Ведьма

Сморгнув пару раз, Анна подняла свой стакан с колой и чокнулась с Эрикой.

– За нас!

На мгновение Эрике показалось, что она заметила черную тень в глазах сестры, но в следующую секунду это выражение пропало. Должно быть, ей показалось.

* * *

Санна наклонилась над кустом гортензий и вдохнула их аромат. Однако он не успокоил ее, как обычно бывало. Вокруг нее копошились покупатели, брали в руки горшки, клали в тележки упаковки с землей для растений, но она едва замечала их. Перед глазами у нее стояла лживая улыбка Марии Валль.

Санна не могла понять, как Мария решилась вернуться. После стольких лет. Мало того, что ей самой пришлось встречаться иногда в деревне с Хеленой, кивать ей…

Санна свыклась с мыслью, что Хелена рядом, что она в любой момент может столкнуться с ней. Она видела чувство вины в глазах Хелены – видела, как оно с каждым годом все больше съедает ее. Но Мария никогда не проявляла ни малейшего раскаяния, ее улыбающееся лицо появлялось во всех газетах о жизни знаменитостей.

И теперь она вернулась. Лживая, красивая, смеющаяся Мария. Когда-то они занимались в одном классе в воскресной школе. С завистью разглядывая длинные ресницы Марии и ее светлые вьющиеся волосы, достающие до поясницы, Санна видела и тьму в ее душе.

К счастью, родителям Санны не придется вновь увидеть улыбку Марии в деревне. Санне было тринадцать, когда ее мама умерла от рака печени, а в пятнадцать она похоронила отца. Врачи так и не смогли поставить окончательный диагноз, но Санна знала, что случилось. Отец умер от горя.

Она покачала головой, и головная боль снова напомнила о себе.

Ее вынудили переехать к тетушке Линн, но там Санна так и не прижилась. Собственные дети Линн и дяди Пауля были на несколько лет моложе ее – и родственники понятия не имели, что им делать с сиротой-подростком. Их нельзя было упрекнуть ни в глупости, ни в злости; они делали все, что могли, – но оставались чужими.

Санна выбрала земледельческую программу в гимназии подальше от них и сразу после окончания начала работать. С тех пор она сама себя содержала. У нее был собственный садовый магазинчик в окрестностях Фьельбаки – дохода он приносил немного, но достаточно, чтобы прокормить их с дочерью. А больше ей ничего и не нужно.

Ее родители превратились в живых мертвецов, когда Стеллу нашли убитой, – в каком-то смысле Санна их понимала. Некоторые люди с самого рождения словно несут в себе свет – именно такой была Стелла. Всегда веселая, всем довольная, готовая поделиться со всеми вокруг поцелуями и объятиями. Если б Санна могла умереть вместо Стеллы в то жаркое летнее утро, она не колебалась бы.

Но в озере нашли именно Стеллу. И все оборвалось…

– Простите, у вас есть розы, неприхотливые в уходе?

Санна вздрогнула и подняла глаза на женщину, подошедшую совершенно незаметно. Та улыбнулась Санне, и ее морщинистое лицо разгладилось.

– Люблю розы, но зеленых пальцев мне бог не дал.

– А цвет для вас важен? – спросила Санна.

Никто лучше нее не умел подбирать людям растения, которые им подходят. Одним подходили цветы, нуждающиеся в каждодневном уходе и внимании. У таких приживались и начинали цвести орхидеи – вместе они жили долго и счастливо много лет. У других едва хватало сил позаботиться о самих себе – таким требовались сильные, упорные растения. Не обязательно кактусы – их Санна приберегала для самых тяжелых случаев, зато могла предложить спатифиллум или монстеру. Найти подходящее растение к каждому человеческому типу стало для нее делом чести.

– Розовый, – мечтательно проговорила дама. – Я люблю розовый.

– А знаете, у меня есть для вас подходящее растение. Оно называется «роза пимпинеллифолия». Тут важно приложить усилия при посадке. Выройте глубокую ямку, обильно полейте. Положите немного удобрения – я приложу нужный вид – и опустите туда кустарник. Подсыпьте земли и снова полейте. Поначалу полив очень важен, когда растение пускает корни. А потом достаточно поливать иногда, чтобы оно не пересыхало. И подрезайте его каждый год по весне – говорят, это надо делать, когда на березах распустились первые листочки.

Дама с обожанием смотрела на куст роз, который Санна положила в ее тележку. Санна хорошо понимала ее. В розах есть что-то особенное. Сама она часто сравнивала людей с цветами. Если б Стелла родилась цветком, то она точно была бы розой. «Роза галлика». Прекрасная, волшебная, слой за слоем восхитительных лепестков…

Женщина откашлялась.

– С вами всё в порядке? – осторожно спросила она.

Санна покачала головой, осознав, что в очередной раз предалась воспоминаниям.

– Да, все хорошо, просто немного устала. Да еще и эта жара…

Женщина кивнула на ее уклончивый ответ.

Однако нет, не всё в порядке. Зло вернулось. Санна ощущала его присутствие так же отчетливо, как запах роз.

* * *

«Отпуск с детьми – не совсем отдых», – думал Патрик. Это было интересное сочетание потрясающе ярких ощущений и полного изнеможения. Особенно сейчас, когда ему одному приходится справляться со всеми тремя детьми, пока Эрика обедает с Анной. К тому же он опрометчиво спустился с детьми на пляж, поскольку дома они уже стали лезть на стенку. Обычно легче удавалось избежать ссор, когда они были чем-то заняты, но он упустил из виду, как все осложняется на пляже. Во-первых, риск того, что кто-нибудь утонет. Их дом располагался в Сэвике прямо над пляжем, и Патрик не раз просыпался в холодном поту, когда ему чудилось, что кто-то из детей выбрался из дома и побрел вниз, к воде. Вторым пунктом был песок. Ноэль и Антон не только упорно кидались им в других детей, так что на Патрика стали строго посматривать другие родители, – по непонятным причинам они обожали запихивать песок в рот. Он уже успел вытащить окурок из крошечного кулачка Антона – вопрос времени, когда туда попадет осколок стекла или еще что похуже.

Слава богу, что есть Майя. Иногда Патрика мучила совесть, что ей приходится брать на себя ответственность за младших братьев, но Эрика всегда утверждала, что дочери это очень нравится. В точности как она сама обожала в детстве заботиться о младшей сестренке.

Сейчас Майя следила за тем, чтобы близнецы не заходили далеко в воду, твердой рукой выводила их на берег, проверяла, что они кладут в рот, и отряхивала тех деток, в которых ее братья кидались песком. Иногда Патрику хотелось, чтобы она не вела себя столь серьезно. Он подозревал, что в будущем ее ждет язва желудка, если она всегда будет вести себя так образцово.

С тех пор, как с ним несколько лет назад случился сердечный приступ, Патрик усвоил, как важно заботиться о себе, не забывая отдыхать и расслабляться. Вопрос лишь в том, можно ли это обеспечить, проводя отпуск с детьми. Хотя он и любил своих деток более всего на свете, в глубине души иногда вынужден был признать, что скучает по тишине своего кабинета в полицейском участке Танумсхеде.

* * *

Мария Валль откинулась в шезлонге и потянулась за напитком. «Беллини». Шампанское с персиковым соком. Ах, совсем не то, что в «Баре у Гарри» в Венеции… Здесь свежих персиков не нашлось. Вариант на скорую руку – дешевое шампанское, которым заполнили ей холодильник эти жмоты из кинокомпании, с персиковым соком от «Провивы»[2 - Шведская фирма по производству продуктов питания.]. Но что поделать… Она потребовала, чтобы к ее приезду ингредиенты для «Беллини» уже стояли в кухне.

Странное чувство – вернуться назад. Не в дом, конечно. Старый давно снесен, от него не осталось и следа. Временами Мария невольно задавалась вопросом, как живется владельцам нового дома, построенного на прежнем участке, – не посещают ли их привидения после всего того, что тут разыгралось. Видимо, нет. Зло сошло в могилу вместе с ее родителями.

Мария отпила глоток коктейля. Интересно, где сейчас владельцы дома?.. Августовская неделя с прекрасной погодой – как раз то время, когда больше всего пользы от жилья, купленного и обставленного за миллионы. Даже если не часто бываешь в Швеции. Скорее всего, они сидят сейчас в своем роскошном, похожем на за?мок доме в Провансе, который Мария нашла, введя в поисковик их фамилию. Богатые люди обычно выбирают самое лучшее. Включая дачу.

Однако она благодарна им, что они согласились сдать ей дом. Именно сюда Мария спешила, когда заканчивался съемочный день. Она понимала, что так не может продолжаться бесконечно, – однажды она столкнется нос к носу с Хеленой, вспомнит, как много они когда-то значили друг для друга, будет потрясена тем, как все изменилось… Однако пока она не готова к этой встрече.

– Мама!

Мария закрыла глаза. С того момента, как родилась Джесси, она пыталась заставить ее обращаться к ней по имени вместо этого ужасного ярлыка – но напрасно. Ребенок упорно называл ее мамой, словно пытаясь тем самым превратить Марию в типичную квочку.

– Мама!

Звук доносился сзади, и Мария поняла, что спрятаться не удастся.

– Что? – спросила она и снова потянулась к бокалу.

Пузырьки обжигали горло. С каждым глотком тело становилось все мягче и податливее.

– Мы с Сэмом собираемся прокатиться на его лодке, можно?

– Ясное дело, – ответила Мария и отпила еще глоток. Прищурив глаза, взглянула на дочь из-под полей соломенной шляпы. – Хочешь?

– Мама, мне пятнадцать лет, – со вздохом ответила Джесси.

Боже, она такая правильная – трудно поверить, что это ее дочь… К счастью, ей удалось познакомиться с парнем, едва они приехали во Фьельбаку.

Мария откинулась в шезлонге и закрыла было глаза, но вскоре снова открыла.

– Что ты стоишь надо мной? – спросила она. – Ты заслоняешь мне солнце. Я пытаюсь хоть чуть-чуть загореть. После обеда у меня съемки, и режиссер хочет, чтобы я выглядела естественно загорелой. Ингрид была как шоколадка, когда проводила лето на Даннхольмене.