Игра с летальным исходом

Его внутренний механизм был запущен. Еще не начавшаяся ситуация уже приобрела неотвратимость.

– Ладно, хватит болтать, Ваня. Давай поговорим о делах. Нам с тобой предстоит большое дело. Очень большое. Гораздо больше, чем с этим дырявым мешком, которого ты расстрелял сегодня утром. Но и очень сложное. Ты еще не готов. К нему придется готовиться. Основательно готовиться. И серьезно.

Крестный налил себе еще рому, но не выпил, а поставил стакан на стол и продолжал:

– Тебе нужно потренироваться, прежде, чем я доверю тебе это. Тренировка будет жесткой. Но увлекательной, это я тебе обещаю. Мои мальчики, конечно, тебя не стоят, но и они не просты, кое-что умеют.

Он взял свой стакан, одним движением опрокинул его в рот и добавил:

– Все. Поехали. Детали я расскажу тебе на месте. Время у нас будет.

У Ивана не было причин отказываться.

Он не допускал мысли, что Крестный хочет его смерти. Не больше, чем ее хотел сам Иван.

– Поехали, – сказал Иван, – покажешь мне своих мальчиков.

…Вагон метро замедлял ход. Подъезжали к станции. Иван открыл глаза.

Девушка вновь смотрела на него.

– Вы проспите свою станцию, – сказала она.

– Нет, – ответил Иван, – не сумею. Хотя с удовольствием сделал бы это. Не спал двое суток.

В окнах вагона замелькали мраморные колонны. Зашипела пневмосистема открывания дверей.

– Станция Октябрьская. Переход на Калужско-Рижскую линию.

Девушка встала.

– Пойдемте, – сказала она. – Я Вам помогу.

Глава II.

Полковник Никитин второй день работал в новой должности. Должность была генеральская. Должность того самого генерала, которому три дня назад Никитин разнес голову из своего табельного оружия во время убийства кандидата в Президенты России бывшего Председателя Правительства, совсем незадолго до того вынужденного уйти в отставку, Ильи Григорьевича Белоглазова.

Белоглазов был самым богатым человеком в России, на него работали практически все службы и структуры государственной власти, исключая, может быть, лишь президентскую охрану. Белоглазова за глаза называли не иначе, как Хозяином. Да, собственно, он и был одним из немногих настоящих хозяев России. Если бы мнение Никитина было бы кому-нибудь интересно, он непременно сказал бы, что именно такой человек и должен быть Президентом России.

Однако именно Никитин заказал убийство Белоглазова. И своими руками сделал все возможное, чтобы оно могло осуществиться.

Настоящей его целью был Иван, поскольку Никитин был уверен, что именно Иван станет исполнителем заказа. Он однажды уже столкнулся с Иваном в огневом контакте и знал, насколько тот опасный противник.

Идея Никитина была явной, откровенной авантюрой. Подставить Белоглазова, чтобы поймать на крючок Ивана и его хозяина, о котором Никитину ничего не было известно, но фигура которого явно мелькала за спиной Ивана.

Шансы на проигрыш, как и в любой авантюре были большими. Но Никитину удалось убедить генерала Романовского, своего старого боевого товарища, с которым они исколесили половину земного шара, выполняя задания партии и правительства в самых отдаленных от нее географических точках, в реальности своей идеи. Наверное, удалось убедить именно потому, что сам Романовский был неисправимый авантюрист, любил блефовать и, надо признаться, делал это виртуозно – опыт блефа у него был гигантский.

Но Романовский отвечал за безопасность кандидата в Президенты. Поэтому он сразу предупредил Никитина – если покушение на Белоглазова осуществится, следующая пуля попадет в Никитина. И выпущена она будет из его, Романовского, пистолета.

Не успел. Никитин среагировал быстрее. Следующей за головой Белоглазова простреленной оказалась голова Романовского. И сделал это Никитин.

Потому что его авантюрная затея закончилась так, как и положено любой авантюре – провалом. Белоглазов был убит. И убил его Иван. А самому Ивану удалось уйти. Иван переиграл Никитина. И хоть был момент, когда полковник держал его на мушке, он успел сообразить, что пока он стреляет в Ивана, Романовский не задумываясь продырявит ему башку, потому что Белоглазов был все-таки убит. Пока Никитин стрелял в Романовского, Иван успел скрыться.

Впрочем, Никитин не жалел, что так обернулись обстоятельства. Как руководитель секретного спецподразделения «Белая стрела» Никитин был заместителем Романовского и, само собою, расследование обстоятельств смерти генерала поручили именно ему.

Первое, что он сделал, выполняя это поручение – позаботился, чтобы в материалы дела не попали три пули, выпущенные из его пистолета. В суматохе, возникшей после пулеметных очередей, разнесших три окна Петровского пассажа, из одного из которых и стрелял в Белоглазова киллер, никто не сумел заметить, куда стрелял полковник Никитин. В результате с подачи Никитина в материалах белоглазовского дела появилась мифическая фигура второго киллера, застрелившего генерала Романовского.

Никто, разумеется не знал, что сама идея покушения на Белоглазова принадлежит Никитину. Он сумел повернуть дело так, что все это организовал сам Романовский, который и был убран преступниками, чтобы не осталось никаких следов, позволяющих выйти на исполнителей.

Все это ему «удалось» выяснить столь оперативно, что уже через сутки он был назначен на должность, которую до него занимал генерал Романовский. Должность была, естественно, генеральская, и со дня на день Никитин ожидал представления к новому званию.

На него свалились новые заботы. Во-первых, нужно было найти человека, который заменил бы его на посту руководителя «Белой стрелы». Такого, чтобы на него можно было, с одной стороны, положиться в экстремальных ситуациях, но с другой стороны, не слишком умного и честолюбивого, чтобы не подвергать его соблазну стать истинным хозяином «Белой стрелы», направляющим ее «полет» по своей воле и своему личному разумению. Потому что такой хозяин у спецподразделения был и отказываться от этой роли не собирался. Истинным ее хозяином оставался полковник Никитин.

«Генерал Никитин», – усмехнулся он, уже практически чувствуя на своих плечах приятную тяжесть новеньких генеральских погон.

Еще одной заботой Никитина был Иван. Иван уже дважды выиграл у него. Никитин чувствовал себя в «долгу» и рвался расплатиться. Нога, простреленная Иваном при первой их «встрече» до сих пор не давала ему спать спокойно и ходить, не хромая. Перед Никитиным стояла не просто служебная задача, он ощущал личную потребность найти Ивана и отдать «должок».

Искать в Москве человека, который знает, что его ищут – та еще задачка. Но Никитина вдохновляло, что пусть ценою жизни Белоглазова, но ему удалось все же подержать Ивана несколько мгновений на мушке. Удалось раз, удастся и следующий. Не надо отчаиваться. Никитин был оптимистом и умел ждать своего шанса.

Кроме всего прочего, нужно было что-то делать с самой Москвой.

Уровень преступности в столице России стал теперь его головной болью.

Никитин, новатор по натуре, давно уже обдумывал идею создания в столице принципиально нового единого криминально-правового пространства.

Возникла она случайно, после разговора Романовского с руководителем государственной налоговой службы, свидетелем которого оказался Никитин. Разговор шел по телефону, и что там говорил налоговик, Никитин не слышал, но в ответ Романовский разразился отборным матом и заорал:

– Ты, может быть, и нас налоги платить собираешься заставить!?

Фраза запала в голову Никитину, он ее покрутил и так, и эдак, и в конце концов выплыл на такую золотую жилу, что просто ахнул.

И родилась у него идея, которую он творчески развил, обдумал со всех сторон, взвесил на весах осуществимости, и решил, что воплотить ее вполне реально. Вполне. Стоит только захотеть.

Доклад на эту тему у него был практически готов, но он все никак не решался посвятить с свои новации генерала Романовского, который, хотя и отличался склонностью к авантюризму в оперативной работе, во всем, что касалось социально-экономических проблем правоохранительных органов, был большим консерватором.

Смерть Романовского и новое назначение развязали Никитину руки, дали толчек его инициативе.

…Буквально на третий день после своего назначения Никитин созвал неофициальное совещание всех служб, которые всегда раньше проводил Романовский и на которых решались сложные вопросы экономических и дипломатических отношений силовых ведомств с криминальным миром Москвы.

Сидя на месте Романовского во главе длинного стола, обитого зеленым бархатом, Никитин разглядывал входящих в кабинет и занимающих свои традиционные места людей, которыми он теперь руководил.

Паша Большеданов, курировавший всю свою жизнь службы ОБХСС, а теперь отделы по борьбе с экономической преступностью. Карьерист до мозга костей, подхалим и жополиз, но исполнителен до чрезвычайности, дело свое знает, считает не хуже любого калькулятора, память на цифры – феноменальная. Один недостаток – туп до крайности, не способен к самостоятельным решениям.

Иван Иванович… А как же его фамилия? Да хрен его знает. Никитин и имя-то с трудом вспомнил. К нему ж на совещаниях никогда и никто не обращался, он сам всегда вылазил. Короче, зам начальника «Матросской тишины» по общему режиму. Этот просто туп, без всяких достоинств. Но если нужно кого-то опустить, задавить, сломать – пожалуйте к Ивану Ивановичу. Дело свое знает, сломает в два дня, изобретателен до крайности…

Гена Герасимов, аналитик. Этот на своем месте. Способности – от Бога. Как говорится, по кончику хобота способен восстановить всего слона, а по кончику хуя – цвет глаз покойника. А если серьезно – факты для него словно буквы, из которых он складывает слова, объясняющие ситуацию. Никитин его даже побаивался и всегда старался дозировать информацию, которую направлял в аналитический отдел, дабы не искушать Герасимова излишним знанием.

Коробов Серега, которого Никитин поставил руководить «Белой стрелой» – в оперативной работе толков, но не больше, не больше. Звезд с неба не хватает. Руководитель из него – так себе. Вот жена его – та руководитель. Так Серегой руководит, тот иной раз крутится, как уж на сковородке. Потому что сам в этом смысле – бездарь. Это и хорошо, такой Никитину и нужен на этом месте. Тем более, что у Сергея есть свой личный счет к Ивану – Серегин друг Петька, которого Иван зверски убил в тот же вечер, когда ранил Никитина в квартире Лещинского.