Усташский министр смерти

Заслушав показания свидетелей, иммиграционная служба 14 октября 1951 года все же приняла решение об отклонении просьбы Артуковича. Однако и этот ход был весьма полезным, что было ясно и тогда, а позже нашло свое подтверждение. Так, наблюдатели были уверены, что положение Артуковича не сможет усугубить никакое скоропалительное решение, поскольку все свидетели, давшие показания иммиграционной службе в пользу Артуковича, являлись агентами ФБР.

На некоторых этот факт произвел удручающее впечатление, поскольку за десять лет до этого суда та же самая организация – ФБР – завела досье на Джона Артуковича, предпринимателя из Питтсбурга, проявив интерес к его связям с фашистскими и усташскими агентами в США, а также его членству в многочисленных комитетах борьбы за независимость Хорватии. По убеждению и свидетельству многих авторов, занимавшихся изучением этого дела и написавших многочисленные статьи в газетах, а также книги, братья Артуковичи стали участниками новой, "холодной войны" против коммунизма.

По всей вероятности, сотрудничество началось еще до окончания второй мировой войны, поэтому будет интересно узнать, какие события имели место в лагере Шпиталь-Драу, а также в Ирландии. Не подлежит сомнению тот факт, что американская разведка, проводившая операции в Югославии, руководствовалась в своей деятельности страхом перед коммунизмом, а не перед находившимся накануне краха фашизмом. Поэтому Управление стратегических служб – предшественник ЦРУ – неожиданно отказалось от услуг ранее завербованных югославов, опасаясь их симпатий к Тито и новой власти, а его новыми агентами стали бывшие враги.

Перед адвокатами Артуковича стояла довольно простая задача: надо было продолжать поддерживать созданный Артуковичем образ борца против коммунизма, обреченного на горькое изгнание и скромный образ жизни, что в то время в Южной Калифорнии, да и в значительной части Америки, было лучшим способом защиты. Именно в таком ключе была проведена пресс-конференция в гостинице "Беверли Хилтон", участники которой заранее распределили между собой роли. Присутствовавшие на ней журналисты отмечали, что Артукович выступал на ней в роли бухгалтера, которая устраивала его больше, нежели роль преступника, на совести которого сотни тысяч невинных жертв.

Ничуть не смущаясь, преступник рассказывал о своей деятельности в правительстве "Независимого Государства Хорватии", утверждая, что он никогда никого не убивал, никогда и никому не отдавал распоряжений о совершении хотя бы одного убийства. Он признал тот факт, что был министром внутренних дел, подчеркнув при этом, что не имел никаких полномочий, а затем поведал несколько печальных историй, стремясь угодить вкусам большинства присутствовавших.

Артукович продолжил спектакль, утверждая, что обвинения в его адрес мотивированы политическими соображениями, представляя себя человеком, лишенным покоя и родины, последовательным борцом против коммунизма.

Пресс-конференция, в ходе которой журналистам было запрещено задавать вопросы, закончилась. Артукович и его адвокаты могли торжествовать: поскольку генеральная репетиция прошла с таким успехом, Артукович может и далее придерживаться той же тактики, отвечать на вопросы теми же словами, что и на прессконференции, отвергая все обвинения. Спустя несколько дней он именно так и вел себя на допросе в связи с требованием о выдаче. И этого было достаточно, чтобы об Артуковиче стали говорить не как о главаре усташей и преступнике, а как об антикоммунисте.

Считая, что нужно предпринять какие-то шаги, наш посол в США Владимир Попович распорядился, чтобы югославский консул в Лос-Анджелесе выдвинул против Андрия Артуковича обвинение в массовых убийствах людей. Артукович обвинялся в убийстве 1239 людей, в том числе 58 детей, 47 православных священников, 48 раввинов и певчих синагог.

По этому обвинению Артуковича арестовали. В течение следующих 14 дней он находился в тюрьме. Ему было отказано в освобождении под денежный залог.

Пока Артукович находился в тюрьме в ожидании итогов судебного разбирательства, группа его адвокатов, усиленная Робертом Рейнольдсом, адвокатом из Вашингтона, готовилась к защите. Их профессиональное мастерство, а также благосклонность суда свели на нет содержание тринадцати страниц обвинения. Судебное разбирательство велось вокруг несущественных деталей, игнорировались обязательства, вытекающие из Устава ООН, из решений Нюрнбергского процесса, из всех законоположений, соблюдение которых справедливо можно было считать делом долга и чести органов правосудия.

ЗАЩИТНИК N 1

Адвокат Роберт Рейнольдс с самого начала пытался морализировать, представить деяния подсудимого как нарушение этических норм, время от времени задавал вопросы в благосклонном, слегка покровительственном тоне, говорил о несправедливости по отношению к Артуковичу – жертве коммунистических махинаций. Словом, с помощью Рейнольдса Артукович постепенно превратился в американца, в совсем другую личность – хорошего знакомого среди старых приятелей.

Рейнольдс не уставал в течение последующих восьми лет твердить:

– Все это представляет собой лишь коммунистический заговор против Артуковича! Потому что он всю жизнь боролся с "ними". "Они" (коммунисты) против всего того, за что выступал он… Несчастные усташи, даже когда находились у власти, были лишь безответными овцами и даже тогда не могли ничего подобного совершить. Нацисты ввели в Хорватию свои армии, а эти бедняги должны были выполнять то, что им приказывали.

Так, ничуть не смущаясь, авторитетно заявлял первый адвокат, Роберт Рейнольдс, производя впечатление человека, уверенного в том, что он говорит. Однако это всего лишь казалось. В действительности он хорошо знал суровые иммиграционные законы и изо всех сил старался не допустить депортации Артуковича.

Уверовав в выдуманную им версию, Рейнольдс без тени смущения говорил о своем подзащитном:

– Я очень хорошо его знаю. По-моему, он приятный, тихий человек, очень религиозная личность… Утверждения о том, что Артукович был замешан в убийстве короля Александра, превратили его в свое время в глазах хорватов в мученика. Его назначили на пост министра в правительстве Павелича в качестве "почетного члена", сделав своеобразную уступку народу… Я думаю и даже убежден, что его использовали как орудие. Посмотрите, ведь его перемещали с одной должности на другую: сначала он был министром внутренних дел, затем министром юстиции, потом председателем верховного суда. Некоторые считают, что его перемещали столько раз потому, что он держал себя безбоязненно…

Отвечая на обвинения в том, что адвокаты Артуковича получили огромные суммы в качестве вознаграждения за его защиту, Рейнольдс, прикидываясь неискушенным человеком, утверждал:

– Я не знаю, как это получилось. Ко мне попало дело о выдаче одного из перемещенных лиц, и на этот проклятый случай я затратил много лет работы. Я тоже читал где-то, что одному видному адвокату из Вашингтона заплатили 100 тыс. долларов за защиту этого клиента. А я ведь даже не считаюсь видным!

О том, что Рейнольдс, защищая Артуковича, был готов на все, красноречиво свидетельствует следующая его реплика относительно уничтожения евреев в "НГХ":

– Это абсурд! В Югославии ведь никогда не было много евреев! Это была очень бедная страна, которая не привлекала внимания бизнесменов. А еврейский народ – это деловой, очень деловой народ.

ЗАЩИТНИК N 2

Второй адвокат Артуковичапо происхождению югослав. Винсент Арнерич из Лос-Анджелеса, консерватор, очень ловкий юрист, особенно в части, касающейся выискивания лазеек в законодательстве.

Говоря об Андрии Артуковиче, он пускал в ход эмоции:

– Мы с Эндрю из одной страны. Я родился в США, но родители мои являются выходцами из Югославии. Католическая церковь и общество "Рыцари Колумба" выделили определенную сумму на защиту Андрия Артуковича… Но основную часть средств внесли независимые люди, друзья семьи Артуковичей. Разговоры же о том, что речь идет об огромной сумме, предназначенной для защиты Артуковича, это выдумки репортеров, которых данное дело вывело из состояния равновесия. Что же касается югославских свидетельских показаний по делу Эндрю, то им грош цена в базарный день…

ЗАЩИТНИК N 3

Третьим представителем защиты Андрия Артуковича был бывший калифорнийский адвокат, впоследствии судья верховного суда в Лос-Анджелесе, Эдвард О'Коннор. Во время последней войны он занимался проблемами японцев и немцев, подлежащих депортации и интернированию. С 1933 по 1939 год О'Коннор работал адвокатом при министерстве юстиции. Как утверждали, именно благодаря тому, что О'Коннор занимал этот пост, его пригласили в качестве защитника Андрия Артуковича.

Вспоминая свое участие в защите Артуковича, О'Коннор говорил:

– Они (Югославия) должны были доказать все свои обвинения.

О своем подзащитном он отзывался весьма похвально:

– Он адвокат. А там, в Хорватии, он был лидером. Вернее, он был одним из лидеров. В самом деле, он очень душевный, интеллигентный, приятный в разговоре человек. Кроме того, он хорошо осведомлен обо всех деталях.

Некоторые считают, что это последнее замечание О'Коннора только подтверждает имеющиеся данные. Именно тем, что Артукович "был хорошо осведомлен обо всех деталях", он и заслужил внимание и покровительство со стороны спецслужб США.

"Андрие Артукович – бедный человек!" – твердила, а по существу маневрировала, пытаясь убедить в этом суд, тройка адвокатов – Роберт Рейнольдс, Винсент Арнерич и Эдвард О'Коннор. Это в одинаковой мере адресовалось обоим правительствам, имевшим отношение к "делу Артуковича". Если Артукович действительно беден, то тогда правительство США должно будет оплатить все расходы по ведению следствия, по допросу свидетелей обеих сторон – обвиняемой и обвинителя. А объявленный список свидетелей был внушительным, в нем были представители из разных стран мира: США, Испании, Португалии, Франции, Англии, Аргентины, Югославии… Среди свидетелей защиты, наряду с другими, фигурировала и фамилия архиепископа Степинаца, который находился в то время в югославской тюрьме по обвинению в сотрудничестве с усташами.

Эти разговоры об оплате расходов велись в соответствии с хорошо продуманным планом, рассчитанным на то, чтобы уклониться от тех вопросов, которые непосредственно способствовали выяснению виновности или невиновности А. Артуковича.

Другим приемом адвокатов, призванным отвести требование о выдаче Артуковича, было следующее утверждение: соглашение между США и Королевством Сербией от 1901 года, на основании которого Югославия требует выдачи Артуковича, не имеет юридической силы, так как Королевство Сербия больше не существует!

Этот "спорный" межгосударственный документ называется "Соглашение о выдаче преступников, заключенное между Королевством Сербией и Соединенными Штатами Америки 12/25 октября 1901 года", в статье 2 которого говорится:

"…Выдача будет производиться за следующие преступления:

1. Убийства, имея в виду злостное убийство, убийство родителей, убийство детей и отравление; попытка убийства; обычное убийство, если оно является предумышленным.

2. Поджоги.

3. Разбой, под которым подразумевается злонамеренное и насильственное изъятие денег или имущества у отдельных лиц посредством принуждения или запугивания…".

Судьей на этом процессе был Пирсон Холл, о котором в то время сложилось мнение как о «демократе, интересующемся политикой». А в Калифорнии 50-х годов быть антикоммунистом значило стоять на правильных, перспективных позициях. Заслушав показания обеих сторон, он предложил их представителям в ближайшее время представить убедительные доказательства действенности упомянутого Соглашения между Королевством Сербией и Соединенными Штатами Америки. Вместе с тем он не скрывал, что личность обвиняемого произвела на него большое впечатление.

– Меня тронула откровенность, порядочность обвиняемого,– сказал судья в конце процесса, устанавливая сумму в 50 тыс. долларов в качестве залога за освобождение Артуковича из тюремного заключения.

Против этого решения судьи решительно выступил адвокат Рональд Уокер, представлявший интересы Югославии. При этом он зачитал телеграмму югославского посла в Вашингтоне, в которой обращалось внимание на оскорбительный характер того, что ставится под вопрос право Югославии на удовлетворение требования о выдаче крупного военного преступника.

Артукович мог торжествовать. И он не скрывал своей радости по поводу успешно закончившегося для него процесса. Приветствуя поднятием руки присутствовавших на процессе своих сторонников, Артукович сказал: "Истина должна была победить".

Его выпустили на свободу под залог. Артукович, сопровождаемый членами семьи и родственниками, покинул зал суда.

Большой группе журналистов растроганный Артукович заявил: "Это не только моя победа, это прежде всего победа американского правосудия. Я благодарен богу за это!"

И радостно улыбаясь, он не удержался от антикоммунистического выпада: "Вы не можете себе представить, что означает это решение суда для угнетаемых людей, проживающих за пределами этой страны… Это и их победа".

После этого судье Холлу понадобилось целых девять месяцев, чтобы оценить, оказали ли влияние "политические и другие важные изменения в Королевстве Сербии в 1901 году, впоследствии в Королевстве сербов, хорватов и словенцев, а затем в Федеративной Народной Республике Югославии на юридическую силу заключенных между двумя странами соглашений. Когда же он 14 июля 1952 года вынес, наконец, свое решение, то оказалось, что "Соглашение о выдаче преступников" утратило свою силу. По его словам, "соглашения о выдаче преступников между Соединенными Штатами Америки и Федеративной Республикой Югославией не существует".

То была битва за время. Шли месяцы. Прошло целых два года. Но в 1954 году окружной суд всетаки принял по жалобе югославского правительства следующее решение: "Соглашение о выдаче преступников между Соединенными Штатами Америки и Сербией от 1901 года существует, действует и может применяться…"

Это решение окружного суда как первой инстанции утвердил и верховный суд, в результате чего оно вступило в силу. Артуковичу пришлось снова сесть на скамью подсудимых и предстать перед тем же судьей. Поскольку у него были те же адвокаты, то и методы их защиты были прежними. Только теперь их ухищрения строились не вокруг вопроса о том, является ли действительным или недействительным "Соглашение о выдаче преступников", а вокруг статьи 6 Соглашения, в которой указывалось, что "сбежавший преступник не будет выдан, если обвинение в его адрес носит политический характер".