Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Инкогнито с Бродвея

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 15 >>
На страницу:
4 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Как вы догадались?

– Меня труднее надуть, чем Вилку, – отрезал Дмитриев. И тут же признался: – Хотя было некоторое сомнение, вдруг я ошибаюсь. Но Ленинид, услышав мою угрозу, мигом заблеял: «Уже бегу, тороплюсь, спешу». А если б он послал меня по далекому адресу, тогда бы я тоже начал тебя, Фаина, утешать.

Папенька явился через двадцать минут, словно летел на реактивной метле. Степан мигом прижал его к стенке, и тот признался, что история с крадеными табакерками придумана ради пиара.

– Да ладно вам, ребята, – бубнил Ленинид, – как будто Виола никогда ничем таким не занималась. Но если дочь не желает помочь родному отцу, который памперсы ей менял, обнимал ее, целовал, из бутылочки кормил, на плечах в первый класс отнес и до сих пор души в ней не чает, бриллианты ей покупает, то конец истории. Рассказать журналюгам про воровство Файки мой пиар-агент должен был завтра утром. Пока только Вилка обо всем знает.

– Ну-ка, тормози немедленно поезд! – стукнул кулаком по столу Степан.

Рука Дмитриева случайно попала на аппарат городского телефона, тот развалился на куски. Папенька посерел и схватился за мобильный. А я наконец-то обрела дар речи:

– Какие памперсы? На момент моего рождения в России и не мечтали о них! Фаина, я понимаю, зачем эта акция понадобилась папеньке. Он решил, что, надев на себя маску прекрасного отца, пострадавшего от рук неблагодарной дочки-воровки, снова станет героем скандальных шоу и заберется на вершину популярности. Все актеры впадают в истерику, как только понимают, что градус интереса к ним понижается. Но вы-то чего ради согласились участвовать в представлении под названием «кража коллекции табакерок»? Неужели не понимаете, что к вам на всю жизнь приклеилось бы клеймо «воровка»? И еще вопрос – насчет ситуации со знахаркой. Вы на самом деле бросились к отцу, когда целительница вернулась? Или это еще одна «охотничья история»?

– Нет, нет, нет, – начала всхлипывать младшая сестра. – Все было так, как я говорила. Я бездомная, поэтому поселилась у бабы Тоси в квартире, когда она уехала. У меня сын инвалид, его лечить надо было. В России никто не брался, я решила везти его в Германию. А кто мне денег даст? Вот я и лишилась жилплощади – продала свою норку, чтобы малыша спасти.

– Ладно, я пошел. Все ок, никаких разговоров о табакерках, – заявил папенька, – пресса ничего не узнает.

– Что с вашим ребенком? – спросил Степан, когда Ленинид унесся прочь.

– У вас есть сын? – в свою очередь изумилась я.

– Да. У Антона расщепление позвоночника, – грустно ответила Фая, – самая тяжелая форма. Хорошо хоть, он после операции в коляску сел, а не остался лежать пластом. А еще он аутист – с людьми вообще не общается, даже «здравствуйте» не скажет, даже со мной не контактен. Живет в себе, но, говорят, очень умный. Единственный человек, с кем Антон беседует и даже дружит, Валерий Иванович Перцов, психолог, который занимается аутистами. Сын всю программу средней школы с ним прошел, в университет поступил, сейчас на компьютере работает. Чем он занимается, я не знаю. Всякий раз, когда к нему прихожу, он что-то печатает.

– Сколько лет Антону? – поинтересовалась я.

– Четырнадцать, – вздохнула Фаина, – но он крупный, выглядит на все восемнадцать.

– Подросток уже закончил школу и в вуз попал? – удивилась я.

– Говорят, он гений, – повторила Фаина. – Господь практически отнял у него тело, лишил возможности с людьми общаться, но взамен дал необычайно развитый мозг. Когда мы из Германии вернулись, я сняла самую дешевую квартирку на первом этаже, в «блочке». В соседях оказалась баба Тося, но тогда я не знала, кто она. Потом целительница предложила у нее помощницей стать. Я, конечно, согласилась, нам с Антошей деньги во как нужны были! – Фаина резанула себя ребром ладони по горлу. – Я у нее очередь вела – всех записывала, потом обзванивала, спрашивала, придут ли. Еще квартиру мыла, стирала…

– Ваш ребенок не может долго оставаться один, а вы постоянно ходили с Ленинидом на разные мероприятия. Да и жили последнее время у отца. Антон-то куда подевался? – недоумевала я.

– Перцов основал благотворительный центр для таких, как мой сын, – объяснила Фаина. – Ребята там живут, у каждого своя комната, есть столовая, библиотека, сад большой. На десять человек это заведение. И оно бесплатное. Антоша живет там. Баба Тося, перед тем как из Москвы уехать, велела мне по-прежнему на нее работать. Я из экономии однушку снимать перестала, переехала к Вольпиной. Но теперь она вернулась, и мне пришлось уйти. А денег нет совсем. Я пару дней на вокзале промучилась, потом к Лениниду Ивановичу пошла. Мама мне об отце незадолго до своей смерти рассказала: «Доченька, совершила я в молодости глупость, связалась не с тем человеком. Запомни, он вор, уголовник, половина крови в тебе от преступника. Если появится желание взять чужое, сразу говори себе: «Это во мне папаша проснулся. Пошел вон, бес!» Украдешь, не дай бог, нитку, тебя точно посадят, жизнь под откос пойдет. Поклянись мне: «Никогда не возьму чужого». Постарайся с отцом не общаться. Только в случае крайней нужды к супостату обратись». Я все делала, как мамочка просила. А когда жизнь оскалилась, пришлось на поклон к Лениниду идти. Я подумала, что отец изменился, он теперь известный артист, больше не уголовник.

Фаина всхлипнула.

– Честно признаюсь, надеялась, он мне квартиру купит. Или снимет.

Она опустила голову, мне стало ее очень жаль.

– На это вы зря рассчитывали. Ленинид предложил вам устроить представление? Ходить вместе по телепрограммам и рассказывать семейную историю?

Фаина сгорбилась.

– Он оказался совсем не таким, как в сериалах. Просто так денег не дал, сказал: «Любую копеечку отработать надо». И рассказал, что они с пиар-агентом придумали.

– Наивно полагать, что лицедей, изображающий в сериале рыцаря, безмерно влюбленного в прекрасную даму, и в реальной жизни полезет по стене дома к окну любимой, держа в зубах букет роз, – не выдержала я.

– Эти цветы запихивать в рот точно не стоит, у них острые колючки, – хмыкнул Дмитриев. – И со стены можно свалиться, потом придется в гипсе ковылять.

– Вы смеетесь, а мне плохо, – прошептала Фаина.

– Простите, пожалуйста, – смутилась я. – Так что придумал наш папенька?

– Он сказал, что пиар поможет мне найти хорошую работу, – заскулила сестра. – Мол, все узнают, чья я дочь, и предложения прямо дождем посыплются. На телевидение точно возьмут, там все сотрудники без специального образования. А я уже почти звезда – дочь актера и сестра писательницы, меня сразу ведущей поставят, оклад дадут до неба. Тогда я куплю собственную квартиру, оборудую ее для проживания инвалида, и мы с Антошей опять будем вместе. Это моя мечта. Ведь я почему сына в центре поселила? Хотела, чтобы он образование получил. В обычную-то школу его не брали. Знаете, какие дети злые? Сразу начинают над колясочником издеваться. И учителям лень до аутиста знания доводить. Все директора гимназий, узнав, что у меня ребенок с проблемами, одинаково реагировали: спиной к нам поворачивались. А в центре Антошу сразу приголубили. И действительно всему научили. Но у них правило: жить там надо круглосуточно. Я просилась туда на работу кем угодно, готова была полы мыть. Да только Перцов жестко сказал: «Никаких родителей, иначе обучение плохо пойдет». Через два года Антошу из центра турнут, в нем только до шестнадцати держат. И куда нам идти? Мне очень квартира нужна. Хоть какая! Ленинид пообещал, что за съемки заплатят, я накоплю на жилье. Только поэтому я согласилась.

Фаина разрыдалась, я обняла дурочку.

– И много вы заработали? – осведомился Степан.

– Старалась, как раб египетский, – всхлипнула Фаина. – Мы с Ленинидом делили гонорары за съемки и за интервью газетам-журналам пополам. На телике платили десять тысяч за программу, обычные корреспонденты давали кто пять, кто три. Кое-что удалось скопить, но этих денег все равно даже на комнату в самой страшной коммуналке не хватит. На себя я ничего не тратила, только вот не удержалась, купила сумочку. Хотелось-то подороже, как на снимках в красивых журналах, но надо по одежке протягивать ножки.

Я чуть не расплакалась от жалости к наивной Фаине. Хорошо знаю, на какие суммы готовы раскошелиться продюсеры, если их нос учует аромат стартующего вверх рейтинга. Одна известная дама, рассказавшая правду о своем разводе в эфире популярного канала, ушла из студии с миллионом безналогового вознаграждения. И это не самый большой гонорар, ей еще средненько перепало. Газетчики тоже не скупятся. И папенька в курсе расценок. Да он за десять тысяч рублей даже не икнет! Ленинид обманывал Фаю, забирал себе львиную долю гонорара, давал дочке крохи. А та все не могла остановиться, говорила без умолку.

– Сначала все хорошо шло, по две-три съемки в день. Затем нас все реже приглашать стали и, наконец, вообще звать прекратили. Папа на меня сердился, говорил, что я плохо выступаю, сижу, как пень с глазами, не умею зрителей заинтересовать. А вчера сказал: «Мутим новую историю: я собираю табакерки, ты их украла, хотела продать, да я тебя поймал, из дома выпер. Ступай к Вилке, расскажи ей все это, да сделай так, чтобы она тебя у себя оставила. Остальное моя забота. Уж постарайся, не то моей помощи и заботы лишишься. Я много чего еще на будущее придумал, куча планов в голове. Мы потом с тобой прилюдно в шоу мириться будем. А спустя пару месяцев я тебя замуж выдать соберусь. Жених окажется моложе, изменит тебе, и мы снова на экранах засветимся. Короче, слушайся папу, и будет у тебя квартира своя». И что мне делать? Через два года Антоша окажется на улице, а я по чужим углам мыкаюсь. Всего двадцать четыре месяца осталось! Вот я и приехала сегодня сюда, хоть душа и протестовала. Я вынуждена была это сделать.

Из глаз сестры снова полились слезы.

– Ясно, – пробурчал Степан. – Ладно, поступим так: Фаина, поживите пару дней у Вилки, а я пока найду вам работу и приличное жилье. Какое образование имеете?

Моя сестра втянула голову в плечи.

– Девять классов. Потом умерла мама, и мне пришлось идти работать.

– И где служили? – продолжал расспрашивать Дмитриев.

Фаина махнула рукой.

– Везде. Где брали, туда и шла. Без оформления, деньги в конверте давали. Сидела на ресепшен в гостинице, торговала мебелью, игрушками, а потом секретарем у бабы Тоси стала.

– Отлично, – похвалил ее Степан. – Понятно, в какой области вам работу надо искать.

Разговор этот состоялся вчера, а сейчас Фаина, опять прибежав на кухню и не зная, как мне услужить, принялась предлагает мыть квартиру.

– Все отчищу, отскребу! – с жаром восклицала сестра. – Ты в курсе, что в доме муравьи есть? Они такие вредные! Я один раз с хлебом их домой притащила. Взяла в булочной батон подешевле, а тот оказался с насекомыми. Пару лет потом от них избавлялась, но все же выгнала. Спасибо, баба Тося заговор подсказала.

– От муравьев? Заговор? – хихикнула я. – Они его слушают и, сев на велосипеды, уезжают?

– Слова у меня записаны, – не оценила шутку Фая, – могу почитать сорок суток подряд, и насекомые испарятся.

Я отступила к двери. Очень надеюсь, что Степа быстро найдет подходящую квартиру для моей неожиданно появившейся сестрицы, она не поселится тут надолго. Что же касается заговора от муравьев… Я лучше куплю электронное приспособление, о котором прочитала в Интернете. С его помощью незваные гости раз и навсегда покинут мою квартиру. Да, да, прямо сейчас и поеду в фирму с милым названием «Убьем всех».

Глава 5

Сразу попасть в офис фирмы, которая обещала уничтожить насекомых, мне не удалось. Едва я спустилась к машине, как позвонила женщина и вежливо осведомилась:

– Виола Ленинидовна, наша встреча не отменяется?

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 15 >>
На страницу:
4 из 15