Витая в облаках. Лирический дневник

уж улетели гуси-утки,
а снег спасенья не спешит,
и всё темней и глуше сутки,
и в горле горечью першит,
и даже ветру не поётся…
чего ж мне, грешному, желать?

не каждый день судьбой даётся
осенней грусти благодать…

не вник в дневник

пропали дни! их место в дневнике
зияет мне зловещей пустотой,
дрожит листок нетронутый в руке
и жалуется с детской простотой

пропали дни: единой запятой
мне не представил друг бумажный мой,
растоптаны они безвременья пятой
и не вернутся с кем-нибудь домой

что мыслил я в минуты жизни те,
о чём мечтал, к чему стремился я,
какой чужой сочувствовал беде,
зачем летел душою до саян?

а может, я отдал свои часы
благим раздумьям сына об отце?
бог весть, скажу, небесные косцы,
мы все узнаем истину в конце

да как же так

да как же так? цвела сирень
и снег черёмуховый веял,
а нынче вьюга целый день,
и в ней гуляет злая фея…

надели шапки все столбы
и разлеглись вокруг сугробы;
под ними, видимо, гробы,
а в них – уснувшие утробы.

неужто был зелёным двор,
и соловей свистал как леший?!
у нас был мирный договор,
как с толстяками у олеши.

а нынче только хлад и мраз,
да завыванья в стёклах окон…
но, впрочем, уж не первый раз
седеет в страхе нежный локон.

затопим печь, и пусть огонь
расскажет нам благую сказку —
как прилетал крылатый конь,
спасая деву-синеглазку…

    12.11.16, дер. твердякино,
    гостевой дом «нилова пристань»

холодный день

день холодный, и страшный, как глина
у разверстой могилы твоей…
я пытаюсь писать, но всё мимо,
всё впустую, жалей – не жалей.
разгорается свет неохотно,
ветр осенний скребётся в щелях,
а когда-то здесь было дородно,
словно деткам в заветных яслях.
по-над озером серые тучи,
и на сердце – то жалость, то страх,
что не будет ни хуже, ни лучше,
ибо всё превращается в прах,
а живой и спасающей веры
очень мало осталось с тех пор
как смеялись, бывало, без меры
и о главном вели разговор…

    дер. твердякино, селигер

автолавка

раз в неделю нас будит сигналом
автолавка, несущая весть
о насущном\ в избытке немалом\,
что нам выпить и чем нам заесть.
вслед машине не лают собаки,
да и люди с двора не спешат;
может, молятся: «паки да паки»…
только звуков, что писки мышат.
белобокая разве сорока
разсудачит товаркам своим,
что уснула деревня до срока,
превратясь в ледяной аркаим.
и подумаешь: может, приснилось
автолавки явление мне…
уповая на божию милость,