– Ты просто быстроухий олень! Сразу узнаешь человека! – восхитилась я. Потом, решив, что кашу маслом не испортить, добавила: – Настоящий профессионал.
– Понимаешь, Романова, – засмеялся эксперт, – в Москве найдется мало людей, которые звонят тебе на службу, а затем начинают удивляться, обнаружив разыскиваемый объект в рабочем кабинете. Это нелогично! Вот набери ты номер зоопарка и услышь мой нежный голосок, тут твое изумление было бы понятно.
– Очень даже логично, – возразила я, – ты вполне мог быть на выезде.
– А перл про быстроухого оленя? – хмыкнул Федя. – Сильное заявление! Назови еще хоть одну блондинку, способную на подобное высказывание.
Я решила не обращать внимания на зубоскальство Бологоева.
– Федюнчик, окажи любезность, помоги!
– Опять разбирать чьи-нибудь каракули? Уволь! Я занят по горло, – решил избавиться от меня эксперт.
– Нет-нет, речь идет вовсе не о моих служебных делах, – пустилась я на хитрость, – Вовка заболел.
– Костин? – встревожился Федор. – Что с ним?
Я на секунду замялась. Не очень-то красиво ставить в известность о проблемах майора его сослуживца, но мне на самом деле требуется проконсультироваться у специалиста, показать ему результаты УЗИ, а Катя уехала в командировку, связи с ней нет.
– Отвечай немедленно, – потребовал Федя, – не молчи!
Я приняла решение.
– Можно я приеду? По телефону не сумею описать проблему, у меня при себе его УЗИ и анализ крови.
– Давай, – без лишних колебаний приказал Бологоев.
– Закажи пропуск и никому не говори о моем приходе.
– Лучше поторопись, Мата Хари, – отозвался Федор. – Да не заходи в общую комнату, встретимся в тридцать пятой.
Когда Бологоев увидел листок с черно-белыми пятнами, он цокнул языком.
– Это не УЗИ.
– А что? – удивилась я. – Врач сказал, Вовку просветили аппаратом.
– Умных машинок, при помощи которых теперь, на беду, можно изучить больного со всех сторон, напридумывали много, – нараспев пробубнил Федор, уставившись в непонятное мне сочетание линий.
– Врач сказал, что делали именно УЗИ.
– Угу, ясненько, – закивал Бологоев. – Ну, таперича колись! Зачем Костин поперся к коновалу?
Я изложила историю про тошноту и боль в желудке, Федор прищурился.
– Интересное кино.
– Так плохо? – испугалась я.
– Ваще, блин.
– Онкология?! – помертвела я.
– Ага, была, – закивал Бологоев. – Судя по представленному тобой материалу, объекту изучения хреновее некуда.
– Он умрет?!
– Ну, подобный поворот событий неудивителен, рано или поздно все мы в ящик сыграем, – равнодушно сообщил Федька, взял со стола булочку, откусил от нее, потом, спохватившись, протянул мне остатки плюшки. – Хочешь? Угощайся!
– Как ты можешь есть? – взвыла я.
– Так проголодался же, – пояснил эксперт.
– Вовка одной ногой в могиле, а ты… Хорош друг!
Бологоев запихнул в рот вторую половину булки и, быстро проглотив, заявил:
– Некоторые наблюдения вкупе с определенными размышлениями позволяют сделать выводы, косвенно указывающие на относительно стабильное состояние здоровья майора Костина.
– Ты можешь говорить по-человечески?
– Разве я лаю как собака? – хмыкнул Федька и схватил с подоконника бутылку воды.
– Издеваешься?
– Вовсе нет. То, что ты назвала результатом УЗИ, демонстрирует печальную картину. У несчастного N, если, как ты просишь, говорить по-человечески, отчекрыжили желудок. Скорей всего, была онкология в запущенной стадии, вот и ампутировали. Нет органа – нет проблемы. Вмешательство проводили недавно, ну… думаю… месяца три тому назад. Конечно, при вскрытии сказал бы точнее, а так могу лишь предполагать. Теперь глянем на анализ крови. Мда-а… Скажи, он принадлежит тому же объекту, что и снимок?
– Да, – прошептала я.
– Я не ошибся. Значит, онкология, – довольно зачирикал Федя. – Похоже, анализ в промежутке между «химией» сделали, лейкоцитов нет. Да-с! Долго он не протянет, хотя случаются чудеса. Вот у меня сосед… Такой положительный дядечка, прямо зубы сводило на него смотреть! Не человек, а электричка! В семь утра на работу уезжал, в девятнадцать возвращался, в субботу с женой-педагогом на рынок, в воскресенье к теще в гости. Во жизнь! Потом у него рак нашли, и запил мой соседушка по-черному. Жену бросил, про ейную маму позабыл, подался в деревню. Я его встретил в тот момент, когда он чемодан к метро пер. Увидел меня, остановился и говорит: «Ну, прощай, Федя. Решил я перед смертью месяц по-человечески пожить, для себя, один, с удочкой и самогонкой. Лечиться не стану. Какой смысл? Измучают только». Ну и пропал. Я уж решил, похоронили его. А тут, совершенно случайно, на вокзале увидел «покойничка». Румяный, веселый, бухой, бабенка около него, причем совсем не учительского вида. И чего оказалось? Онкология испарилась, теперь соседушка в колхозе обретается!
– Вовке тоже из Москвы надо уехать?
– А при чем тут майор? – осекся Федька.
– Ты результаты его исследования сейчас комментировал!
Эксперт почесал обширную лысину.
– Эх, Лампа! Кабы к твоей неуемной энергии еще и ума побольше… Сказал же, операцию бедолаге делали не так давно!
– И что?
– Вовка все время работал, больничный не брал.
– Подумаешь! Утром сходил в больницу, а вечером вышел. Разве так не бывет?
Бологоев повертел пальцем у виска.