Любовь бессмертна

– Что угодно милорду?

– Я лэрд Лох-Бре, – надменно объявил Энгус. – И хочу видеть вашего господина.

– Для этого вам придется отправиться за ним в ад. Правда, судя по вашему виду, дьявол вряд ли согласится расстаться с вами, – пренебрежительно бросила старуха. – Дугал Хей вот уже пять лет как в могиле, милорд. Соблаговолите объяснить, что привело вас сюда.

– Кто вы? – спросил вместо ответа лэрд, ошеломленный такой дерзостью. Он никому не позволит унизить себя, да еще перед собственными людьми! Но такая кого хочешь усмирит!

– Я Флора Хей, экономка в Хей-Тауэр, и смею заверить, вам здесь делать нечего!

– Откуда вам известно, зачем я пришел? – осведомился лэрд с легкой улыбкой. Интересно, что или кого защищает так отважно старая дракониха?

– Не знаю, что вам нужно, но, боюсь, ничем не сумею помочь, милорд. Как видите, мы живем совсем просто и не можем принять такого важного господина.

Она вежливо присела и попыталась захлопнуть дверь перед самым носом Энгуса. Но тот успел ловко сунуть ногу в проем, вовремя помешав старушке отделаться от него.

– Неплохое стадо пасется у вас на лужайке, – заметил он.

– Верно изволили сказать, милорд, – кивнула Флора.

– И откуда же вы раздобыли таких чудесных коров? – продолжал допытываться Энгус.

– Раздобыли? Вовсе нет, милорд. Мы сами растили коровок! Это все, что у нас есть. Приданое молодых хозяек, – не моргнув глазом солгала экономка.

– Дочерей Дугала Хея?

– Да, милорд.

– И сколько детей произвело на свет это отродье дьявола? – взорвался лэрд.

– Флора! Флора! Какой позор! Держать на пороге самого лэрда Лох-Бре! Попроси его зайти в зал, выпить кружку сидра, – прозвенел нежный голосок.

За спиной экономки появилась молодая девушка, слишком высокого роста для женщины и, пожалуй, чересчур худая. Поверх простого темного платья из домотканой шерсти был накинут красный, с зеленым, плед клана Хеев, заколотый на плече серебряной брошью тонкой работы.

– Я Фиона Хей, милорд, старшая дочь Дугала Хея и его жены Майры, – спокойно сообщила она.

Энгус ошеломленно уставился на девушку, на миг забыв обо всем. Такой красавицы ему еще не доводилось встречать. Необыкновенной. Обольстительной. Прелестной. Волосы цвета воронова крыла с синеватым отливом. Белоснежная кожа. Овальное личико, белые мелкие зубки, изящный прямой носик, полные розовые губки и огромные, светящиеся изумрудным светом глаза, обрамленные темными густыми ресницами. И эти самые глаза прямо, чуть вызывающе смотрят на него. Словно проникают в душу.

– Э-Э-Энгус Гордон, мистрис, – наконец ухитрился выдавить лэрд, с трудом отводя взгляд от девушки.

– Что привело вас сюда, милорд? – невозмутимо осведомилась она, провожая его в зал.

– Немедленно верните скот, леди, – без обиняков заявил он.

Девушка недоуменно пожала плечами.

– О каком скоте идет речь? С чего вы взяли, что ваш скот у меня? – с деланной наивностью вопросила она. – Флора, подай милорду сидр!

– На вашем лугу пасутся восемь коров, мистрис, – невозмутимо пояснил Энгус Гордон, кивком приказав брату и остальным членам клана подойти ближе. – Этим утром из моего стада было похищено восемь голов. След привел на вершину горы к вашему дому. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, в чем дело.

– Скот на лугу принадлежит мне, милорд, – возразила Фиона. – Это приданое моих младших сестер. Сочувствую вашей потере, но ничего не могу поделать.

Как можно выглядеть столь невинной и скромной и при этом беззастенчиво врать? Нет никакого сомнения в том, кто хозяин стада. И девушка не хуже его знает это, однако не моргнув глазом все отрицает. Настоящая дочь своего отца! Недаром говорят, что яблоко от яблони недалеко падает! Но он ей покажет!

– Мы метим свой скот. Если мой брат обнаружит, что у коров наша метка, значит, вы сказали неправду, леди, – сурово произнес Энгус.

– Не вы одни, – учтиво улыбнулась Фиона. – Мы надрезаем коровам левое ухо.

От возмущения Энгус не находил слов. Да такой нахальной девчонки свет не видывал!

– Какое странное совпадение, – процедил он сквозь зубы. – У моего скота те же метки.

– Значит, Господь нас рассудит, – протянула девушка.

– Вам не хуже меня известно, что скот мой, мистрис, – рассерженно обронил Энгус, – и я намереваюсь отогнать его на наше пастбище!

– Коровы мои! – запальчиво вскричала Фиона, но тут же, смягчившись, объяснила: – Мои младшие сестры Элсбет и Марджери завтра выходят замуж. Каждая приносит в приданое по четыре коровы, милорд. Неужели вы отнимете у бедняжек единственную возможность войти венчанными супругами в почтенные семьи?!

Энгус вовремя вспомнил, что так и не получил сидра, в котором столь нуждался. Его люди столпились вокруг, жадно ловя каждое слово перепалки между вождем и зеленоглазой красавицей. По сочувственным лицам закаленных в боях воинов можно было без труда понять, на чьей они стороне. И все потому, что Фиона Хей красива, рано осиротела и, очевидно, готова на все ради семьи. Или по крайней мере так кажется.

Энгус пробормотал себе под нос грязное ругательство.

– Ваш сидр, милорд, – провозгласила Флора, сунув ему в руку потемневший от времени серебряный кубок и пронзив при этом грозным неодобрительным взглядом.

– Как насчет скота, Джейми-малыш? – осведомился Энгус у брата.

Тот утвердительно кивнул.

– Левые уши надсечены, – бодро сообщил он. – Возможно, что коровы и наши, Энгус.

– Возможно?! – завопил лэрд. – Возможно?!

– Но, Энгус, – ничуть не смущаясь, ответствовал Джейми, – если мистрис Хей метит коров точно так же, как мы, откуда мне знать, чей это скот? Разве что научиться коровьему языку да справиться у скотины, а это, сам знаешь, нам не под силу.

Присутствующие расхохотались, но свирепый взор вождя мигом заставил их замолчать. В зале воцарилась мертвая тишина.

– Энгус, – едва слышно обратился Джейми к брату, – не будь таким жестоким. Если стадо в самом деле наше, значит, девчонке в уме не откажешь. Подумать только, стянуть целых восемь голов у нас из-под носа! У тебя скота больше, чем сможешь сосчитать. А без этих коровенок дочери Хея останутся старыми девами. Не настолько же ты жесток! Кроме того, если скот действительно принадлежит семейству Хей, ты совершишь чудовищную несправедливость.

– Это мои коровы, – прошипел Энгус. – Ради Бога, Джейми, да разуй же глаза! Разве подобает вождю клана жить в такой развалюхе? Взгляни на девушку! Прелестна, но худа как щепка, да и старуха тоже едва на ногах держится! Бьюсь об заклад, грабителю здесь поживиться нечем. Ты заглянул в конюшню?

– Да. Старая кобыла и пони. Оба не толще хозяйки. Кожа да кости.

– В таком случае подумай хорошенько: откуда у них взялись восемь упитанных коров? – рассудительно осведомился лэрд. – Если я оставлю скот и не накажу девчонку, каждый вор в округе решит, что и ему все сойдет с рук. Не пройдет и месяца, как у меня не останется даже паршивой овцы! Так и быть, я не повешу ее, ведь она еще ребенок, но поскольку не в силах заплатить мне за коров, придется гнать их обратно.

– По крайней мере дай ей возможность заплатить! – умоляюще пробормотал мягкосердечный Джеймс.

– Ах, Джейми-малыш, ты слишком добр, – вздохнул старший брат и, обратившись к Фионе, твердо сказал: – Это мой скот, мистрис Хей. Мы оба знаем, на чьей стороне правда. Я не собираюсь и дальше спорить с вами, но если хотите купить животинку, с радостью продам по сходной цене.

Они взглянули в глаза друг другу.