Факир на все времена

– Это называется отдых, – напомнила она, – отдых от моей нудной работы, от моей семьи, от всех забот. Я имею право, хотя работаю только в статистическом управлении, а не старшим следователем, как ты. Вместе с семьей я не могу полностью расслабиться. Вот выйдешь замуж, родишь детей и сразу начнешь меня понимать. Будешь использовать любую возможность, чтобы выскочить из дома хотя бы на один день.

Жанна не стала спорить. В Бодруме их привезли в отель, в котором был заказан двухместный номер. Уже в холле отеля их приветствовал портье на хорошем русском языке. Все программы и предложения тоже были на русском. Жанна решила сразу их перечитать, но тут Алевтина толкнула ее в бок.

– Посмотри, – зашептала она, – посмотри, кто здесь отдыхает.

Мимо них прошел известный российский художник Никас Сафронов, который, очевидно, жил в этом отеле.

– Мне он не нравится, – ответила Жанна, снова опуская голову.

– Ты с ума сошла! – возмутилась Алевтина. – Это сегодня один из самых известных художников в Москве. И еще говорят, что он большой ценитель женского общества. Как можно говорить о человеке, когда ты его совсем не знаешь!

– Я не имела в виду его лично. Мне не нравится его стиль живописи. Такой современный лубок.

– Много ты понимаешь. Это ты у нас современный лубок. И совсем несовременная женщина. Ты хотя бы сейчас поняла, куда именно я тебя привезла? Здесь у тебя будет столько мужиков, сколько ты захочешь. Только шевельни пальцем.

– Не хочу я ничем шевелить, – равнодушно ответила Жанна, – пойдем смотреть наш номер.

Номер оказался светлым и просторным, с видом на море. Алевтина вышла на балкон, радостно разводя руки в стороны.

– Свобода, – выдохнула она, – свобода и отдых.

Жанна вышла следом.

– Ты ведешь себя как маленькая девочка, – упрекнула она подругу, – а тебе уже тридцать восемь.

– Тридцать семь. Я твоя ровесница, – поправила ее Алевтина.

– Тридцать восемь, – упрямо возразила Жанна, – ты на год меня старше. Я пошла в школу с шести лет.

– Твое правдолюбие тебя погубит, – улыбнулась Алевтина. В этот первый день ничто не могло испортить ее настроения. Впереди были две недели долгожданного отдыха.

– Выбирай себе кровать и давай быстрее переодеваться. Пойдем искупаемся в море, пока еще светло, – предложила Алевтина.

– Прямо сейчас?

– Конечно. А чего ждать, – Алевтина начала стаскивать с себя платье, еще стоя на балконе.

Когда они надели купальные костюмы, Алевтина прыснула от смеха.

– Что у тебя за купальник? – изумилась она. – Такие закрытые купальники носили лет тридцать назад. Кто сейчас ходит в таких костюмах на пляж?

– Нормальный купальник. Я купила его в прошлом году в Харькове, – пожала плечами Жанна.

На самой Алевтине был купальный костюм, который только условно можно было назвать купальником. Это были скорее две тонкие полоски. Внизу и наверху.

– Сейчас в Европе уже все загорают топлес, вообще без верхней части, – пояснила Алевтина, – а ты как монашка.

– Здесь не Европа, – мрачно ответила Жанна, понимавшая, что ее подруга права, – здесь мусульманская страна. И мы в Азии.

– Пошли, – скорбно вздохнула Алевтина, – сейчас увидишь, какая здесь Азия. Заодно посмотришь и на купальные костюмы. Ничего страшного. У меня с собой их три. Один я могу отдать тебе.

Жанна усмехнулась. Ее подруга была слишком хорошего мнения о своей фигуре. Алевтина весила далеко за шестьдесят, и ее крупные формы выдавали в ней ее возраст. Жанна весила килограммов на пятнадцать меньше, и ей никак не могли подойти купальные костюмы школьной подруги. Они бы просто свалились с ее тела.

Вдвоем они отправились на пляж. Жанна вынуждена была признать, что ее подруга была права. Повсюду говорили по-русски и по-немецки. Было много гостей из республик бывшего Советского Союза. Женщины щеголяли в еще более откровенных купальниках, чем даже пляжный костюм ее подруги. Но одна появилась на пляже, одетая весьма странно. На ней были брюки, заправленные в какие-то тапочки, сверху длинное платье с рукавами, надетый на голову капюшон, связанный с платьем. Женщина оглянулась по сторонам и пошла в море купаться.

– Кто это? – удивилась Жанна. – Почему в таком виде?

– Ты должна была приехать с ней, – рассмеялась Алевтина, – это женщина из Ирана. Она купается только в таком виде.

– У каждой культуры свои порядки и свои традиции, – отвернулась Жанна.

Через полчаса они возвращались обратно в свой корпус. Впереди показались двое мужчин.

– Посмотри, – толкнула ее в бок Алевтина, – это, наверное, наши. Или из России.

– Нет, – уверенно ответила Жанна, – это иностранцы.

Мужчины поравнялись с ними. Они держались за руки и улыбались друг другу. На повороте они остановились и поцеловались.

– Только этого не хватало, – вздохнула Алевтина, – не понимаю я этих любителей однополой любви. Вокруг столько красивых женщин…

– Это тоже новые нравы, – усмехнулась Жанна.

– Подожди. А как ты узнала, что они гомосексуалисты?

– Я этого не знала. Я сказала, что они иностранцы.

– Ну хорошо, иностранцы. Как ты узнала, что они иностранцы? Они же были в одних плавках.

– Я же следователь, – пояснила Жанна, – значит, должна обращать внимание на некоторые детали.

– Они были в плавках, – продолжала настаивать Алевтина. – Какие детали?

– Ты разве сама не заметила? Все наши приехавшие туристы ходили сегодня на пляже в узких, обтягивающих треугольных плавках, из которых выпирают все их достоинства. А все иностранные мужчины были в длинных плавках, напоминающих удлиненные шорты до колен. Сразу бросается в глаза разница.

– Я даже не обращала внимания, – расхохоталась Алевтина, – ну ты настоящий следователь. Такая глазастая.

Они даже не могли предполагать, что именно произойдет на этом курорте и какие приключения ждут их впереди…

Глава 2

На этот раз Дронго пригласил в Турцию давний знакомый, у которого была вилла рядом с Бодрумом. Могрул Сагиров, которого все называли Моби, долгие годы работал экспертом Международного комитета ООН в Швейцарии. Согласно его статусу, у него был международный паспорт. В Москве его знали как одного из основателей Сигарного клуба, расположенного недалеко от Кремля. Моби был человеком достаточно интересным, увлекающимся. Он загорелся идеей восстановить виллу семьи Нобелей в Баку, где они проживали до революции. Немногие люди в мире знали, что основное состояние Нобелей, сделавших себе первоначальный капитал на динамите и взрывчатых веществах, принесла бакинская нефть, которую они успешно добывали вместе с Ротшильдами и Рокфеллерами еще в конце девятнадцатого века.

Даже получавшие Нобелевские премии лауреаты не подозревали о связях этой семьи с далеким Баку, со столицей Азербайджана, где во времена нефтяного бума конца девятнадцатого века появились вилла Нобелей, их дома, общежития для рабочих, столовые, школы.

Моби успешно отреставрировал запущенное здание, превратив его в своеобразный музей нобелевской семьи и даже умудрившись открыть там небольшой ресторан для своих знакомых и друзей, что придавало всему проекту некий изысканный облик. Впрочем, он всегда умел удивительно точно сочетать коммерчески успешные проекты с культурной «начинкой», когда и в Москве в рамках Сигарного клуба был открыт ресторан с хорошей кухней, а в Баку, недалеко от легендарной Девичьей башни, – Мугам-клуб, в котором действительно выступали певцы и актеры, проводились творческие вечера поэтов, писателей, композиторов и функционировал очень неплохой ресторан.

Следующим замыслом Моби было создание фильма о семье Нобелей, оставивших такой след в истории Баку и бакинской нефтедобычи. У него было много грандиозных планов. И ему очень повезло в жизни. Он был женат на прекрасной женщине, разделявшей все его увлечения и замыслы, влюбленной в культуру и литературу своего народа и поддерживающей мужа в его начинаниях.