускает характерный неприятный запах. Латинское название меди «куприум» связано с названием острова Кипр (Cyprus): согласно Плинию, римляне получали медь именно оттуда, и она была известна как «aes cyprium». Отсюда произошли английское «copper», французское «cuivre» и немецкое «kupfer».

Вопрос о том, откуда именно пошло применение меди и бронзы, давно занимает умы археологов. Наиболее развитые мировые цивилизации – шумеры, египтяне и вавилоняне – начиная с пятого тысячелетия до нашей эры использовали медь в чистом виде во все возрастающих количествах. Однако в Южном Ираке, Сирии и Египте не было достаточных природных запасов медной руды. Предполагается, что ее завозили с севера, из Армении. Этой проблемой специально занимались Генри Фрэнкфорт, В. Гордон Чайлд и У.Ф. Олбрайт, а также А.А. Ессен (Россия). Один из ведущих экспертов в области древних технологий, Р.Дж. Форбс, также отводит Армении центральное место в составленной им карте распространения металлургической техники. Другим регионом, являющимся еще более старым источником меди для Древнего мира, была Бактрия в Центральной Азии (область современного Афганистана и Южной Туркмении). Отсюда происходит знаменитая анаусская культура (от местечка Анаус близ Ашхабада), где медь постоянно была в ходу уже с четвертого тысячелетия до нашей эры.

Изобретение бронзы, видимо, произошло в тех местах, где медная руда соседствует с залежами минералов, содержащих олово, мышьяк и сурьму. Только в таких условиях могли первобытные металлурги наткнуться на тот факт, что металл, выплавленный из смешанной с ними медной руды, приобретает большую твердость и прочность. Армения и Грузия, страны, где богатые месторождения медной руды находятся рядом с рудами, содержащими олово, мышьяк и сурьму, обладали идеальными условиями для подобного открытия.

Из Армении и Малой Азии секреты металлургии и соответствующее рудное сырье распространились на равнины Сирии и Месопотамии. Умелые ремесленники, часть из которых была, несомненно, кавказского и анатолийского происхождения, занимались своим ремеслом в городах юга и почитались как носители колдовской потусторонней силы. В Вавилоне (Финикия) эти умельцы по работе с металлом (некоторые из них, вероятно, были армянами) жертвовали храмам образцы своих новейших изделий из бронзы, в том числе украшений. Профессор Клод Шеффер высказал мнение: «Поскольку для таких ремесел требовались сложные специальные знания, а исполнение было трудоемким, велика вероятность того, что рождение местной бронзовой металлургии было следствием прибытия в Сирию и Палестину старателей, рудокопов и кузнецов из Малой Азии». Тот же специалист утверждает, что эта миграция была, по всей видимости, вызвана серией землетрясений, которые около двух тысяч лет до нашей эры завалили армянские медные рудники, вызвали безработицу рудокопов и последующее их переселение в другие районы. Более позднее археологическое изучение этих краев подсказывает, что причиной миграции жителей могла стать нахлынувшая волна индоевропейских пришельцев, дикарей с Северного Кавказа, которые положили конец раннему бронзовому веку и ввергли в панику оседлое население Армении.

Недавние раскопки на территории Армении, Азербайджана и Грузии доказывают, что медь была там известна уже с 3,5 тысячи лет до нашей эры, а возможно, и с четвертого тысячелетия. Сначала ее ценили как благородный металл, вроде золота, и применяли лишь для особых целей. Но с третьего тысячелетия до нашей эры интенсивное металлургическое производство развернулось в Мецаморе, на Аракском плоскогорье.

Изучение находок в нахичеванском Кюль-Тепе и в других подобных городищах показало, что уже около трех тысяч лет до нашей эры местные ремесленники вполне владели искусством сочетания меди с другими металлами для получения бронзы различных типов. Так, например, слой II Кюль-Тепе дал бронзовые предметы, в которых содержится до 6 % примеси мышьяка. Поэтому сейчас принято считать, что ранний бронзовый век в Армении начался где-то около 3,2 или 3 тысячи лет до нашей эры, а не 2,5–2 тысячи лет до нашей эры, как полагало ранее большинство ученых. Термины «энеолит», «халколит» (медно-каменный век), или медный век, если и стоит употреблять, то лишь применительно к третьему тысячелетию до нашей эры.

Понимание этого очень важно, когда мы переходим к рассмотрению большого периода культурной истории Армении – так называемой «куро-аракской» культуре раннего бронзового века, которая охватывает большую часть третьего тысячелетия до нашей эры. Единство этой огромной культурной зоны, с центром в Армении, но простирающейся далеко на север, юг и юго-запад, проявляется в наличии особого типа обожженной керамики ручного изготовления, обычно черной или темно-серой. Эта керамика обратила на себя внимание узором украшения в виде ребер низкого рельефа, нанесенных сверху на поверхность, а также насечек геометрического рисунка. Характерной чертой керамики, найденной в Армении и Грузии, является двойная спираль, напоминающая пару очков. Гончарные изделия раннего бронзового века из Восточной Анатолии и Закавказья (ее называют «куро-аракской», потому что центры этой культуры расположены в долинах рек Куры и Аракса) разнятся своей текстурой в зависимости от типа сосуда. Внутренняя поверхность сосудов обычно черная или серая, и внешняя также может быть того же цвета. Однако обычно внутренность сосудов более светлая и, в больших кувшинах и горшках, необожженная. Выразительный черный цвет получали пропиткой глиняного изделия в растворе сажи перед окончательным обжигом. Лощение чаще всего наносилось непосредственно на поверхность, хотя иногда слой оставляли нетронутым. Лучшие образцы очень блестящие и гладкие. Наиболее распространенными формами посуды являются кувшины и глубокие чаши. Ручки у них встречаются крайне редко, за исключением треугольных ручек-наплывов и «нахичеванской ручки», типичной для керамики из восточной части громадной горной зоны, где процветала куро-аракская культура.

Эти характерные гончарные изделия были обнаружены в Шенгавите на окраине Еревана при раскопках древнего поселения раннего бронзового века, произведенных Я.А. Байбуртяном в 1936–1938 годах. Во время Второй мировой войны, в 1943–1944 годах, турецкие археологи сообщали о находках аналогичной керамики в Каразе близ Эрзурума и даже значительно западнее, в Эрзинджане. Затем такие изделия встречались в различных частях Грузии, особенно в Триалети и дальше на юго-востоке, в Геой-Тепе близ озера Урмия в Иранском Азербайджане, при раскопках, проведенных британским археологом Т. Бертон-Брауном. Первое подробное изучение куро-аракской культуры и связанной с этим керамики представлено в блестящей монографии покойного Б.А. Куфтина (1892–1953), опубликованной в трудах Грузинского государственного музея в 1944 году. Другие важнейшие армянские раскопы, относящиеся к этому периоду, – это Шреш-Блур около Эчмиадзина, древнего Вагаршапата, где находится престол Верховного Католикоса всех армян; Эйлар на северной окраине Еревана по дороге к озеру Севан; Кози-Котер, близ Ванадзора, обнаруженный Е.В. Ханзадян и раскопанный ею же начиная с 1959 года. (Результаты раскопок впервые опубликованы в журнале «Советская археология» в 1963 году.)

И это еще не все. Поселения с куро-аракской черной обожженной посудой были обнаружены за Кавказским хребтом на северо-востоке в далеком Дагестане и в Чечне (Кьякенте, Великенте и Луговом близ Грозного). Особенно примечателен тот факт, что того же типа гончарные изделия, иногда с красным лощением, встречаются далеко от Армении в Сирии и Палестине, где они проходят под названием «хирбет-керакская керамика», по имени деревни, расположенной около Галилейского моря (Тивериадского озера), где она была впервые обнаружена. Находили ее и в таком знаменитом раскопе, как Рас-Шамра.

В своей «Археологии Палестины» Олбрайт описывает хирбет-керакскую керамику как наиболее красивую из всех, когда-либо сделанных в Палестине. Она действительно весьма необычна по стилю и фактуре, и на ней нет раскраски или насечек, обычных для изделий местных палестинских культур. Не пользуясь гончарным кругом, мастера Хирбет-Керака изготавливали сосуды только вручную, узоры украшения приделывались потом в виде высокого рельефа, сосуды покрывались толстым слоем ангоба, и завершалось их изготовление блестящим красным или черным лощением.

Характерными сосудами Хирбет-Керака являются глубокие чаши с килевидным телом и вывернутыми наружу краями, небольшие глубокие миски с одной ручкой, маленькие кувшинчики с плоским основанием и одной ручкой, крышки с круглой шишкой наверху, подставки в форме раструба и подставки для печных горшков, на которых высоким рельефом изображены человеческие лица. Такие же сосуды находят при раскопках поселений раннего бронзового века в Армении. Как указывает Эммануэль Анати, анатолийское влияние на Палестину в третьем тысячелетии до нашей эры отмечено и в более ранних спорадических находках: золотом диске, обнаруженном Бенджаменом Мазаром в Киннерете, и каменных боевых топорах северного происхождения, найденных Джудит Маркет-Краузе в Ае. Медные топоры в форме полумесяца, найденные в Иерихоне и Телль-аль-Хези, идентичны по форме и рисунку орудиям того же периода из Анатолии и Северной Месопотамии.

Хирбет-керакская культура хорошо известна во Внутренней Сирии – по раскопкам в Хаме на реке Аси-Оронт, в Алеппо (нынешний Халеб), а также поселений на равнинах Антиохии, Угарита (древнего города-государства в Северной Сирии) и вдоль побережья. Раскопки в Табара-аль-Акрад на антиохийской равнине показали наличие четырех основных слоев Хирбет-Керака, которые следуют непосредственно за джемдетнастским периодом (3,1–2,9 тысячи лет до нашей эры). Здесь, по-видимому, фаза хирбет-керакской культуры началась раньше, чем в Палестине, что лишний раз доказывает ее северное, анатолийское происхождение. Между 2,6 и 2,4 тысячелетиями до нашей эры хирбет-керакская посуда временно замещает типичную для этих мест, сделанную на гончарном круге, а потом вновь исчезает, уже навсегда. Все это наводит на мысль, что изготовители хирбет-керакской керамики были пришельцами, чужаками, возможно, хурритами, чье существование в аккадские времена подтверждается табличками на их языке, найденными в долине реки Хабур. Поскольку появление хирбет-керакской посуды в Сирии и Палестине сопровождается свидетельствами бурных потрясений, предполагающих вражеские вторжения, вряд ли она была доставлена сюда путем мирной торговли. Это заставило нескольких видных ученых, включая мисс Кэтлин Кеньон и Рут Амиран, прийти к выводу, что хирбет-керакская культура была привнесена сюда ордами завоевателей из Восточной Анатолии, а возможно, и из регионов, где господствовала армянская и грузинская куро-аракская культура. Как полагает В. Гордон Чайлд, «варварскими племенами, вероятно, пришедшими из Грузии». Говоря о находках хирбет-керакской посуды в

Рас-Шамре, профессор Шеффер заявляет: «Ее появление совпадает с прибытием сюда чуждого этнического элемента, утвердившегося в городе, опустошенном пожарами, словно в покоренной стране. Несомненно, мы здесь имеем дело со следами вторжения, пришедшего из горных районов Сирии и севера Анатолии, из местности, вечно готовой выбросить вовне избыток своего населения на заманчивые земли юга».

Все эти свидетельства позволяют нам составить себе обширную картину культуры раннего бронзового века с центром в Армении и Грузии, в долинах Куры и Аракса, распространившейся на многие сотни миль юго-западнее, в Палестину и Сирию, а также на северо-восток, вплоть до севера Кавказского нагорья и побережья Каспия. В истории Армении такое единство культуры повторялось еще не раз, но на очень краткие периоды: в пору расцвета Урартского царства (около 750 г. до нашей эры) и во время царствования Тиграна Великого (95–55 гг. до нашей эры).

Нам также известно, что Армения сыграла важную роль в развитии самосознания и воззрений шумеров и внесла свой вклад в становление космополитической цивилизации, связанной с Уром Халдейским. Необычный интерес поэтому вызывает относящийся к третьему тысячелетию до нашей эры рельеф с закругленным верхом на известняке, обнаруженный сэром Леонардом Вули в древнем святилище Дублалмах в Уре. На этом рельефе изображен бог Эа, покровитель города Эриду, чьи руины виднеются ломаной линией на горизонте в 12 милях к юго-западу от самого Ура. Как пишет Вули в своей книге «Ур Халдейский», «согласно традициям древних шумеров, бог-покровитель изображен держащим кувшин, из которого изливаются на землю два потока воды с плещущимися в них рыбами. Бог Эа, как повелитель вод Бездны, держит в руках источник, из которого рождаются реки-близнецы Тигр и Евфрат, дарители жизни земле Месопотамской».

Этот выразительный отрывок показывает нам, что в период третьего тысячелетия до нашей эры обитатели этих мест сознавали, чем обязаны области вокруг озера Ван и горы Арарат, и понимали, что это из Армении жизнетворная вода течет на равнины Месопотамии.

Таким образом, в третьем тысячелетии до нашей эры Армения не была некими задворками Ближнего Востока. Она вышла из своей изоляции и имела серьезные культурные и торговые отношения с Персией, Месопотамией и Анатолией. Мастерское использование бронзы и развитое земледелие привели к существенному увеличению населения и резкому подъему уровня жизни. Экономика базировалась на обработке земли и животноводстве, с упором на разведение коров, овец, коз, лошадей и собак. Появляются в больших количествах глиняные фигурки быков, волов, лающих псов и коней. Это явно детские игрушки, но также, без сомнения, тотемы, связанные с различными формами поклонения животным.

Земледелие базировалось на выращивании злаков. Мы находим множество орудий для жатвы и приготовления муки. Широко используется колесный транспорт, главным образом запряженные волами телеги с большими массивными колесами, которые до сего дня можно встретить в сельской местности в Турции. Игрушечные быки имеют впереди небольшие углубления, явно предназначенные для того, чтобы крепить их к игрушечным повозкам, у которых имелись даже колеса с выступающими ступицами. Сохранилось и множество женских фигурок. Некоторые поселения куро-аракской культуры раннебронзового века дали нам многочисленные предметы из металла: архаичные боевые топоры с дыркой для рукоятки, головки топоров с трубчатыми отверстиями, разного рода украшения. Их обычно находят в захоронениях или около наиболее богатых деревень. Поселения более бедные или расположенные в отдаленных местах, отстают в применении металлов и продолжают пользоваться инструментами из дерева, кремня и обсидиана. Среди широко практикуемых ремесел наиболее распространены ткачество, гончарное дело и столярное.

Во времена раннего бронзового века многие обитатели Армении вели оседлую жизнь в умело построенных домах из камня, тростника и высушенного на солнце кирпича. Здания возводились над землей. Землянки и полуземлянки, типичные для Армении более поздних периодов, для этой эпохи совершенно не характерны. Хорошим примером армянского градостроительства куро-аракской культуры является Шенгавит, расположенный на приподнятом выступе левого берега реки Раздан (Занга) близ Еревана. Даже до начала раскопок, проводившихся в 1936 году И.А. Барбуртян, на поверхности почвы, особенно после дождя, были отчетливо заметны широкие круги диаметром 7 метров. Они оказались остатками круглых центральных комнат домов, к которым пристраивались квадратные внешние комнаты, создавая здание типа «толос». Остатки подобных зданий были обнаружены в Арпачае и других местах, относящихся к телль-халафской культуре Северного Ирака. Стены были сложены из больших, высушенных на солнце кирпичей на каменном фундаменте.

Полы центральных комнат выкладывались из камешков концентрическими кругами. В середине помещался большой камень, служивший основанием столба, поддерживающего коническую плетеную крышу, характерную для армянских домов со времен неолита. Рядом с этим камнем находился низкий круглый глиняный очаг, примерно в метр диаметром, украшенный по верху рельефным орнаментом. Впрочем, встречаются также очаги с весьма изощренными украшениями, с фантастическими зооморфными мотивами, явно предназначенные для жертвоприношений. Около очага часто находили ручные мельницы и сосуды, полные ячменя и пшеницы, а также хитроумные подставки для горшков, сделанные в виде стилизованных фигур животных или людей. В Шенгавите были обнаружены круглые кувшины-хранилища из отличной керамики, «карасы». Они представляют собой лощеную куро-аракскую посуду, их верх украшен узором из треугольных насечек, перемежающихся круглыми шишковатыми выступами. Там же найдено множество орудий из кости и кремня, украшенных узорами, и архаичные орудия из меди и бронзы.

Почти нет свидетельств социального расслоения в период развития куро-аракской культуры в Армении, нет и признаков существования наследственной царской семьи или класса воинов. Скорее перед нами сельские общины, кланы, во главе которых стоят старейшины, или развернутые семьи, организованные по патриархальному типу.

На протяжении всего третьего тысячелетия до нашей эры происходило бурное взаимодействие между Арменией и медно-каменными и раннебронзовыми культурами Украины и юга России. Особый интерес вызывает возможное влияние Армении на знаменитую культуру Триполья, процветавшую в бассейне Днепра, Южного Буга и Днестра, вплоть до Черного моря. Люди Триполья были отличными земледельцами и ремесленниками и жили в умело построенных жилищах, как и их современники, представители куро-аракской культуры. Они были замечательными мастерами гончарного дела, хотя их изделия сильно отличались от куро-аракской посуды. Лучшая трипольская керамика раскрашена кругами, спиралями и параллельными линиями, иногда в узорах встречаются символические изображения солнца или животных.

Люди Триполья умели искусно работать в бронзе и меди, получая металлическое сырье с Кавказа. На трипольских стоянках встречается множество глиняных фигурок, связанных с культом плодородия, то есть символизирующих образ женщины-матери. Разумеется, это черта всех ранних земледельческих общин во всем мире. То же мы видим и в Армении. Некоторые советские ученые, например Т.С. Пассек, отмечают в лицах трипольских глиняных фигурок специфически армянские признаки, что указывает на древние миграции из Закавказья и других ближневосточных центров оседлого земледелия. Если это так, то не исключено, что племена, пришедшие из Анатолии и Армении, смешавшись на юге России с местными племенами охотников, создали эту замечательную трипольскую культуру, более изощренную и сложную, чем какая-либо другая, ранее существовавшая на севере Причерноморья. Любопытно проследить возможные следы взаимовлияния между трипольской керамикой и лучшими гончарными изделиями среднего бронзового века в Грузии и Армении (керамика Триалети и Лчашена). На это указывает характерная находка Б.А. Куфтина при раскопках кургана XVII в Триалети: великолепный кувшин со «змеиным» мотивом трипольского типа.

И куро-аракская, и трипольская культура прекратили свое существование к концу третьего тысячелетия до нашей эры, очевидно, под влиянием индоевропейских вторжений с Северного Кавказа и из Южной России соответственно. Эти индоевропейцы принесли в Армению то, что американский антрополог Мариджа Джим-бутас называет культурой евразийского кургана, или могильного холма. Примером этого является кладбище Нальчика или великий Майкопский курган в долинах рек Терека и Кубани. Этот майкопский период в индоевропейской курганной культуре, растянувшийся примерно от 2,3 до 2,1 тысячелетия до нашей эры, отмечен царскими захоронениями в Майкопе и Царском, с их мавзолеями из дерева или каменных блоков, с поразительным множеством украшений из бирюзы и иранского сердолика, месопотамских золотых фигурок, бус из финикийского города Библа. В них также присутствуют древние топоры, сделанные из сплава меди и никеля, характерного для анатолийской бронзы, и похожие на современные армянские.

Слои пепла и золы, обнаруженные при раскопках поселений в Армении и Восточной Анатолии, свидетельствуют о том, что какие-то серьезные передвижения людей положили конец раннебронзовому веку в этом регионе. В Армении мы наблюдаем переселение жителей с плодородных низин с устоявшейся жизнью земледельческих общин на высокогорные пастбища, которые предпочитают владельцы больших стад, типичных для сельской жизни степных индоевропейских племен.

Приход на эту сцену индоевропейцев способствовал созданию великолепной цивилизации с центрами в Триалети и в окрестностях озера Севан. Эта культура известна нам по раскопкам Куфтина в Триалети, районе, расположенном к юго-западу от Тбилиси и орошаемом водами реки Храми, и, как результат работы Армянской академии наук в Лчашене, на берегах озера Севан. Обсуждая находки в Триалетском и Лчашенском курганах, Чарльз Берни пишет: «Интерпретация этнических передвижений на основании керамики и других материальных объектов может быть весьма опасна. Тем не менее наличие триалетских гончарных изделий с насечками и повозки в кургане ХХ1Х может свидетельствовать о прибытии пришельцев из северных степей. Подобная повозка, найденная в Шреш-Блуре, доказывает, что пришельцы дошли до середины Аракской долины, так как захоронение повозок типично для жителей степей. Изделия из металла, с их изобилием изображений оленей и других животных, а также спиральный узор на кубке из кургана ХVШ в сочетании с разрисованной керамикой из того же захоронения, дают основание предполагать сильное северокавказское влияние. Сам резкий разрыв с восточноанатолийской традицией раннебронзового века указывает на изменение состава населения. Очень вероятно, что первыми индоевропейцами, хлынувшими в Анатолию с северо-востока, были хетты, чей приход в Центральную Анатолию может быть связан с разрушением Кюль-Тепе II [Канеша в Малой Азии, который не следует путать с нахичеванским Кюль-Тепе]. Их появление в Триалети предположительно датируется между 2,1 и 2 тысячелетиями до нашей эры».

Армянский средний бронзовый век охватывает первую половину второго тысячелетия до нашей эры, примерно от 2000 до 1500 лет до нашей эры. Его история – это, по сути дела, те же ранее упомянутые взаимоотношения между древним местным населением (создателями куро-аракской культуры плюс изготовителями хирбет-керакской керамики, а также, по всей вероятности, хурритской и родственной ей) и индоевропейскими захватчиками, принесшими в Армению элементы евразийской культуры северных степей. А с течением времени на территории Армянского нагорья все больше давало себя знать влияние развитых цивилизаций Ирана и Индии.

Местные хурриты объединили силы с индоиранскими кастами воинов и образовали два мощных царства, достигшие наивысшего расцвета в XV и XIV веках до нашей эры. Эти царства, настоящие хурритские монархии, базировались в районе Диярбакыра в Юго-Восточной Анатолии и расположенном в Северной Месопотамии царстве Митанни с центром в Урфе, классической Эдессе. Индоарийский характер правящего класса хурритской монархии и Митанни наглядно доказывают имена правителей, такие, как Артатама (иранское имя), Маттиваза и Тушратта (имена индийские, соответствующие санскритским Мативаджа и Душрадда). Еще поразительнее имена богов хурритского митаннского пантеона. Мы встречаем здесь божества Митразил, Аруназил, Индар и Насаттиана, что явно соответствуют индоевропейским богам Митре, Варуне, Индре и Нашадье.