Место, где все заканчивается

– Правда?

Любимов вздохнул:

– Боже, дите, в каком мире ты живешь?

– Обычно я возвращаюсь домой поздно вечером, когда продавцы овощей уже спят.

И снова в дверь позвонили.

– Так ты откроешь или так и будешь сидеть и хлопать глазами? – с усталой обреченностью в голосе произнес отец.

– Сейчас.

Открывать дверь Любимова шла, обиженно насупившись, но когда открыла, от обиды и злости не осталось и следа.

– Дядь Валера!

– Марусенька!

Доктор Валерий Николаевич Авен вошел в прихожую и обнял Машу.

– Сто лет тебя не видел! Ты все такая же красавица!

– А вы стали еще импозантнее!

Валерий Николаевич был высок, дорого и со вкусом одет, на его ухоженном пожилом лице сверкали молодые голубые глаза.

– Ну? – весело спросил Авен. – Где твой тиран?

– Сидит в гостиной и ругает американцев.

Дядь Валера улыбнулся:

– Это его обычное состояние.

– Дите, кто там?! – крикнул из гостиной Любимов-старший.

– Это Валерий Николаевич! Авен!

– Тащи этого бродягу сюда!

Маша провела Авена в гостиную.

– Наконец-то! – воскликнул отец, увидев старого друга. – Хоть один умный человек за весь день. Веришь ли, эта глупая девчонка чуть с ума меня не свела, доказывая, что Америка – это светоч гуманизма и пацифизма!

– Пап, не передергивай, ничего такого я не доказывала.

– Не спорь с отцом! – строго сказал ей Любимов.

После того как дорогого гостя усадили за стол и угостили чаем и Авен и Любимов обменялись десятком реплик, обсудив положение дел в мире и парочку общих знакомых, Валерий Николаевич повернулся к Маше.

– Марусь, как у тебя дела на работе? – поинтересовался он, попивая чай.

Маша улыбнулась:

– Спасибо, что спросили, дядь Валер. Папе на мои дела совершенно наплевать.

Доктор Авен улыбнулся:

– Твой папа прилагает немало усилий, чтобы казаться бесчувственным негодяем, но у него это плохо получается.

Любимов крякнул:

– Полегче, Согардон Армагеддонович, я все еще здесь!

– Так как твои дела, Марусь?

– Да все как обычно. Мы ловим преступников, а они от нас бегают. А в промежутках между этой беготней мы перебираем бумажки и подклеиваем их в дела. Дядь Валер, вы доктор, отец вас послушает. Скажите ему, чтобы не саботировал лечебный процесс и вовремя глотал таблетки.

– Я доктор-биохимик, а твой отец считает всех ученых шарлатанами, – возразил Валерий Николаевич. – Но ты права. Слышишь, Саня, твоя дочь права! Если ты не будешь глотать таблетки, помрешь молодым. И сорокакилограммовый сом так и останется твоей несбыточной мечтой!

Любимов сдвинул седеющие брови.

– И ты туда же? Вы что сегодня – сговорились свести меня с ума?

Маша и Валерий Николаевич переглянулись и прыснули от смеха. Авен отпил чаю и посмотрел на Машу теплым, почти отцовским взглядом.

– Ты выглядишь усталой. Трудное дело?

– Да так, ерунда. Но ерунда эта отняла много сил и времени.

– Какой-нибудь алкаш, стукнувший утюгом соседку, когда ты пришла попросить щепотку соли?

Маша улыбнулась:

– Если бы! Вы слышали о том, что случилось с Черновцом?

– С политиком-то? – Валерий Николаевич наморщил лоб. – Кажется, слышал. Он сейчас в больнице и до сих пор не пришел в сознание, верно?

– Верно. Только говорят, что он уже никогда не придет в сознание. Нас заставили все проверить. Глупость, конечно, там ведь все очевидно – инсульт, болезни, возраст… Но начальство велело, и мы взяли под козырек.

– И как? Проверили?

Маша кивнула:

– Да. Вся эта морока отняла у нас два дня. И начальство терзало звонками – по пять раз в день. Старик устал отвечать и переправлял их прямо на мой мобильник.

– Старик – это…