Перешедшие реку

Младший брат Иегуды Элиэзер понял, что нужно показать своим воинам уязвимость слонов. Он бросился вперед, прорвался к ближайшему слону, вонзил в него меч и убил. Но огромное животное рухнуло прямо на него. Элиэзер стал первым из братьев Маккавеев, погибшим в бою. Несмотря на его самоотверженность, фаланга продолжала стремительно наступать на еврейское войско. По мере того как ситуация становилась все более безнадежной, Иегуда принял решение спасти те силы, что у него еще остались. Он прервал сражение и отступил через горы к Иерусалиму.

Битва при Бейт-Захария показала ошибочность следования вражеской тактике. Евреи побеждали до тех пор, пока оставались верны своей оригинальной партизанской тактике, которая в полной мере компенсировала отсутствие опыта и недостаточную оснащенность. Селевкидская армия была регулярным, профессиональным войском и могла сколь угодно долго сражаться в фалангистском построении, тогда как армия Иегуды представляла собой гражданское ополчение, его воины были обычными людьми, взявшимися за оружие только в силу необходимости.

Но даже в поражении Иегуда вел себя как настоящий военачальник. Он обладал замечательной способностью адаптироваться к новым условиям в пылу битвы. Увидев свою ошибку, еврейский вождь, тем не менее, показал, что по-прежнему владеет ситуацией, и отступил в полном порядке, сохранив значительную часть своей армии.

Лисий остался чрезвычайно разочарован. Он был уверен, что сумеет втянуть евреев в сражение настолько, что легко перемелет их превосходящими силами. Ему и в голову не могло прийти, что за короткий промежуток времени армия Иегуды стала дисциплинированной и достаточно профессиональной силой, беспрекословно слушающейся своего вождя. А вождь сохранил ясную голову даже посреди, казалось бы, кровавого хаоса.

Оставив арьергард, армия Иегуды отступила с поля сражения, сохранив боеспособность и готовность к новым битвам.

Это вскоре дало о себе знать – в последующих походах Маккавеи наголову разгромили сирийскую армию, так что Селевкиды более не помышляли о возвращении Иудеи под свою власть.

ПОТОМКИ ИМПЕРАТОРА

Биография императора Нерона известна, думаю, даже тем, кто не особо интересовался историей. Самодур и кровопийца, повернутый на своих актерско-музыкальных талантах, кого мог – казнил, христиан преследовал и даже жег живьем. А еще спалил Рим. В конце жизни покончил с собой, успев сказать: «Какой великий актер погибает!» Фридрих Энгельс (и не он один) утверждал, что император Нерон – именно и есть Зверь Апокалипсиса, имя которого зашифровано в цифре 666. Мол, ежели посчитать числовые значения еврейских букв в словах «кесарь Нерон», аккурат 666 и получится. Непонятно, правда, каким образом Иоанн Богослов это зашифровал: ежели он писал по-еврейски, то число 666 так и должен был записать – «кесарь Нерон», а как же еще? Так бы это и читалось – словами, а не числом. Впрочем, историки сегодня полагают, что «Откровение Иоанна Богослова» было написано не по-древнееврейски, а по-гречески.

С Нероном же интересно то, что он таким вот чудовищем в первые годы правления вовсе не был. Поначалу, если верить знаменитым римским историкам Гаю Светонию Транквиллу и Луцию Корнелию Тациту, очередной император из дома Юлиев-Клавдиев был правителем вполне приличным, ничуть не более жестоким, чем его предшественники. Скорее, наоборот – более добродетельным и милостивым. Скромным и образованным. С уважением относился к своему учителю – философу Сенеке, с любовью нежной – к жене Поппее. Еврейский историк Иосиф Флавий пишет, что во многом на императора положительно влияла именно жена.

После же ее смерти Нерон решительно изменился. Прошло короткое время, и превратился доброжелательный, воздержанный и скромный в быту разумный правитель в настоящее чудовище. Будто подменил его кто-то…

Стоп! Вот и произнесено слово – подмена. Может, и правда подменили? Не отмахивайтесь, речь идет вовсе не о фантастическом романе. У евреев имеется альтернативная версия биографии одиозного императора. Будто бы Нерон рано-рано отказался от власти и императором в Риме поставил какого-то очень похожего на себя актера. А тот актер, свихнувшись от тяжести ответственности, все вышеизложенное и устроил.

Нерон (Старый музей, Берлин)

Куда же делся сам Нерон? Вот тут-то и зарыта собака.

Согласно все тому же Иосифу Флавию, императрица Поппея незадолго до смерти приняла иудаизм. В этом ее поступке ничего из ряда вон выходящего не было – элита римского общества, образованные и ищущие люди, давно относились к старой языческой религии с изрядным скепсисом. Их не устраивали боги, занятые бесконечными адюльтерами, убийствами, скандалами. Поиски же религии, более адекватной современности, более возвышенной, этичной привели часть римлян к восточным культам. Поэтому отнюдь не редкими были в Вечном городе новоявленные адепты персидского Митры, египетской Исиды.

Более других образованным людям импонировала еврейская религия. Во всяком случае, все большее число римлян принимало иудаизм (об этом сетовали и сатирик Ювенал, и уже упоминавшийся историк Тацит). Не все граждане Вечного города становились иудеями в полном смысле слова. Некоторые исполняли лишь часть заповедей. Их называли «богобоязненными». Но некоторые все-таки принимали иудаизм в полном объеме и становились настоящими иудеями.

Именно к таким новообращенным евреям, герам, как их называют в еврейской традиции, и относилась императрица Поппея.

Далее же случилось вот что. Нерон, как о том рассказывается в Агаде (часть Талмуда), собирался идти походом против восставшей Иудеи, но прежде решил погадать с помощью стрел. И вот, выпустив из лука четыре стрелы – в четыре стороны света, он с изумлением увидел, что все четыре стрелы развернулись и упали в направлении Иерусалима. В талмудическом трактате «Гитин» это рассказывается иначе – будто бы Нерон в самом начале иудейских волнений прибыл в Иерусалим. И здесь он попросил проходящего мальчика повторить стих, выученный в тот день. Мальчик ответил: «И совершу мщение Мое над Эдомом рукою народа Моего, Израиля; и они будут действовать в Идумее по Моему гневу и Моему негодованию, и узнают мщение Мое, говорит Господь Бог». Так или иначе, результатом этих гаданий стало то, что Нерон устрашился, поняв, что грозный еврейский Господь намерен его руками разрушить Иерусалим и Храм, а затем обрушить на него свой гнев.

Поппея упросила его отказаться от похода в Иудею и от власти над Римом. И Нерон послушался ее. Чтобы скрыть план, они распустили слух о смерти Поппеи. Что до Нерона, то его заменили неким актером, поразительно похожим на императора.

Сам же Нерон вместе с женой отправился в Землю Израиля. Здесь он прошел гиюр и обрел новое имя. Его отныне звали, как принято в отношение геров (то есть новообращенных в иудаизм), Авраам бен Авраам.

Новоявленный император оказался слаб душой и разумом. Настолько, что в скором времени стал совершать чудовищные поступки, в конце концов вызвавшие всеобщее возмущение и ненависть. В том числе начал печально известную Иудейскую войну, завершившуюся разрушением Второго храма. Правда, войну завершили Флавии – Веспасиан и Тит, основавшие новую династию императоров. А династия Юлиев-Клавдиев окончилась на Нероне (или его двойнике).

Все эти грозные события уже не касались настоящего Нерона. Под традиционным для гера именем Авраам бен Авраам он жил в Святой Земле тихой жизнью богобоязненного человека. Здесь у него родились дети и внуки.

Один из великих еврейских мудрецов рабби Меир Бааль га-Нес (рабби Меир-Чудотворец) считался его потомком. Учитывая, что у рабби Меира было два сына (правда, умершие еще при жизни отца), может статься, что среди нас до сих пор живут потомки римского императора.

Легенда?

Правда?

Кто знает…

ИУДЕЙСКАЯ ВОЙНА

В военной истории евреев особое место занимает Великое восстание 66—73 годов, более известное как Иудейская война. О политических последствиях этого события – и для еврейского народа, и для Римской империи – написано немало, как и о последствиях в мировой истории религий. Мы же для начала рассмотрим чисто военный аспект одного из самых значительных событий первого этапа войны – осады римлянами крепости Иотапата.

Вначале восставшим удалось одержать ряд побед над войсками римского префекта Сирии Гая Цестия Галла, в подчинении которого была Иудея. Во время попытки штурма Иерусалима войска префекта были разгромлены и в беспорядке бежали, потеряв 6 тысяч человек убитыми. Вскоре страна была фактически очищена от римлян. Области были разделены между вождями восставших. В Галилею – стратегически наиболее важную часть – наместником был направлен Иосеф бен-Маттитьягу, впоследствии – знаменитый историк Иосиф Флавий.

Он прекрасно понимал, что римляне не собираются терять такую провинцию, как Иудея. Для них это было вопросом сохранения власти над всем западным Средиземноморьем. Поэтому первым, что сделал еврейский наместник, была организация действенной обороны. Будучи неплохо знакомым с тактикой римской армии – бесспорно, лучшей по тому времени – Йосеф организовал галилейскую армию, насчитывавшую в скором времени 65 тысяч пеших воинов (конницы у восставших практически не было), вооруженных по римскому образцу.

Когда армия римлян, которой командовал опытный полководец Веспасиан (будущий император), вступила в Галилею, силы по численности были примерно равны – в распоряжении римлян тоже было чуть более 60 тысяч. Разница заключалась в том, что римскую армию составляли опытные профессиональные солдаты, в то время как еврейская армия была фактически крестьянским ополчением, многие воины впервые взяли в руки оружие. В результате начавшейся кампании войска восставших, действовавшие разрозненно и не имевшие ни боевого опыта, ни умелых командиров, были разгромлены. По сообщению Йосефа, евреи потеряли более 40 тысяч воинов в первых сражениях, римляне – несколько тысяч, так что к моменту появления армии Веспасиана под стенами крепости Иотапаты – главной галилейской цитадели – численное соотношение сил определялось как шестикратное превосходство римлян.

Итак, пройдя с огнем и мечом по всей Галилее, опустошив ее, римляне, наконец, приблизились к крепости Иотапа-та, гарнизоном которой командовал Йосеф бен-Маттитьягу. Численность гарнизона, как уже было сказано, не превышала 10 тысяч воинов, часть из которых была ранена в предыдущих стычках. Римские легионы насчитывали более 60 тысяч воинов, не считая арабских и греко-сирийских союзников. Кроме того, армия постоянно пополнялась прибывающими из других провинций подразделениями. В римском войске было свыше 160 осадных орудий. Йосеф, из наместника Галилеи превратившийся в начальника крепостного гарнизона, не решился при таком соотношении сил на открытое сражение за стенами города. Он приказал готовиться к длительной осаде.

Первый штурм римляне предприняли на третий день. К этому моменту они полностью оцепили крепость, чтобы лишить евреев возможности уйти из нее или, напротив, дождаться подкрепления.

Веспасиан приказал штурмовать северную стену Иота-паты. Йосеф, заметивший признаки подготовки к штурму, организовал общую вылазку, так что еврейские воины встретили римлян уже на дальних подступах к городу. Завязался жестокий рукопашный бой, который продолжался весь день. С наступлением темноты Веспасиан приказал отступить. Осажденные вернулись под защиту крепости, окрыленные первой удачей. Римляне продолжали попытки взять Иотапату штурмом в течение четырех дней. Всякий раз умело организованные вылазки срывали их попытки. На пятый день Веспасиан решил перейти от штурма к осаде. Для этого они стали возводить вокруг крепости земляной вал. Йосеф начал действовать малыми группами. Эти группы ночью совершали дерзкие вылазки, убивая работавших римлян и разрушая их постройки. Веспасиан вынужден был усилить караульные отряды. Тогда Йосеф попытался изменить ситуацию, подняв крепостные стены до высоты 40 метров – с тем, чтобы римский земляной вал не достиг уровня крепостных зубцов. Это ему удалось только частично. Римляне предприняли второй штурм крепости. Веспасиан опасался, что к тому времени, когда будет полностью готов земляной вал, осажденным действительно удастся нарастить крепостную стену.

Когда римляне подкатили тараны, Йосеф разделил свой гарнизон на две части: усталых и пожилых воинов он отправил защищать старые стены; на те же, которые испытывали удары таранов, он отправил самых сильных во главе с наиболее умелыми начальниками. Он приказал им контратаковать, едва римляне перебросят штурмовые мостки.

«В то же время загремели трубы всех легионов, войско подняло потрясающий боевой клич, и по данному сигналу раздался со всех сторон залп орудий, так что воздух помрачился». Римляне пошли на приступ, используя свои традиционные приемы: группы штурмующих образовали «черепа-хи» – смыкая поднятые вверх прямоугольные щиты таким образом, что край одного щита заходил за край другого – подобно тому, как устроена рыбья чешуя. Такая защита позволяла подобраться к самым стенам почти невредимыми. Под прикрытием «черепах» легковооруженные воины перебрасывали на стены осажденной крепости специальные штурмовые мостки – вариант лесенок, верхушки которых увенчивались тяжелыми зубчатыми крюками, впивавшимися в крепостные камни. Вслед за этим «черепахи» мгновенно рассыпались на отдельных тяжеловооруженных бойцов и вступали в рукопашную с защитниками Иотапаты. Тут следует сказать, что все это занимало немного времени, поскольку, как уже было сказано, прежде чем начать штурм, римляне насыпали вокруг крепости земляной вал, почти достигавший высоты крепостных стен.

Тем не менее восставшим удалось воспрепятствовать большинству римлян взобраться на стены. Йосеф приказал

Сокровища Храма (барельеф с арки Тита)

лить на «черепахи» кипящее масло – как плотно ни держали щиты над собой опытные легионеры, между щитами имелись щели, в которые и попадало масло, от чего штурмовые отряды существенно поредели на первом же этапе. Кроме того, по приказу того же Йосефа евреи забрасывали мостки распаренной верблюжьей травой, идя по которой нападавшие скользили и срывались вниз.

По штурмовым мосткам, едва они были переброшены, устремились еврейские воины, опережая нападавших. В результате жестокого рукопашного боя воины Веспасиана были остановлены, а затем и отброшены. Римский полководец вновь был вынужден дать сигнал к отступлению. Так был отражен второй штурм крепости Иотапата.

Шел сороковой день осады.

К сожалению, осажденные понимали, что вряд ли им удастся получить помощь откуда-нибудь: Галилея была разорена легионерами, Иерусалим сам готовился встретить врагов. Впрочем, как это часто бывает, внешний враг оказался менее страшен, чем внутренний. Возможно, если бы среди еврейских вождей Иерусалима царило единодушие, они бы поняли: осажденная римлянами галилейская твердыня – ключ к Иерусалиму. Вместо того чтобы выискивать и истреблять своих политических противников, вместо того чтобы плести интриги друг против друга, они бы отправили войско на помощь изнемогавшим воинам Йосефа бен-Маттитьягу. Кто знает, как в этом случае повернулись бы события? Нам остается лишь гадать. Пока же в Иерусалиме все большее влияние получал личный враг и конкурент Йосефа Йоханаан из Гуш-Халава (в греческом написании – Иоанн Гисхальский). При таком раскладе нечего было и думать о поддержке, можно было рассчитывать лишь на собственные силы, которые, увы, таяли день ото дня. Не зря говорили позже, что Второй храм разрушен был из-за внутренней распри евреев.

Но – вернемся к событиям войны. Среди осажденных падала дисциплина, начались болезни. И вот тут Йосеф, так отлично зарекомендовавший себя в начале кампании, впал в отчаяние. Он не сумел организовать надлежащую оборону на последнем, решающем этапе осады. До известной степени это можно объяснить той обстановкой в Иерусалиме, о которой было сказано выше и о которой галилейский полководец был прекрасно осведомлен. Безусловно, он был талантливым человеком. Вся история обороны Галилеи показывает, с какой скоростью этот молодой человек научился управлять массами людей, как быстро ему удалось создать достаточно боеспособную армию и срывать одну за другой попытки римлян овладеть крепостью. Но, видимо, без надежды воевать трудно. В последние дни Иотапаты Йосеф был уже душевно надломленным человеком. Именно здесь зародился тот кризис, который привел бывшего вождя восстания в лагерь победителей и снискал ему печальную славу изменника.

Между тем римляне готовились к решающему штурму. Веспасиан приказал возвести три осадные башни, внутри которых разместились штурмовые воинские группы и множество легких метательных орудий. На сорок седьмой день осады начался окончательный штурм. Римляне учли, что усталость и изнуренность защитников непременно скажутся на них в этот раз. Веспасиан отдал приказ начать штурм на рассвете, когда естественная усталость солдат берет верх и многие караульные наверняка будут спать.

На стороне римлян оказалась и погода. К рассвету стены крепости окутал густой туман, под покровом которого легионеры сумели незаметно и бесшумно взобраться на стены и убить спящих часовых. Вслед за тем римская армия ворвалась в город.

Несмотря на явное поражение, евреи защищались отчаянно – об этом говорит тот факт, что уличное сражение продолжалось еще три дня. В плен римлянам попали лишь 1100 защитников, и то – раненых. Все остальные пали в бою.

Кроме Йосефа бен-Маттитьягу.

Еврейский полководец добровольно сдался захватчикам.

Прежде чем перейти ко второй части нашего очерка, я хочу предупредить читателя: далее речь пойдет не только о событиях, имевших место в действительности, но и о тех, которые не произошли, но могли бы произойти. И для начала – небольшая интерлюдия.

…Монорема «Звезда Сиона» медленно входила в устье Тибра. Флейта и бубен, задававшие ритм гребцам на протяжении всех двенадцати дней плавания из Кесарии в Рим, наконец смолкли, два ряда весел замерли в воздухе, и судно двигалось только силою ветра. Корабельщики искусно маневрировали, чтобы не столкнуться с множеством малых и больших судов, выходивших из гавани. Это требовало значительной ловкости и незаурядного мастерства, и Иосеф бен-Маттитьягу, стоя на корме, невольно залюбовался быстрыми, но несуетливыми движениями моряков и короткими, точными командами сирийского кормщика, гера Авраама бен-Авраама. Динамичная, насыщенная сцена отвлекла его от тяжелых, мучительных воспоминаний, которые он гнал от себя и которые вновь обступили его душу здесь, в речных воротах Рима. Слишком многое в прежней жизни было связано с этим городом.

Двадцать пять лет назад, в черный для римлян день, Иосеф, будучи римским пленником, находился далеко отсюда, под стенами Иерусалима, рядом с полководцем Титом Флавием. Тит был весел, он ждал известий от отца, Веспасиана, вступившего в отчаянную борьбу за императорский престол. Фортуна явно была благосклонна к Флавиям. Вполне возможно, что в ближайшее время Веспасиан может стать императором, а его старший сын Тит получит титул цезаря.