Место, где все заканчивается

– До сих пор?

– Сам удивляюсь.

– Моя интуиция еще не проснулась.

– Так буди ее скорей! Все, увидимся через двадцать минут!

Стас отключил связь. Маша положила телефон на тумбочку и с досадой проговорила:

– Хорошо начинается суббота, ничего не скажешь!

Глеб приподнял голову с подушки, взглянул на Машу прищуренными глазами и спросил:

– Кто это был?

– Стас Данилов, – ответила она. – Заедет за мной через двадцать минут.

– А сейчас сколько?

– Полдевятого.

– Черт! – Глеб рывком сел на кровати и округлил глаза: – Ты что, не завела будильник?!

– Забыла.

– У меня встреча через сорок минут!

– Успеешь, если поедешь на метро. Но чур я первая в ванную!

Не успел Глеб возразить, как Маша уже была у двери. Ему оставалось только вздохнуть и смириться. Что он и сделал.

Подъезжая к дому, Маша думала о своем сыне Митьке и о том, что она плохая мать. И об этом теперь знает не только она, но и мать Вити Малышева, Инна Сергеевна, которую Маша уговорила приютить Митьку еще на день.

«Приютить»… Слово-то какое гадкое! И откуда оно только вылезло во время ее разговора с Инной Сергеевной?

Маша, Стас и Толя Волохов вышли из лифта и остановились у двери квартиры с неровно приклеенной цифрой «9». Стас взялся за ручку и хотел надавить вниз, но внезапно дверь слегка приоткрылась.

– Не заперто, – тихо проговорил он.

– Вижу, – отозвалась Маша.

– Может, вызовем помощь? – с сомнением проговорил осторожный Толя Волохов. – Если что-то пойдет не так, Старик оторвет нам головы.

– У нас нет времени, – сказала Маша. – К тому же я не уверена, что там кто-то есть. Если Лукьянов и заезжал домой за вещами, то давно уже скрылся.

– Скорей всего, – поддержал ее Стас. – У него была уйма времени. Я войду первым.

Маша не возражала. Толя мог бы высказаться против, с лица его все еще не сошло выражение сомнения в правильности этих действий.

Стас, держа в правой руке пистолет, левой рукой осторожно открыл дверь и проскользнул в прихожую. Маша и Толя Волохов последовали за ним.

Квартира была однокомнатная, скудно обставленная. Несколько шкафов, тумба, на ней – телевизор, кровать. Медбрат Лукьянов лежал на кровати – навзничь, раскинув руки. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Одет он был в рубашку цвета хаки, черную кофту и заношенные джинсы. На полу валялась пустая бутылка из-под водки. На тумбочке стоял стакан.

Толя Волохов подошел к кровати и пощупал шею медбрата.

– Он мертв? – спросил Стас.

– Мертвее не бывает, – ответил Толя.

Данилов опустил пистолет, вздохнул:

– Мы опоздали.

– Да, похоже на то.

Стас повернулся к Маше.

– По-моему, картина ясна, – сказал он. – Кто-то нанял Лукьянова, чтобы тот убил Черновца. Лукьянов выполнил заказ. А потом его самого шлепнули. Убрали свидетеля.

Маша задумчиво наморщила лоб, поразмыслила несколько секунд, после чего покачала головой:

– Нет.

– Что – нет? – не понял Стас.

– Не клеится. Во-первых, нанимать для убийства непрофессионала – это большой риск. Во-вторых, Лукьянов не покинул клинику сразу же после убийства, хотя мог это сделать.

– Это как раз можно объяснить, – сказал Стас. – Парень не хотел привлекать к себе внимание.

– Допустим. Хотя… – Маша посмотрела на труп медбрата. – Убийство было обставлено слишком уж нарочито. У нас и в мыслях не было, что это несчастный случай, верно?

Толя и Стас взглянули друг на друга и усмехнулись. Маша сделала вид, что не заметила этого переглядывания.

– По крайней мере, у меня не было точно, – сказала она. – Кроме того, ты забыл, как лихо Лукьянов сиганул в окно с третьего этажа. И главное – насколько удачно он приземлился.

Стас пожал плечами:

– Повезло. Такое бывает даже с эдакими увальнями.

– А потом он просто исчез, – продолжила Маша. – Растворился в воздухе, как ты метко выразился. И не оставил никаких следов, кроме обрывка толстовки.

– Вот видишь, – сказал Стас. – Кое-что он нам все-таки оставил. Вообще, я не совсем понимаю, к чему ты клонишь?

Маша открыла было рот, собираясь высказать догадку, которая пришла ей на ум, но в этот момент Толя, стоявший рядом с трупом, окликнул их:

– Ребят! Идите-ка сюда!

Маша и Стас подошли. Толя расстегнул пуговицы рубашки медбрата, затем раздвинул края, обнажив жирную бледную грудь. Маша тихонько ахнула, а Стас присвистнул. На груди Лукьянова красовалась татуировка: четыре маленьких квадрати-ка по углам большого квадрата, а между ними – замысловатый узор из точек и линий.