Потрошитель душ

– Дай я поговорю! – властно произнесла деловая дама, протягивая руку, увенчанную черными накладными ногтями. – Ну, живо, Славик!

Доктор Михаил Николаевич, скупо усмехнувшись, проводил добрейшую Ларису Григорьевну на кухню, оборудованную по последнему слову техники и занимавшую площадь никак не меньше стандартной столичной «двушки». Как он уже давно уяснил, в жизни крайне популярного писателя были, вне всякого сомнения, свои преимущества. Но вспомнив, в каком состоянии он обнаружил этого самого крайне популярного писателя в спальне около часа назад, он в который раз подумал, что имелись и недостатки.

– Так вам супчику? Или рагу? Может, и на десерт оладушки с малиновым вареньем? – суетилась Лариса Григорьевна, которая в течение почти двадцати лет являлась ангелом-хранителем и экономкой в роскошной квартире писателя Леонида Державина-Клеопатрова.

Доктор усадил ее на стул и сказал:

– Отдохните! Давайте я сварю вам кофе! И не перечьте – я вам это как врач прописываю!

Когда он наконец поставил перед экономкой писателя чашку кофе, то заметил, что она украдкой смахивает слезы.

– Михаил Николаевич, доколе? – произнесла она. – И что же делать? Ведь он пьет, и все больше и больше!

– Я уже высказывал свое экспертное мнение – в данном случае, увы, нужно принимать радикальные меры и поместить его в закрытую клинику…

– Но ведь он не желает! – воскликнула экономка. – Или можно против его желания?

Доктор развел руками, а экономка затараторила:

– Да, можно! Даже нужно! Я ведь с детства Ленечку знаю! Он талантливый уже тогда был! И я знала, что он станет знаменитым писателем. Правда, он уже тогда был сорвиголовой… И пить начал, но ведь только после того, как эта ужасная трагедия с семьей случилось, – все на даче угарным газом отравились! Кроме него, маленького…

Михаил Николаевич слушал вполуха, так как эта драматичная история была ему отлично известна.

– Ему лечиться надо, я давно твержу, но Леня меня и слушать не хочет! И это все они, эти издательские! Еще бы, они на Ленечке столько зарабатывают, что страшно подумать! И загнали его вконец, бедного… А вместо того чтобы помочь, стараются последние сливки снять, прежде чем на свалку выбросить…

Она залилась слезами, а Михаил Николаевич снова вздохнул. Привычка Ларисы Григорьевны видеть во всем происки издательства «Ктулху», в котором выходили пользующиеся (невесть, вообще-то, почему) сенсационной популярностью романы и повести Леонида Державина-Клеопатрова о слепом сыщике-гроссмейстере Оресте Бергамотове, расследовавшем запутанные дела в начале двадцатого века, были ему известны. Но Михаил Николаевич, хотя и признавал, что алкоголизм является болезнью, все же был уверен, что каждый сам кузнец своего счастья.

Его функция в течение последних шести лет заключалась в том, чтобы сначала изредка, потом время от времени, а в последние месяцы практически каждый день приводить в чувство господина беллетриста, который стал жертвой «зеленого змия». Ему платили отличные деньги – в том числе и за молчание. Хотя, конечно, утаить от общественности факт пристрастия известного писателя к горячительным напиткам было невозможно, тем более в век Интернета и себяшечек.

Утешением было разве что то, что писатель, почитавший своего лечащего врача закадычным другом, дал его фамилию своему слепому сыщику-гроссмейстеру, когда около пяти лет назад начал работу над новым циклом приключенческих романов. Его предыдущий герой, собственно, и сделавший в середине девяностых ослепительно популярным никому не известного автора Леонида Дудкина, писавшего под роскошным псевдонимом Державин-Клеопатров, страдал аллергией на солнечный свет и звался библиографом Василием Калиостро. В последнем романе, осточертев автору и отчасти читателям, он стал жертвой своей редкой болезни и, подобно вампиру, сгорел заживо, оказавшись при фатальном стечении обстоятельств на рассвете в пустыне Гоби, успев, однако, передать эстафету молодому естествоиспытателю Оресту Бергамотову. Это льстило самолюбию доктора и позволяло сдерживаться во время общения с писателем, который отличался холерическим нравом, будучи трезвым, и просто вулканическим темпераментом, основательно напившись.

– Вы же знаете, Лариса Григорьевна, что «Ктулху» носится с ним как с писаной торбой. И Леонид Мстиславович уже четырежды начинал лечение и все четыре раза его прерывал. Но вы правы, я уже много раз поднимал вопрос о помещении Леонида Мстиславовича в особую частную клинику за границей, однако…

Он подумал о своем последнем разговоре с генеральным директором издательства, тем самым Юрием Викторовичем, звонок от которого заставил так дрожать развязного блондина, являвшегося заместителем начальника секции классического детектива Владислава Столярова.

В конце концов, каждый выбирает то, что ему удобно. Юрий Викторович выбрал возможность сотрудничать с автором, покуда это возможно, не отвлекаясь на всякого рода пустяки типа алкогольной зависимости. Сам автор выбрал возможность бездарно спускать свой талант и разрушать свое здоровье, напиваясь каждый второй день. Он же, доктор Бергамотов, выбрал возможность получать более чем весомый гонорар от издательства, каждый раз ставя автора на ноги и закрывая глаза на то, что его пациенту требуется интенсивное лечение в течение долгого, вероятно очень долгого, времени – в полном отрыве от творческого процесса.

Однако в отличие от Ларисы Григорьевны, доводившейся Державину-Клеопатрову дальней родственницей, доктор не хотел становиться нянькой этому неприятному, избалованному, но, вне всякого сомнения, одаренному человеку.

И все же доктор Бергамотов не мог отделаться от ощущения, что заглушает голос совести пачками денег от «Ктулху» и позволяет навязывать себе решения, принятые не во благо пациенту, а исходя из интересов издательства.

Или он ошибался?

Доктор снова вздохнул, выпил кофе, вообще-то сделанный им для экономки, и, сказав ей несколько дежурных фраз, вернулся в гостиную.

Бизнес-леди, звавшаяся Эльвирой Ильинской, была пресс-секретарем издательства «Ктулху» и, по слухам, пассией, хотя бы и бывшей, генерального директора.

– Итак, чем можете порадовать, Бергамотов? – спросила она, даже не взглянув в его сторону. Михаил помнил, что в самом начале она на полном серьезе пыталась затащить его в постель. Он сам удивлялся, что она в нем нашла – он был далеко не красавец, шутником или очаровашкой тоже не являлся. Но, как доктор понял позднее, Ильинской, которую за глаза, хотя и не без уважения, прозвали «Эльвирой – властительницей тьмы» за ее надменный тон и привычку одеваться во все черное, было важно, чтобы все мужчины, с которыми она имела дело, обожали ее, более того, сходили по ней с ума и хотели одного – оказаться с ней в постели. А вот он не проявил интереса, а, поужинав с ней в дорогущем московском ресторане, проводил домой и, проигнорировав более чем откровенное предложение заглянуть на кофеек, галантно поцеловал руку и отбыл восвояси. То, что он не повелся на ее уловки, страшно оскорбило Эльвиру, она приложила все усилия, чтобы избавиться от доктора, заменив его кем-то другим, ей даже это удалось, но Державин-Клеопатров устроил грандиозный скандал, грозя разрывом всех отношений с «Ктулху» в том случае, если ему не вернут «его Бергамотова». Кажется, для беллетриста он стал своего рода талисманом.

Так доктор Бергамотов снова сделался лейб-медиком писателя, понимая, что в лице Эльвиры обрел заклятого врага. С тех пор она звала его исключительно по фамилии и исключительно на «вы».

– Ему нужен отдых. Я сделал ему внутривенную инъекцию, он теперь проспит до утра. Предлагаю подумать о моем предложении, я уже подыскал подходящую клинику в Таллине…

Эльвира прервала его:

– Вам, Бергамотов, платят деньги не за то, чтобы вы предлагали подумать. Думать будут те, кто это умеет. Никакой клиники. Если раньше скандалы с ЛДК только подстегивали интерес, то после того, как он наблевал во время записи «Народного ток-шоу» на туфли ведущему, эту тему педалировать ни в коем случае нельзя…

ЛДК на издательском жаргоне «Ктулху» именовался их самый маститый творец, Леонид Державин-Клеопатров.

– А что сказал Юрий Викторович? – с вызовом спросил Столяров.

Эльвира, передразнив его, просюсюкала:

– Да, Юрий Викторович! Нет, Юрий Викторович! Конечно, пойду и спрыгну с двадцать пятого этажа, Юрий Викторович! Ладно, проехали! Сказал, что посещаемость сайта после публикации первой части «Ореста Бергамотова и Джека-потрошителя» возросла, но того количества загрузок, которые ты нам вместе со своими мазуриками прогнозировал, достичь, конечно же, не удалось!

– Но ведь только неделя прошла… – пролепетал, покрываясь пунцовыми пятнами, заместитель начальника секции классического детектива.

– Только! Уже целая неделя прошла! И пик явно пройден! Рассчитывать на то, что цифры будут расти, нельзя! Проект, думаю, придется прикрыть. Дурная была идея – привлечь внимание к исписавшемуся и, что ужаснее всего, спившемуся литератору посредством публикации повести с продолжением, причем с совершенно бесплатным доступом к тексту!

– Юрий Викторович идею одобрил! – напомнил Столяров, и Эльвира снова передразнила:

– Одобрил! Юрий Викторович все, что угодно, одобрит, потому что большую часть своего драгоценного времени проводит не в Москве, заботясь о благополучии издательства, а в Лангедоке, на берегу Средиземного моря! И вообще, талант если у ЛДК и был, то давно канул в Лету. Точнее, в океан водки и джина с тоником. Первые романы про этого слепого зануду-сыщика были еще ничего, но последние – просто мрак! Начиная с «Ореста Бергамотова и Евгения Онегина» откровенная халтура пошла. А про воскресшего Джека-потрошителя – так вообще бред! Сплошные штампы, мелодраматическая мура, стандартный сюжет! А этот медиум и убийство в доме графини! Такого не бывает, решительно не бывает! Тема с огромным бриллиантом стырена из «Лунного камня» Уилки Коллинза. Исписался ЛДК, однозначно исписался! Хоть «литературных негров» привлекай, и те живее и интереснее строчить будут…

Доктор Бергамотов не разделял мнения Эльвиры, но, зная ее стервозный характер, вмешиваться в перепалку не стал.

Владислав Столяров, лицо которого из багрового стало иссиня-белым, произнес:

– Не тебе судить, Эльвира! У нас в отделе все зачитываются ЛДК, он – живой классик! И наоборот, продажи «Ореста Бергамотова и Евгения Онегина», где предлагается оригинальная версия последней, тайной главы наиболее значимого произведения нашей с тобой родной литературы, были самые высокие из всех романов ЛДК! А оценить прелесть «Ореста Бергамотова и Джека-потрошителя» может только истинный поклонник таланта ЛДК, которым ты не являешься! И речи не может быть о том, чтобы прекратить публикацию повести с продолжением в Интернете! Только через мой труп!

Он выдохся, а Эльвира иронично спросила:

– Мысль свою жутко умную завершил? Надо будет, и через твой труп перешагнем, Славик. Вперед и с песней! А о замене нашего дорогого и любимого ЛДК на команду живехоньких, дешевеньких и, что важнее всего, непьющих студентиков филфака все же надо подумать. Потому что ЛДК скоро до зеленых чертей допьется, и тогда придется проект «Орест Бергамотов» закрывать. А так – пусть дядя пьет горькую и в дурке сидит, а романы будут исправно выходить по три в год.

Столяров плюхнулся на диван и мрачно проговорил:

– Читатели тотчас заметят подмену! Потому что скопировать стиль и сюжетные ходы ЛДК под силу только поистине гениальному имитатору!

– За те бабки, которые мы отвалим, будет пруд пруди гениальных имитаторов! – безапелляционно заявила Эльвира.

– И все же я думаю… – начал Столяров, но тут зазвонил мобильный Эльвиры.

Доктор Бергамотов отметил, что для «ктулхушников», как он про себя звал работников издательства «Ктулху», он давно стал своим в доску. Даже ненавидящая его Эльвира не испытывала чувства неловкости, обсуждая в его присутствии далеко не самые законные планы стратегического развития литературного бренда «Орест Бергамотов». Как же, однако, просто: ЛДК будет тихо спиваться, пока не помрет от цирроза печени или не додеградирует до белой горячки (или, в самом неблагоприятном случае, не заработает и то и другое), а под его именем будут выходить романы об изобретенном им же слепом сыщике-гроссмейстере!

Наверное, он так болезненно реагировал на эту не самую радужную перспективу, потому что этот Орест Бергамотов, поддельный, а не настоящий, носил его собственную фамилию! И подменяя литературного персонажа, Эльвира и прочие «ктулхушники» словно загоняли нож в плоть его реального прототипа.

Кстати, похоже, и роковая красотка была названа в честь Ильинской – вот умора! А Курицын частично скопирован со Столярова…

– А вы что об этом думаете, Михаил Николаевич? – спросил Столяров, который уже успел прийти в себя и снова развалился на кожаном диване. – Вы же, я знаю, большой поклонник творчества ЛДК…