Убить и умереть

Крепкие пареньки с красными ленточками на рукавах осмотрели машину генерала, порыскали в толпе и успокоились. Иван вновь присоединился к стоящим с лозунгами сторонниками генерала.

К Ивану подошел невысокий парень, в котором Иван с первого взгляда определил личность, постоянно конфликтующую с уголовным кодексом.

«Лицо без определенного места жительства, – пробормотал про себя Иван. – Но с определенным коммерческим интересом…»

Парень внимательно посмотрел на Ивана и, поймав его взгляд, спросил вполголоса:

– Ствол нужен?

– Покажи, – ответил Иван.

Парень приоткрыл запахнутую на груди джинсовку, и Иван увидел у него за поясом ржавый наган с покореженным барабаном, явно украденный из какого-то музея. Иван усмехнулся и хотел уже было послать предприимчивого торговца «оружием» подальше, но тут через его плечо заглянул мужчина с мрачным лицом и голодными глазами и спросил:

– Сколько хочешь за него?

– Сам брал за сто баксов! – зачастил продавец, сразу потерявший интерес к Ивану и повернувшийся к спрашивающему. – Тебе, так и быть, отдам за полтинник! Только потому, что на святое дело! Понимаем тоже, ведь. Не враги же мы России! Без ствола ты не человек, когда до драки дойдет! Бери, не сомневайся. Бьет, как снайперская винтовка. Я сам из него четверых положил…

– Стреляет? – недоверчиво спросил покупатель, не обращая внимания на слова парня с пистолетом. – А то мне, ведь, кусок ржавого железа не нужен, булыжник и бесплатно можно найти…

– Да что б мне провалиться, в натуре! – воскликнул бомж, косящий под уголовника. – Да, бля буду, стреляет! Хочешь, прям здесь сейчас попробуем?

Бомж сделал движение, словно собираясь достать пистолет. Но парень придержал его руку. Испытывать оружие перед дверями государственной думы он не предполагал. Впрочем, синяк тоже не собирался этого делать, он просто устраивал спектакль.

– Не, не! Не надо! – сказал мрачный мужчина. – Я те верю! Стреляет, значит, стреляет. Только – дороговато… Сбрось немного – тогда возьму.

– Ну, только для тебя! – согласился синяк. – Только для правого дела! Согласен! По рукам! Отдаю за двадцать. Давай деньги!

Мрачный начал шарить по карманам. Иван потерял интерес к этому эпизоду. Мрачный мужчина покупал явный металлолом, который стрелять не будет уже никогда… Синяку сильно хотелось выпить, только и всего…

Ближе к дверям послышались возбужденные голоса и стоящие вокруг Ивана люди пришли в движение. Все двинулись ближе к зданию, но не вплотную, там стоял усиленный наряд милиции и не подпускал никого близко к зданию. Послышались возбужденные голоса.

– Сколько нам ждать еще!? Руки чешутся!

– Они жируют, а нам – милостыню просить?

Иван заметил, что эту фразу выкрикнул мужчина, покупавший ржавый наган.

– Всех по столбам перевешаем, гадов! Хватит!

На Ивана весело посмотрел подвыпивший дядька с усами и жизнерадостно пояснил ему:

– Вот они где у меня сидят, эти жиды!

И черканул ребром ладони у себя чуть выше лба.

– Товарищи! – раздался уже знакомый Ивану голос генерала, от которого Иван передернул плечами. – Наступают исторические дни! Вся Россия ждет, когда мы от слов перейдем к делу… Историческая миссия русского народа – в освобождении России от жидовского ига! Хватит! Долго терпел наш многострадальный народ! Но терпение его кончилось! Масоны-евреи уже готовы полностью отобрать Россию у русских и создать на ее территории новое государство типа Израиля! Для русских будут отведены резервации за Полярным кругом – в Норильске, на Новой земле и островах Шпицбергена… Зловещая тень нового ига, на этот раз – еврейского – вновь нависла над Россией!..

Люди вокруг Ивана слушали выкрики генерала затаив дыхание. У них на глазах вся их жизнь приходила в строгое соответствие с их пониманием, все их проблемы находили объяснение и, мало того – они начинали видеть – как решить эти проблемы.

Кто виноват, что каждое утро просыпаешься с чувством жгучей ненависти к этому облезлому потолку у тебя над кроватью, а твой муж водку пьет чаще, чем воду? Евреи! Почему жизнь твоя вызывает у тебя только раздражение, а каждый раз, когда твой сын подносит ко рту кусок хлеба, тебе хочется крикнуть: «Ну сколько можно жрать!»?

Потому, что евреи продали Россию! Кому? Да какая разница! Продали – и все! Другим евреям, например. Или – международному капиталу! И вообще – жизнь хреновая только потому, что евреи сживают всех русских со света! Надо только передушить всех этих евреев, прогнать их ставленников в правительстве, поставить Президентом верного человека – и все наладится! Мы еще будем жить при коммунизме! Всего будет вдоволь и – бесплатно!

«Врешь, собака! – подумал Иван про генерала. – Все вы – продажные твари, готовые на все, только бы прибрать власть к своим рукам… Вы, как собаки, хватающие друг друга зубами, дерущиеся вокруг одной кости.

– Настала пора! – продолжал выкрикивать генерал пьянящие его самого фразы. – Народ поднял голову и занес карающую руку над всеми иноверцами, грызущими тело России, словно паразиты и сосущими ее кровь! Пора, братья! Пора нам самим умыться их кровью и стереть этот позор с лица великой русской России!

– Пора, брат! – завопила впереди Ивана женщина в каком-то невообразимом жакете с вылезшей песцовой оторочкой на рукавах и у горла. – Веди нас! Покажи нам, кто враги наши! И мы убьем их!

На мгновение она повернулась к Ивану вполоборота, и он разглядел возбужденное лицо с острыми чертами, горящими глазами и приоткрытым ртом, из которого вырывались какие-то почти сладострастные стоны. Она не сводила с генерала горящих восторгом глаз. Иван понял, что эта старая дева готова ради генерала на все! Даже на самое для нее страшное – готова отдаться мужчине…

Иван усмехнулся и осторожно огляделся. Он наслушался генеральского бреда досыта. Пора было подумать и о деле, о том, зачем он сюда пришел.

Четверо генеральских охранников взяли Камышова в кольцо и контролировали каждый свою сторону. Ближе к Ивану стоял невысокий, но очень плотный парень лет двадцати двух с грубым рязанским лицом и густой белесой шевелюрой. Когда он отворачивался, то с затылка становился похож на эстрадного поп-певца, случайно занесенного в эту небольшую кучку московских антисемитов. Но парень поворачивался к Ивану лицом и становился вновь тем, кем он был на самом деле – верным, но тупым псом-охранником жаждущего славы и власти генерала.

Иван подумал, что, скорее всего, генерал даже и не платит этим парням за их работу. Одного того, что он доверил им себя охранять, наверное, вполне достаточно, чтобы они чувствовали себя счастливыми…

«А вот я доверил себе тебя убить, товарищ генерал! – сказал сам себе Иван и нащупал правой рукой рукоятку „беретты“ под джинсовой курткой. – И не буду с этим тянуть долго… Меня еще в школе учили – никогда не откладывай на завтра то, что ты можешь сделать сегодня.»

Оглядевшись, Иван тут же составил для себя план отхода с огневой позиции. Стрелять он решил прямо с того места, где стоял. Нужно только подождать, когда генерал подойдет вплотную. Иван очень не любил стрелять издалека, когда жертва не видела его с нацеленным на нее пистолетом, а сам он не видел глаз того человека, в которого стрелял.

Генерал медленно двигался прокладывая себе дорогу между своих приверженцев к своей машине. Иван стоял примерно посередине того расстояния, которое генералу нужно было пройти до машины. Возбужденный народ расступался перед генералом неохотно, каждый хотел не только услышать генерала, но и высказаться сам.

– Доколе? – гудел дьяконским басом высокий плотный пожилой мужчина с мутными глазами и копной взъерошенных волос на голове. – Доколе терпеть будем, батюшка? Сил нет терпеть! Руки чешутся и к действию готовы!

– Товарищ генерал! – подскочили к Камышову два подростка с длинными тонкими шеями. – Где можно записаться в ваш отряд русской самообороны?

Иван стоял уже метрах в двух от генерала и видел, как на губах у того играет мечтательная улыбка, которую Камышов постоянно пытается стереть с лица, но она вылазит вновь и вновь. Камышов остановился и поднял руку, призывая к вниманию. Он собирался сказать речь. Народ понемногу затих, собираясь слушать генерала…

– К оружию, братья! – закричал тот сильным командирским голосом. – Евреи окружили себя гангстерами и убийцами! Голыми руками мы их не возьмем. Булыжник давно уже перестал быть оружием пролетариата! Нужны пистолеты и автоматы! Нужны гранаты и ракеты! Только так мы сможем одолеть врагов наших! К оружию! Когда каждый из вас будет иметь винтовку, тогда мы пойдем на правый бой!

Генерал бодро тряхнул лысеющей головой и снова двинулся по направлению к Ивану. Иван уже приготовился его встретить. Он достал «макаров» из-за пояса и придерживал его за полой джинсовой куртки. Выхватить «беретту» он мог за доли секунды. Вообще, убить человека очень несложно, это Иван знал давно. Самое трудное в убийстве – уйти после выстрела невредимым…

Генерал, наконец, твердой рукой отодвинул со своего пути стоящую перед Иваном старую деву, смотрящую на него в немом экстазе, и уперся прямо в неподвижного Ивана. Генерал был на голову ниже Ивана и взгляд его сначала ткнулся ему в грудь. Иван продолжал стоять молча. Генерал приподнял голову и посмотрел ему в глаза.

Иван увидел в них безумие полководца, готового двинуть свое войско на верную смерть, лишь бы вступить в сражение. Жертвы и потери его не волновали. «Наше дело правое и мы – победим!» – читал Иван в его глазах.

– Не сомневайся товарищ, в нашей победе, – сказал Ивану генерал. – За мной пойдут тысячи верных бойцов! Вставай в их ряды! Мы смешаем кровь этих еврейских выблядков с землей и удобрим русскую землю их костями… Ты пойдешь в бой за правое дело и за тобой пойдут десятки таких, как ты, патриотов!

Генерал точно попал в то самое больное место, из-за которого Иван не мог спокойно слушать его бред. В Чечню Иван попал тоже – за правое дело. И за ним шли несколько десятков его бойцов. Все они остались на земле Ичкерии. И некоторых из них пришлось убить самому Ивану. Тоже – за правое дело? Их тоже послал в Чечню такой вот урод-политик, страдающий словесным поносом.

Иван уже не испытывал ненависти к генералу Камышову. К человеку, жизнь которого уже, фактически, закончилась, невозможно испытывать ненависть. Иван чувствовал лишь удовлетворение от того, что сейчас он нажмет на курок и прекратит существование этого самодовольного крикуна, засирающего мозги ничего не понимающим людям, которых он призывает на смерть и на убийство. Иван лучше кого бы то ни было знал, что такое убийство и что такое смерть. Тот, кто отведает того или другого, перестает замечать границу между жизнью и смертью, начинает жить по ту сторону жизни и смерти. Жить там, где жил вернувшийся из Чечни Иван.

Генерал что-то увидел во взгляде неподвижно стоящего перед ним Ивана. Он заозирался на охранников и беспокойно завертел головой. Охранники не обращали на генерала никакого внимания, целиком занятые наблюдением подходов к толпе, каждый со своей стороны.

«Пора! – сказал сам себе Иван. – Что же ты медлишь? Еще секунда, и момент будет упущен…»

Как это не раз с ним уже бывало, все дальнейшее Иван воспринимал, словно в замедленном темпе. Он двигался в несколько раз быстрее, чем все остальные вокруг него, и ему казалось, что время течет медленно и плавно.