Гордость и преступление

Вика чувствовала некую скованность со стороны бородача. Ну что же, если все хорошо, то пора разойтись и продолжить пробежку. Ну, или завершить и вернуться по домам. Однако странно, что ни он, ни она не делали это, продолжая стоять и смотреть друг на друга.

За грудью у Вики вдруг что-то защемило, а она инстинктивно поднесла руку, и бородач произнес:

– Нет, вам все же надо обратиться к врачу. Хорошо, что тут рядом один имеется…

Он кивнул атлетической парочке, и один из типов, подойдя к ним, получил от бородача лаконичную инструкцию «помочь леди».

Именно что получил инструкцию – дружелюбным ровным тоном, но от этого не менее безапелляционно.

Тип принялся мерить ей пульс, а Вика, терпеливо позволив сделать это с собой, все же вырвала у него из рук свое запястье и сказала:

– Уверяю вас, все в полном порядке.

– И все же… – Бородач явно не желал сдаваться.

Но Вика, одарив его ледяной улыбкой, ответила:

– Сэр, мне не хочется причинять вам и вашим друзьям лишние неудобства. Повторяю, со мной все в порядке.

Странно, но за грудиной что-то продолжало ныть – нет, это была не боль, а что-то другое.

Другое?

Бородач снова вперил в нее взгляд узких серых глаз, словно пытаясь безмолвно переубедить ее, заставить изменить решение, а потом, усмехнувшись, произнес:

– Да, мэм, безусловно. Прошу прощения…

Атлетический тип медленно вернулся к своему собрату и продолжил разминку, демонстративно наблюдая за ними.

Вроде бы все сказано, и ситуация давно сделалась странной, однако ни он, ни она не стремились завершить ее.

– Вы из России? – спросил вдруг бородач, и Вика, усмехнувшись, подумала, что языковыми способностями Ирины, говорившей по-английски без малейшего акцента, она явно не обладает. Как, впрочем, и девяносто девять процентов населения планеты Земля.

Она молчала, а бородач, по-мальчишески чуть порозовев (что ему удивительно шло – при этом его уши налились багрянцем), быстро произнес:

– Конечно, вы можете быть и из иной страны, где в ходу русский. Ну, или даже из Америки, имея русские корни. Или опять же не только русские…

Он явно сбился, отчего-то смутившись, а Вика прямо в лоб спросила:

– Это мой акцент выдает во мне русскую?

Бородач покраснел еще больше и заявил:

– Ну что вы, акцента почти не заметно…

Вика усмехнулась:

– Я знаю, что это не так. Однако благодарю вас, сэр, за комплимент. Вы очень добры. – И, не желая, чтобы бородач счел ее гордячкой, быстро добавила: – Почти не заметно, но вы все равно распознали?

– Отнюдь. Просто когда вы на меня натолкнулись, ваша первая фраза была на русском.

– Вы говорите по-русски? – спросила Вика сначала на английском, потом на русском, а бородач улыбнулся, и девушка отметила, что улыбка у него крайне привлекательная, теплая, такая добрая. И не вязавшаяся с пронзительным взглядом узких серых глаз.

– Нет, могу по-испански, по-французски, немного по-немецки и по-голландски, совсем чуть-чуть по-шведски, ну, еще кое-какие фразы на китайском, на фарси, ну, и на русском тоже…

– А вы полиглот! – заявила Вика, на что бородач как-то мрачно кивнул и пробормотал без тени улыбки:

– Положение обязывает…

Вика, не понимая, что он имеет в виду, но все еще не желая прерывать эту затянувшуюся случайную встречу, сказала:

– Вы же, если мне будет позволено проявить свои лингвистические знания, говорите на английском, как… как виконт!

Заметив, как вздрогнул бородач, Вика не без удовольствия добавила:

– Ну, или даже как герцог!

– Значит, вы… – Лицо бородача сделалось неприступным, однако он смолк, явно над чем-то размышляя, и произнес тоном помягче: – Значит, вы из России?

– Да. Приехала на свадьбу подруги. Она завтра выходит замуж за виконта.

Лицо бородача расслабилось, и он снова сделал непонятный знак головой двум атлетам.

– Ваши приятели? – спросила Вика и вдруг поняла, что вторгается своим вопросом в интимную сферу. А что, если в самом деле друзья – причем оба, причем вовсе не только приятели?

– Можно и так сказать… – На лице бородача мелькнула усмешка. – Иногда мне кажется, что это мои спутники жизни…

Ага, так оно и есть! Виконт или даже граф, который любит тоже виконтов или даже графов. Ну, или, судя по рабоче-крестьянским физиономиям беспокойно взиравших на них и – кто знает? – ревновавших к ней атлетов, бритоголовых мужичков из британского народа.

Что же, в добрый, что называется, путь.

– Мне пора. Извините еще раз! – Вика сказала это, однако отчего-то осталась стоять.

Сама не зная отчего.

Ее взгляд снова упал на саднящую рану бородача.

– Вам ведь больно? – спросила она участливо.

– Больно, как мне пришлось узнать на войне, понятие растяжимое, – ответил он. – Однако нет, не хочу смущать вас подобными фразами – мне совсем не больно.

И он снова улыбнулся.

На войне? Интересно, на какой, если, конечно, это не просто неудачная шутка, а правда. Однако Вике казалось, что бородач отнюдь не шутит. Значит, он в самом деле воевал – только когда, где и с кем?

Спрашивать об этом было неудобно, и только сейчас до нее дошло, что она даже не знает имени случайного собеседника.

– В России в таких случаях говорят: «До свадьбы заживет».