Туннель

Ей было приятно, что Мак заботливо помог ей встать, и, весело улыбаясь, с виду в превосходном настроении, она покинула ложу.

4

Они подъехали к Центральному вокзалу в ту минуту, когда поезд отходил от перрона.

Мод запрятала свои маленькие руки в карманы шубки и из-за поднятого воротника кинула взгляд на Мака.

– Вот твой поезд и умчался, Мак! – смеясь сказала она, нисколько не скрывая своего злорадства.

Позади стоял их слуга Леон, старик китаец, которого все называли Лайон.[12 - Lion («лайон») – лев (англ.)] Лайон держал в руках чемодан и с растерянным выражением на дряблом, морщинистом лице смотрел поезду вслед.

Аллан вынул часы и кивнул.

– Жаль, – добродушно сказал он. – Лайон, мы вернемся в гостиницу.

То, что они опоздали к поезду, сказал Мак в автомобиле, огорчало его из-за Мод, – ведь ей, вероятно, предстоит много возни с упаковкой вещей.

Мод улыбнулась.

– Почему ты думаешь, – спросила она, не глядя на Мака, – что я вообще поеду с тобой?

Аллан удивленно посмотрел на нее:

– Я надеюсь, что ты поедешь, Мод!

– Я, право, не знаю, можно ли зимой ехать с Эдит. А без Эдит я ни за что не поеду.

Аллан задумчиво смотрел перед собой.

– Это мне не пришло в голову, – нерешительно произнес он, помолчав. – Правда, Эдит! Но я думаю, что все-таки это можно было бы устроить.

Мод не ответила. Она ждала. На этот раз он не отделается так легко!

– На пароходе ведь совсем как в отеле, Мод, – добавил Аллан после небольшой паузы, – я взял бы каюты «люкс», чтобы вам было удобнее.

Мод прекрасно знала Мака. Он не станет уговаривать, не станет просить поехать с ним. Он не скажет больше ни слова, но и не обидится, если она отправит его одного.

Мод видела, что он уже старается освоиться с этой мыслью.

Аллан задумчиво и разочарованно смотрел перед собой. Что ее отказ был лишь комедией, не приходило в голову ему, никогда не разыгрывавшему комедий и всегда изумлявшему Мод искренностью и простотой своей натуры.

С внезапным приливом нежности она схватила его за руку.

– Конечно, я поеду с тобой, Мак! – сказала она, ласково взглянув на него.

– Ну вот и хорошо! – ответил он, благодарно пожимая ей руку.

Мод преодолела свое дурное настроение, и от этого ей стало радостно и легко на душе. Она принялась оживленно и весело болтать. Говорила о Ллойде и его дочери.

– Этель была к тебе благосклонна, Мак? – спросила она.

– Она действительно была со мной очень любезна, – ответил Аллан.

– Какое она произвела на тебя впечатление?

– Она показалась мне очень непринужденной, естественной, даже немного наивной, словно ребенок.

– Вот как! – Мод рассмеялась. Она сама не могла понять, почему ответ Мака опять несколько восстановил ее против него. – Ах, Мак, хорошо же ты понимаешь женщин! Господи! Этель Ллойд – естественна! Этель Ллойд – наивна! Ха-ха-ха!

Аллан рассмеялся вслед за ней.

– Право, она показалась мне естественной! – уверял он.

Но Мод вошла в азарт:

– Нет, Мак, я не слыхала ничего более смешного! Эх вы, мужчины! На свете нет более неестественного существа, чем Этель Ллойд, Мак! Ее естественность – это ее величайшее искусство. Поверь мне, Мак, Этель очень хитрая, кокетливая женщина, и у нее рассчитано все. Ей хотелось бы околдовать всех мужчин. Поверь мне, я ее знаю. Ты обратил внимание на ее глаза сфинкса?

– Нет! – Аллан говорил правду.

– Нет?.. Она как-то сказала Мэбел Гордон: «Все говорят, что у меня глаза сфинкса». А ты находишь ее наивной! Боже мой, она ведь ужасно тщеславна, эта красавица. По меньшей мере раз в неделю ее портрет появляется в газете. «Этель Ллойд сказала то, Этель Ллойд сказала это». Она день и ночь рекламирует себя, совсем как Хобби. Даже своей благотворительностью она пользуется для рекламы.

– А может быть, у нее в самом деле доброе сердце, Мод? – вставил Аллан.

– У Этель Ллойд? – Мод рассмеялась. Потом вдруг заглянула Маку в глаза, держась за никелированные ручки мчавшегося автомобиля. – Этель действительно очень красива?

– Да, она красива. Но почему она так пудрится?

Мод была разочарована.

– Ты влюбился в нее, Мак? Как все другие? – тихо спросила она с притворным страхом в голосе.

Аллан рассмеялся и привлек ее к себе.

– Ты глупышка, Мод! – воскликнул он и прижал ее лицо к своей щеке.

Теперь Мод была довольна. Почему так раздражает ее сегодня каждый пустяк? Какое ей дело до Этель Ллойд?

Помолчав немного, она искренним тоном сказала:

– Может быть, у Этель в самом деле доброе сердце. Я даже верю этому.

Но, проговорив эти слова, она почувствовала, что в глубине души не верит в доброту Этель. Нет, сегодня она ничего не могла с собой поделать.

После обеда, поданного им в номер, Мод пошла спать, Аллан же остался в гостиной писать письма. Но Мод не удалось заснуть. Она с утра была на ногах и переутомилась. От сухого, жаркого воздуха в номере ее слегка лихорадило. Переживания дня, дорога, концерт, людская толпа, Этель Ллойд – все это опять завертелось в ее усталой голове. Она снова слышала музыку и голоса. Внизу гудели автомобили. Где-то вдали грохотали поезда подземки.

Едва она задремала, как ее разбудило щелканье в трубах парового отопления. Она слышала, как-подымался и тихо жужжал лифт. Через дверную щель виден был свет.

– Ты все еще пишешь, Мак? – почти беззвучно прошептала она.