Практика международного трибунала по морскому праву

Это новые положения, которые не встречались прежде ни в договорах, ни в односторонней практике государств. Довольно много положений Конвенции сформулировано в общем виде. Ясно, что последующая кристаллизация соответствующих положений в процессе практики могла привести к значительным разногласиям. Поэтому Конвенция содержит четкий перечень средств мирного разрешения споров о ее толковании и применении.

Раздел 1 ч. XV открывается положениями об обязательстве государств разрешать их споры по согласию и делать это мирным путем. За государствами сохранено право в любое время договориться о разрешении спора любыми средствами по их выбору; в этом случае обязательные процедуры, предусмотренные ч. XV, не распространяются на такой спор (ст. 280 и 281), вместо них действуют любые, региональные или двусторонние соглашения о средствах, выносящих обязательное решение (ст. 282). В любом случае при возникновении споров государства должны незамедлительно приступить к обмену мнениями относительно их урегулирования путем переговоров или другими мирными средствами (ст. 283 и 284). Если же достичь урегулирования не удалось, то стороны в споре обязаны передать свой спор Международному трибуналу по морскому праву, Международному суду, арбитражу, который предусмотрен приложением VII или специальному арбитражу по приложению VIII. Выбор суда или арбитража зависит от предварительного выбора, заявленного в декларации государства – участника Конвенции, а если выбор не совпадает, то разрешающим средством будет арбитраж, образованный в соответствии с приложением VII. Это значит, что арбитраж, созданный в соответствии с приложением VII, – это тот судебный орган, который будет рассматривать спор, если государства не договорятся об ином.

Выбранный таким образом суд или арбитраж обладает юрисдикцией в отношении любого спора о толковании или применении Конвенции ООН по морскому праву или любого другого соглашения, связанного с целями Конвенции, если стороны согласятся об этом. При этом действует ряд возможных изъятий и исключений спора по тому или другому вопросу, как это закреплено в разд. 3 ч. XV. Говоря обобщенно, эти исключения касаются осуществления прибрежным государством суверенных прав в исключительной экономической зоне в отношении сохранения и управления живыми ресурсами, а также проведения научных исследований (ст. 297). Государства также вправе сделать заявления о неприменении обязательных процедур к спорам о разграничении морских пространств, к историческим заливам, военной деятельности, деятельности по введению права либо споров, которые находятся на рассмотрении Совета Безопасности ООН (ст. 298);

b) тенденция к увеличению числа международных судов в конце ХХ в.

Создание такой разветвленной системы обязательных средств разрешения споров о толковании и применении Конвенции ООН по морскому праву стало одним из элементов общей мировой тенденции к увеличению числа международных судов.

Почти 20 лет назад, в середине 1990-х гг., Д. Кейрон и Г. Г. Шинкарецкая справедливо отмечали, что уже тогда существовало множество механизмов мирного урегулирования, которые часто не были скоординированы между собой, но, взятые вместе, они создавали, зачастую вне зависимости от намерений своих авторов, единую структуру средств мирного урегулирования[9 - Caron D. D., Shinkaretskaya G. Peaceful Settlement of Disputes Through the Rule of Law // Beyond Confrontation / FislerDamrosh L., Danilenko G. M., M?llerson R. eds. Westview Press, 1995. P. 309–334.].

Широкое распространение средств мирного урегулирования, и в частности международных судов и арбитражей, было естественным явлением. Оно было вызвано потребностью в эффективном управлении международными делами в условиях глобализации экономики и превращения нашего мира в большую взаимосвязанную систему. Именно поэтому конец ХХ в. – это время международных организаций. Как международные организации специализировались, сохраняя общие международно-правовые принципы своей организации и деятельности, так и международные судебные органы организаций создавались для разрешения специальных категорий споров.

При этом умножение числа новых международных судебных учреждений не ограничивалось какими-либо определенными организационными рамками, между ними нет никаких формальных связей и не создается никакая иерархия. Тем не менее в научных кругах получило популярность выражение «сообщество судов»[10 - Авторство приписывают Й. Броунли: Ian Brownlie. Principles of Public International Law (6th ed, 2003). P. 672.]. Увеличение числа международных судов тем более поразительно, что до 1990-х гг. существовало только шесть постоянных международных судов.

Рамки настоящего исследования не дают возможности подробно описать и тем более квалифицировать все международное судебное сообщество. Сошлемся на докторскую диссертацию Г. Г. Шинкарецкой, которая пишет, что «последние 30 лет стали периодом невиданного (и довольно неожиданного для всего мира) развития международных судебных учреждений. В настоящее время насчитывается до 50 судов и квазисудебных организаций различной модификации, и все они работают весьма интенсивно. Кроме умножения числа международных судов все более разнообразными становятся их формы. Происходит регионализация судебных учреждений (созданы Европейский и Межамериканский суды по правам человека), появляются специализированные суды (для разрешения споров в области борьбы с загрязнением, споров в системе ГАТТ/ВТО, инвестиционных споров). Специализация позволяет приспособить органы разрешения споров к конкретной социально-политической обстановке, уточнить их компетенцию»[11 - Шинкарецкая Г. Г. Судебные средства разрешения международных споров (тенденции развития): Автореф. дисс… д. ю. н. М., 2010. С. 5.].

Другой исследователь – Дж. Мартинес – отмечает, что, когда число международных судов достигло «критической массы», они начали активно контактировать не только между собой, но и с национальными судами, на все более регулярной основе[12 - Jenny S. Martinez. Towards an International Judicial System // Stanford Law Review. V. 6. 2003. P. 440.].

Взаимосвязанность судебных учреждений, считает Дж. Мартинес, проявляется в том, что различные суды оказываются наделенными юрисдикцией в отношении одних и тех же споров, то есть их юрисдикции переплетаются и накладываются друг на друга; вынося решения, различные суды обращаются к решениям, принятым другими судами, и оказываются перед неизбежностью толкования решений этих других судов[13 - Jenny S. Martinez. Op. cit. P. 441.].

В подтверждение своего мнения Дж. Мартинес приводит слова Ж. Гийома, бывшего тогда председателем Международного суда, который выступал с ежегодным отчетным докладом о работе Международного суда в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН: «Распространение международных судебных и арбитражных органов уже оказывает влияние на функционирование международного права – и в процессуальном отношении, и в том, что касается его материального содержания»[14 - Judge Gilbert Guillame. The Proliferation of International Judicial Bodies: The Outlook for the International Legal Order. Speech to the Sixth Committee of the General Assembly of the United Nations (Oct. 27, 2000), available at http://www.icj-cij.org/icjwww/ipresscom/SPEECHES/iSpeechPresidentuscore; Guillaume‹uscore›SixthCommittee‹uscore›20001027.htm), at 4.]. Ч. Романо даже высказал мнение о том, что «огромное расширение, преобразование и формирование международной судебной системы – это самое заметное и самое важное событие периода после холодной войны»[15 - Cesare P. R. Romano, The Proliferation of International Judicial Bodies: The Pieces of the Puzzle // New York University Journal of International Law and Policy. V. 31, 1999. P. 709.].

Сотрудничество между различными судебными учреждениями, о котором упоминалось выше, – логичное явление для международного права и основывается на общепризнанном принципе сотрудничества, закрепленном еще в Уставе ООН. В п. 3 ст. 1 прямо говорится о том, что одна из целей организации – «осуществлять международное сотрудничество в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера». При формальном, ограничительном толковании данное положение относится к государствам, поскольку не организация, а именно ее государства-члены могут сотрудничать в разрешении международных проблем[16 - Нельзя не учитывать, что в переводе с русского термин «Организация Объединенных Наций», например, на английском значит United Nations, что буквально переводится «народы, собравшиеся вместе».]; при разрешении международного спора происходит делегирование некоторых полномочий государств тому или иному судебному учреждению, и эти учреждения, как и все международные организации, действуют на основе общепризнанных принципов и норм международного права[17 - См.: Тункин Г. И. Теория международного права. М., 2000. С. 288; Amerasinghe C. F. Principles of the Institutional Law of International Organizations. Second edition. L., 2005. Р. 134.].

Нельзя не признать, что обязательство сотрудничества, если речь идет о разрешении международных споров, и особенно сотрудничества между различными судебными учреждениями, пока не имеет нормативного регулирования. Очевидно, идет процесс уточнения и конкретизации этого обязательства в ходе практики. Наличие спора означает, что имеют место разногласия, поэтому обязательство сотрудничать, хотя бы в процессуальных вопросах, необходимо для разрешения этого спора. Разрешение спора без сотрудничества вообще невозможно. Сотрудничество, основанное на самом общем обязательстве, вытекающем из общепризнанного принципа международного права, имманентно присутствует в обязательстве мирного урегулирования.

Менее институциализированные, а потому более гибкие средства разрешения споров предполагают меньшую степень обязательности сотрудничества: если одна из сторон предлагает провести переговоры, вторая сторона обычно никак не обязана соглашаться на это, кроме слабого обвинения в недружественной позиции. Если же одна из сторон подает жалобу в международное судебное учреждение, другая сторона обязана представлять собственную точку зрения. Конечно, это обязательство другой стороны вытекает из заранее данного согласия с обязательной юрисдикцией этого учреждения.

К обязательству сотрудничества между судебными учреждениями нередко применяют доктрину «запрещения срыва разбирательства»[18 - Эта доктрина больше известна в английском выражении «non-frustration of adjudication». Поскольку общепринятого аналога в русском языке пока нет, «запрещение срыва разбирательства» предлагается нами как вариант перевода.]. Это выражение означает, что судебное или арбитражное разбирательство не должно быть сорвано из-за надуманных процессуальных предлогов.

Международное право, регулирующее разрешение международных споров, состоит из множества обязательств как государств между собой, так и взаимных обязательств между судами и государствами, которые к ним обращаются.

с) общие характеристики международных судебных учреждений

Еще во время работы Третьей конференции ООН по морскому праву предложения о введении в международные отношения целого ряда новых судов и арбитражей стали подвергаться резкой критике со стороны ученых.

Одним из серьезных объектов критики были планы создания множества судебных органов и право выбора из них на том основании, что у каждого из них явно будут собственные функции и будет невозможно обеспечить соответствие судебного процесса в каждом из них тем задачам, которые будут перед ними стоять. Особенно резко высказывались некоторые члены Международного суда[19 - См.: Shigeru Oda. The International Court of Justice Viewed from the Bench // 244 Recueil des Cours, 1993. P. 127.].

Однако анализ учредительных документов различных международных судебных учреждений, а также их практики показывает, что тенденции формирования и осуществления полномочий таких учреждений в целом совпадают.

Юридическая природа международных судов – это явно выраженная воля государств; существует неоспоримый принцип, что ни одно государство не обязано представлять свой спор на рассмотрение какого-либо суда без выраженного согласия[20 - Шинкарецкая Г. Г. Тенденции развития судебных средств мирного разрешения международных споров. М., 2009. С. 70–78; Shabtai Rosenne. The law and practice of the International Court of Justice. 2nd rev. ed. Leyden, 1985. V. II. P. 549–557; Ian Brownlie. Principles of Public International Law (6th ed, 2003). P. 4–5.]. Точно так же согласие государств лежит в основе процессуальных полномочий судебного учреждения, в том числе его полномочий на установление объема собственной юрисдикции[21 - См., напр.: ст. 36 (6) Статута Международного суда, ст. 288 (4) Конвенции ООН по морскому праву, ст. 41 (1) Вашингтонской конвенции о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами других государств. Вашингтон. 18 марта 1965 года.].

Что касается материальных полномочий, то и в этой сфере наблюдается единообразие. Это полномочия решать дела по существу; предписывать временные меры правовой защиты[22 - См.: ст. 41 Статута Международного суда, ст. 290 Конвенции ООН по морскому праву, ст. 47 Вашингтонской конвенции, ст. 36 Статута Суда Европейского союза (Protocolon the Statute of the Court of Justice, Consolidated Version of the Treaty establishing the European Economic Community, OJC 325/33, 167 (24 December 2002).], полномочия на допуск третьей стороны к участию в разбирательстве[23 - Ст. 62–63 Статута Международного суда, ст. 31–32 Статута МТМП, ст. 37 Статута Суда ЕС.], полномочия толковать свои решения и постановления[24 - Ст. 6 °Cтатута Международного суда, ст. 33 (3) Статута МТМП, ст. 50 Вашингтонской конвенции, ст. 4 °Cтатута Суда ЕС.], полномочия на их пересмотр[25 - Ст. 61 Статута Международного суда, ст. 51 Вашингтонской конвенции, ст. 41 Статута Суда ЕС.].

Учредительные документы многих международных судов не содержат детальных положений, регулирующих процедуру разбирательства или возможные меры осуществления решения. Истоки этой практики уходят во времена разработки Статута Постоянной палаты международного правосудия в 1920 г. Консультативный комитет юристов, который занимался Международного суда разработкой Статута, не посчитал необходимым делать это и ограничился лишь некоторыми общими правилами[26 - Statute of the Permanent Court of International Justice // PCIJ Publications, Ser D (№ 1), 7; Manley Hudson. The Permanent Court of International Justice: A Treatise. 1934. P. 258.]. Вместо этого во многих статутах предусмотрено право самостоятельно формулировать правила деятельности (Регламент)[27 - Ст. 3 °Cтатута Международного суда; ст. 16 Статута МТМП; ст. 245 Статута Суда ЕС; ст. 14 Статута Международного уголовного трибунала для Руанды; ст. 15 Статута Международного уголовного трибунала для бывшей Югославии.]. Международные суды нередко используют эти полномочия для значительного расширения своих прав. Так, в Регламент введены положения относительно расследований на месте для сбора доказательств[28 - Регламент Международного суда. Ст. 66. Доступен на сайте суда: ‹http://www.icj-cij.org›]. В Регламенте Европейского суда по правам человека указано полномочие на практические указания[29 - European Court of Human Rights, Rules of Court, available at ‹http://www.echr.coe.int›, Rule 32.].

В случае с Международным трибуналом по морскому праву полномочие на толкование решений также предусмотрено Регламентом[30 - ITLOS Rules of the Tribunal, available at ‹http://www.itlos.org›, art 126.]. Отметим, что отличие Регламента от Статута состоит в том, что это документ, так сказать, второго порядка. Поэтому, хотя Регламент можно рассматривать как источник процессуального права, который основывается все-таки на согласии государств, государства в действительности не имеют полного контроля над этим документом, его содержание определяется в конечном счете самими членами суда, то есть их юридическую природу согласие государств составляет не напрямую, а косвенно. Содержание этих документов отражает представление суда о том, каким образом он может осуществлять свои функции. Однако иногда встречаются исключения. Так, по Вашингтонской конвенции о сохранении морских котиков стороны в споре могут варьировать выбор арбитражных правил (ст. 44), а в Регламенте МТМП есть следующее уточнение: сторонам в споре дано право совместно вносить изменения в процедуру (ст. 48). Это положение дает сторонам в споре некоторую степень контроля над правилами, если они этого потребуют; в случае Международного суда и МТМП внесение изменений в правила возможны, если суд сочтет их «подходящими», а в случае Центра по разрешению инвестиционных споров – такие изменения обязательны для суда. На самом деле такие изменения до сих пор совершались очень редко – мне удалось отметить только, что просьба об этом была внесена в МТМП в деле Swordfish[31 - Conservation and Sustainable Exploitation of Swordfish Stocks in the South-Eastern Pacific Ocean (Chile v European Community) (Order of 20 December 2000).].

И учредительные документы, и Регламент далеко не всегда содержат исчерпывающие положения относительно процессуального права или процессуальных полномочий суда. Напротив, в них нередко есть пробелы. Американский исследователь Э. Гордон обращает внимание на ряд таких пробелов даже в отношении Международного суда[32 - Edward Gordon. The World Court and the Interpretation of Constitutive Treaties // American Journal of International Law. V. 59. 1965. P. 804.]. Убедительным представляется его замечание о том, что «с целью достичь хоть какого-нибудь согласия или сформулировать хоть какой-нибудь текст вместо полного провала составители иногда соглашаются на компромисс, вообще не упоминая спорный вопрос»[33 - Ibid.].

Обнаружив пробел в правилах своей процедуры или учредительных документах, суды нередко обращаются к поиску методов заполнения пробелов, практикуемых другими судами. Этот процесс Ю. Шейни совершенно справедливо называет взаимным обогащением и считает это главным источником унификации международного судебного процесса[34 - Shany Y. The Competing Jurisdictions of International Court and Tribunals. 2004. P. 138.]. Таких методов в основном два: мнения государств – участников соответствующего учредительного документа; толкование и применение процессуальных норм, обнаруживаемых в практике других судов. При этом происходит либо прямое включение на место пробела той нормы, которая успешно применяется другими судами, либо рецепция так называемых общих принципов права, то есть тех принципов, которые действуют в национальных правовых системах и в качестве обычая применяются другими судами[35 - Bin Cheng. General Principles of Law as Applied by International Courts and Tribunals. 1987. P. 19, 22.].

Необходимо отметить, что международные суды широко применяют Венскую конвенцию о праве международных договоров[36 - Венская конвенция о праве международных договоров. Принята 23 мая 1969 г. 1155 UNTS 311.]к толкованию не только собственно международных договоров, но и внутренних документов судов, сформулированных самими судами. Ю. Шейни высказывает мнение о том, что они опираются при этом на положения п. 2 и 3 ст. 31 Венской конвенции, которые позволяют для целей толкования принимать во внимание также контекст (последующие соглашения, любой документ, который стороны считают относящимся к договору); последующую практику применения договора и вообще любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками[37 - Shany Y. Op. cit. P. 143.]. С этим нельзя не согласиться, тем более что Комиссия международного права, которая занималась составлением проекта Конвенции о праве международных договоров, в своем комментарии к проекту подчеркнула, что определяющую роль в определении списка толкуемых документов играют намерения составителей договора. Это значит, что если во внутренних документах суда изложена воля создателей суда в той же мере, что и в учредительных документах, документы «второго порядка» являются продолжением учредительного договора, к которому применима Венская конвенция о праве международных договоров.

Право Международного суда обладать полномочиями, которые прямо не прописаны в его учредительных документах, в доктрине получило оформление в концепцию подразумеваемых полномочий[38 - Chittharanjan F. Amerasinghe. Principles of the Institutional Law of International Organizations / 2nd edn 2005. P. 24–65.]. Данная концепция возникла сначала в отношении Организации Объединенных Наций и позднее была распространена на все международные организации. Хотя сама идея не раз практически применялась еще Постоянной палатой международного правосудия, концепция подразумеваемых полномочий была сформулирована Международным судом в консультативном заключении Reparation for Injuries[39 - Reparation for Injuries Suffered in the Service of the United Nations (Advisory Opinion) [1949] ICJ Rep. 174.]. Суд отметил, что Устав ООН не уполномочивает организацию выдвигать иск о возмещении вреда, понесенного одним из ее служащих. Однако суд заявил, что, учитывая функции ООН, положения Устава подразумевают, что организация вправе выдвигать такой иск. По словам суда, «согласно международному праву, должно само собой разуметься, что организация обладает таким полномочием, которое, хотя и не предусмотрено в Уставе прямо, возлагается на нее из соображения необходимости для осуществления ее деятельности».

Эту концепцию иногда характеризуют как принцип эффективности. Именно так оправдывают осуществление подразумеваемых полномочий такие суды, как Межамериканский суд по правам человека[40 - См.: IACHR. The Right to Information on Consular Assistance in the Framework of the Guarantees of the Due Process of Law, Ser A. № 16. P. 58 (1999).], Европейский суд по правам человека[41 - EctHR. Mamatkulov and Abdurasulovic v Turkey (2003).]. Такую же позицию занял Международный суд, когда в деле La Grand ему пришлось решать вопрос об обязательной силе постановления о временных мерах правовой защиты[42 - LaGrand case (Germany v. USA). ICJ Reports, 2001.].

Однако необходимо подчеркнуть, что принцип эффективности и построенная на нем концепция подразумеваемых полномочий имеют свои пределы. Судьи Международного суда П. Спендер и Дж. Фицморис сформулировали эти пределы в своем особом мнении, приложенном к решению по делу South West Africa: «Принципы толкования, нацеленные на придание толкуемым положениям максимального эффекта, неправомерно было бы использовать для пересмотра договора»[43 - South West Africa Cases (Ethiopia v South Africa; Liberia v South Africa) (Second Phase) [1966] ICJ Reports. P. 6.]. По мнению автора, ограничение объема подразумеваемых полномочий можно сформулировать как недопустимость противоречия объекту и целям договора. Применительно к области определения международным судом объема своих полномочий следует сказать, что при определении такого объема суд не может выходить за пределы объекта и целей своего учредительного документа.

Таким образом, анализ показывает, что судебные средства разрешения международных споров, предусмотренные в Конвенции ООН по морскому праву, составляют часть глобальной системы судебных и арбитражных решений. Их учредительные документы и практика демонстрируют, что организация и деятельность существующих международных судов строятся по одним и тем же стандартам. У них однотипные, если не идентичные, методы отбора применимого права, формулирования собственного внутреннего права и принятия решений.

§ 2. Компетенция Международного трибунала по морскому праву

а) общие положения относительно МТМП в Конвенции ООН по морскому праву

Международный трибунал по морскому праву – новое судебное учреждение, предложенное участниками Третьей конференции по морскому праву[44 - Анализ обстоятельств созыва и особенностей работы Третьей конференции по морскому праву, а также процесс формирования современного международного морского права проведен в пятитомнике «Мировой океан и международное право», написанном учеными Советского Союза и социалистических стран см.: Мировой океан и международное право. М., Наука, 1986–1991.] и ставшее частью системы средств мирного разрешения международных споров, связанных с деятельностью в Мировом океане.

Можно выделить две группы норм Конвенции, относящихся к Трибуналу. Это разд. 2 ч. XV и Приложение[45 - Все приложения составляют неотъемлемую часть Конвенции и входят в нее.] VI – Статут Международного трибунала по морскому праву. В разд. 2 содержатся положения, относящиеся ко всем судебным и арбитражным органам, упомянутым в ч. XV Конвенции. Статут регулирует детали деятельности Трибунала. Поэтому С. Г.

Коваленко совершенно обоснованно квалифицирует соотношение между этими двумя группами норм как общие нормы (положения ч. XV) и специальные нормы (положения Статута). Такой вывод он делает из того, что в положениях ч. XV устанавливается компетенция не только Трибунала, но и иных судебных учреждений, таких как споров: Международный суд арбитраж и специальный арбитраж (ст. 286–299), тогда как Статут Трибунала специально определяет компетенцию этого органа применительно к условиям его функционирования.

В соответствии со ст. 16 Статута Международный трибунал разработал свой Регламент, который был принят 28 октября 1997 г.[46 - Rules of the Tribunal (adopted 27 April 2005) // International Tribunal for the Law of the Sea. Basic Texts. (Martinus Nijh off Leiden 2005). P. 15.] В тот же день Трибунал принял вспомогательный документ под названием «Руководящие указания относительно подготовки и представления дел в Трибунал». В соответствии со ст. 40 Регламента 31 октября 1997 г. Трибунал по морскому праву принял Резолюцию «О внутренней судебной практике Трибунала»[47 - Resolution on the Internal Judicial Practice of the Tribunal’ (adopted 27 April 2005) // International Tribunal for the Law of the Sea. Basic Texts (Martinus Nijh off Leiden 2005). P. 71.].

Согласно ст. 1 Статута Трибунала, его штаб-квартира находится в «свободном ганзейском городе» Гамбурге (Федеративная Республика Германия), но Трибунал вправе проводить заседания и исполнять свои функции там, где сочтет нужным. Составителями Конвенции в ходе их работы был активно использован опыт существования других международных судов, особенно Международного суда ООН. Это в полной мере отразилось на нормах, определяющих организацию Трибунала. Как гласит ст. 2 Статута, Трибунал состоит из коллегии в составе 21 независимого члена (судьи), избираемых тайным голосованием государствами – участниками Конвенции ООН по морскому праву из числа лиц, пользующихся самой высокой репутацией беспристрастности и справедливости и являющихся признанными авторитетами в области морского права. И далее там же сказано, что в составе Трибунала в целом должно быть обеспечено представительство основных правовых систем мира и справедливое географическое распределение. Кроме того, согласно п. 2 ст. 3 Статута, в составе Трибунала должно быть не менее трех членов от каждой географической группы, установленной Генеральной Ассамблеей ООН. Относительно последнего положения уточнение внесено в 1996 г. пятым совещанием государств – участников Конвенции в 1996 г., и с тех пор в ходе выборов судей это уточнение не подвергается сомнению. Оно предусматривает избрание: пяти судей от Азии; пяти судей от Африки; четверых судей от Латинской Америки и Карибского бассейна; четверых – от Западной Европы и других стран; трех – от Восточной Европы.

Статья 4 Статута устанавливает, что избранными в Трибунал считаются кандидаты, получившие наибольшее число голосов, но не менее двух трети голосов присутствующих и участвующих в голосовании государств-участников при условии, что такое большинство включает большинство государств-участников.

В ст. 5 предусмотрено, что члены Трибунала избираются на срок девять лет и могут быть переизбраны. Срок полномочий семи членов из числа членов первого состава истекает через три года, а срок полномочий еще семи членов истекает через шесть лет. Судьи должны исполнять свои полномочия до тех пор, пока не произойдет замещение; но и в случае замещения они заканчивают любое разбирательство, начатое ими до даты их замещения, как предусмотрено в ст. 5. Первая встреча избранных судей состоялась 1 октября 1996 г., через две недели произошла официальная инаугурация Трибунала.

С целью обеспечить независимое исполнение правосудия в ст. 7 сказано, что ни один член Трибунала не может исполнять каких-либо политических или административных обязанностей и должен воздерживаться от участия в «несовместимой деятельности». Кроме того, ст. 8 запрещает членам Трибунала участвовать в решении какого-либо дела, в котором он ранее участвовал в качестве либо представителя, поверенного или адвоката одной из сторон, либо в качестве члена Национального или Международного суда, либо в ином качестве.

Независимость самих судей обеспечивается несколькими способами. Ни один судья не может быть отстранен от должности иначе как если он «по единогласному мнению других членов Трибунала» перестает удовлетворять предъявляемым требованиям (ст. 9). Оклады, надбавки и вознаграждения членов Трибунала устанавливаются время от времени на совещаниях государств – участников Конвенции с учетом рабочей нагрузки Трибунала и не могут быть уменьшены в течение срока службы (ст. 18).

При исполнении обязанностей в Трибунале его члены, как сказано в ст. 10, пользуются дипломатическими привилегиями и иммунитетами. Эти привилегии и иммунитеты были подробно определены в Соглашении о привилегиях и иммунитетах Трибунала, принятом 23 мая 1997 г. в ходе седьмого совещания государств – участников Конвенции. Соглашение вступило в силу 30 декабря 2001 г.[48 - Agreement on the Privileges and Immunities of the International Tribunal for the Law of the Sea (adopted 23 May 1997) // International Tribunal for the Law of the Sea (ed) Basic Texts (Martinus Nijh off Leiden 2005). P. 82] Привилегии судей и Трибунала на территории Германии также определены в Соглашении об условиях пребывания штаб-квартиры Международного трибунала, заключенном между Трибуналом и ФРГ 14 декабря 2004 г.

По ст. 11 Статута каждый член Трибунала до вступления в должность обязан сделать на открытом заседании торжественное заявление, что он будет отправлять свою должность беспристрастно и добросовестно.

Расходы Трибунала несут государства-участники, и Орган по морскому дну[49 - Международная организация, созданная для реализации идеи «Общего наследия человечества» применительно к глубоководному дну Мирового океана.] на условиях и в порядке, определяемых на совещаниях государств-участников в случаях (ст. 19). Если стороной в споре, представляемом Трибуналу, является субъект, не являющийся государством, или Органом по морскому дну, Трибунал определяет сумму, которую данная сторона должна внести на покрытие расходов Трибунала.

Концептуально организационная структура Трибунала построена так же, как структура Международного суда: Международный трибунал по морскому праву состоит из председателя, заместителя председателя, других судей Трибунала, камер, секретаря, его заместителя и других должностных лиц Трибунала. Председатель и заместитель председателя избираются Трибуналом на три года и могут быть переизбраны. Председатель играет центральную роль в том, что касается работы Трибунала и его управления. Председатель направляет эту работу, контролирует администрацию и председательствует на всех заседаниях Трибунала. В соответствии с правилом 12 Регламента он также исполняет некоторые полномочия Трибунала в его отсутствие.

В Статуте предусмотрен также порядок назначения судей ad hoc. Если в составе Трибунала при рассмотрении любого спора находится член, состоящий в гражданстве одной стороны, любая другая сторона в споре может избрать какое-либо лицо для участия в качестве члена Трибунала. Если в составе Трибунала при рассмотрении какого-либо спора нет ни одного члена, состоящего в гражданстве сторон, то каждая из этих сторон может избрать какое-либо лицо для участия в качестве члена Трибунала. Если у нескольких сторон имеется общий интерес, то они для целей назначения судьи ad hoc рассматриваются как одна сторона. При этом судьи ad hoc должны соответствовать требованиям, изложенным в ст. 2, 8 и 11 Статута. Они участвуют в принятии решения на условиях полного равенства с коллегами.

Одно из отличий в организации Трибунала от других международных судов состоит в порядке привлечения технических специалистов или других экспертов по естественнонаучным вопросам. Если какой-либо спор затрагивает специальные вопросы и их решение может повлиять на исход спора, Трибунал вправе по просьбе сторон или по собственной инициативе привлечь не менее двух экспертов; для этого может быть использован список, предусмотренный приложением VIII (регулирующий создание и деятельность так называемого специального арбитража), но использование этого списка факультативно. Эксперты, привлеченные к работе Трибунала, не имеют права голоса (ст. 289 Конвенции и ст. 42 Регламента). Кроме того, в судебном разбирательстве могут участвовать для дачи показаний лица, приглашаемые сторонами в качестве специалистов в тех или иных вопросах (ст. 72 и 77 Регламента).

Секретарь Трибунала и его заместитель назначаются Трибуналом на срок пять лет из кандидатов, предложенных его членами (ст. 32 и 33 Регламента). Секретарь возглавляет секретариат и в исполнении своих функций несет ответственность только перед Трибуналом. Его функции регулируются положениями ст. 36 Регламента.