Зов. Антология русского хоррора

– «Это всё», – передразнил Пименов. – Всё равно явится, рано или поздно. Не ты, так кто другой откроет для них дверь. Существа, о которых идёт речь, ежесекундно самим дыханием своим уничтожают сотни миров. Для них тысячи лет пролетают как секунда. Но ты всё равно дашь им войти. Потому что в тебе есть страсть, ярость… и надежда.

Пименов, или Владыка Сна, маскировавшийся под него, читал мысли Артёма легко, словно научную статью в Scopus.

– Если ты заставишь ДНК Нитей работать на себя, если сможешь встроить в этот могучий репликационный механизм геном Дани, то получишь сына обратно. Снова сможешь его обнять…

Артём знал, что «если» уже можно отбросить. Словно издеваясь, его спящий мозг раскрыл ему секрет, как совершить то, о чём говорил Пименов, с помощью ретровирусного векторного переноса.

– Прожить с ним целую жизнь, ведь мир падёт не сразу.

Но Ксана…

– Ты снова сможешь ходить.

Артём проснулся.

* * *

Разблокировав дверь, он заехал в лабораторию, словно щит прижимая к груди кепку Дани, запаянную в пакет с надписью «образец kgh-1890». Внутри было черно от нитей, они свисали с потолка, легко касаясь неприкрытой одеждой кожи. Пахли пряным, словно волосы женщины, которая несколько дней не мыла голову. Артём понимал, что при желании это существо, которое способно вытянуть из океана целый город, может спокойно разорвать его на мелкие клочки. Но оно не захочет. Оно – лишь бампер от автомобиля. Так, кажется, сказал доктор Пименов?

Нитей не было только в стерильном боксе, где на столе лежали «Лици мрътвыхь законовь». Страшилище с панцирем на голове насмешливо разглядывало хозяина лаборатории с распахнутых страниц.

Артём достал из бокового отделения на инвалидной коляске бутыль с соляной кислотой, приблизил её к книге и спазматическим движением вцепился в крышку, не решаясь повернуть. Чего же он ждёт?

Умрут миллиарды, Ксана умрёт, если он не сделает того, что должен.

– Сынок, прости меня, – он заплакал.

Бутыль с кислотой продолжала дрожать в его руках.

* * *

Даня распахнул глаза, но не увидел ничего. Сплошная тьма, и запах… как от Жучки, которая зимой спала возле батареи в их подъезде.

– Даня?

– П-пап? Ты где?

– Я здесь.

Данина ладошка оказалась в тёплой руке Артёма. Мальчик завертел головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но ничего не выходило, он ощущал лишь странные, нежные прикосновения к лицу…

– Пап, я помню, как пошёл гулять, и толстый дядька в пиджаке подошёл и спросил, где тут десятый дом. Я повернулся показать…и вдруг проснулся здесь. Мне стало плохо, да? Мы в больнице?

– Я всё тебе расскажу. Потом. Давай прогуляемся.

Даня встал с лежака, и они пошли по коридору. Папа был рядом, но шёл как-то… странно. Тяжело. И ещё его ноги иногда задевали мальчика, хотя он шёл не так чтобы очень близко.

Артём открыл входную дверь покинутого медкомплекса, и Даня почувствовал, что они на улице. Его лицо обдул ветер, пахнущий точно так же, как воздух в помещении, где он проснулся.

Странно, но слепота абсолютно не мешала мальчику. Он будто чувствовал всё другим, непонятным способом. Возможно, всему виной были эти нитки, которые даже на улице будто соприкасались с каждой клеточкой его тела.

– Пап… земля трясётся. И эти звуки… Как Годзилла какая-то.

– Не бойся. Ты же не боишься?

– Ни капельки.

Артём разглядывал лишённое глаз лицо сына, расплывшееся в улыбке под лаской нитей, свисающих с неба. В фенотип Дани-3 пришлось внести изменения, он не хотел, чтобы повторилась история Дани-2, который увидел то, чем стал мир, и сошёл с ума. Возможно, со временем Артём сможет подготовить психику мальчика и вернуть ему глаза.

– А где мама?

Где-то там, на развалинах моста. Завтра утром, когда уйдёт вода и её новые обитатели, Артём намеревался отыскать её останки. И они снова станут одной счастливой семьёй.

Артём погладил Даню по голове, ощущая ладонью горячий и слизистый клубок щупалец, в который превратилась вся его задняя часть, от затылка до ягодиц.

– Мама… Мама скоро придёт, сынок.

Марина Беляева

Журналистка порталов «Мир Фантастики» и «Это надо видеть», анимационный сценарист, студентка сценарной мастерской им. Олега Дормана. Одна из победительниц грантового направления «Романист».

Житие святой Паолы

– Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить, – повторяла учительница наизусть Первое послание Петра, без запинки, строгим, угрожающим голосом. Паола слушает её – единственная из всего класса. Паола покорно учит наизусть избранные отрывки, осилила без пропусков Левит и книгу Чисел, а ещё смешно пугается, когда речь заходит о сатане, демонах и бесах.

Дети смеются над ней. Дети не любят Паолу – слишком чистенькую, нездешнюю (приехала из города, когда умерли родители, живёт у дальнего родственника на попечении), набожную ябеду, пугливую и плаксивую. Такую одно удовольствие таскать за волосы, бить и жестоко разыгрывать, обещая ей адские муки, если она не будет слушаться. Один мальчик дошёл до того, что требовал от неё потрогать его гениталии под страхом Божьего Суда; в итоге довёл девочку до истерики, и она единственный раз в жизни дала отпор – со всей силы треснула его Библией по голове. Мальчика положили в больницу, а дети подкараулили рыжую дуру, начали кидать в неё камнями, песком, рвать платье и обзывать неприличными словами.

Тогда Паола в первый раз убежала в пещеру на высокой горе, и тогда она впервые в жизни увидела демона.

– И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним…

Оно было похоже на человека, чьи ноги заканчивались хвостом; его кожа, полупрозрачная, с просвечивающими органами и крупными плавниками, сверкала под водой таинственным зеленоватым свечением, и по нему были разбросаны яркие фиолетово-красные пятнышки. У него были длинные и густые волосы, которые под водой производили впечатление водорослей. Демон плавал и целиком глотал прозрачных безглазых рыб и рачков, а Паола нервно глотала: древний змий, чешуей покрытая тварь, Господи…

– Господи Боже, сущий на небесах, – шептала она, непроизвольно схватывая руки в замок, – да святится имя Твоё, да будет воля Твоя… прости меня, грешную, прости…

Когда Паола увидела демона впервые, она закричала. Он лежал на берегу, и сначала Паола подумала, что это просто какая-то овца: зрение девочки было слабым, и хотя пещера неплохо освещалась, всё равно было слишком темно, чтобы понять сразу, что это такое. Да и разве смогла бы она догадаться? Кто в здравом уме поймёт, что это демон!

Лишь приблизившись, Паола поняла, что перед ней лежит человек с длинным рыбьим хвостом, уходящим в воду. Потом демон поднял лицо, и девочка смогла увидеть крупные полупрозрачные зелёные глаза, светящиеся фиолетово-красные пятнышки и плавники, пробивающиеся сквозь волосы.

Тогда Паола пулей вылетела из пещеры; потом, очутившись в лесу, упала на землю и долго-долго молилась Господу, благодаря Его за спасение своей жизни.

– Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю, – произносила сквозь слёзы Паола, когда её уже сильно за полночь притащили домой.

Её родственник, грубый и сильный, но в целом не злой человек, тогда сильно её ударил; побил бы, не будь она чужой дочерью и не свались она на землю от первой же оплеухи. Когда Паола пропала, он организовал её поиски и сильно беспокоился, кричал на своих работников и обещал свернуть шеи тем засранцам, которые её обидели. Зарёванного ребёнка нашли где-то в лесу: она, перепуганная, пряталась под деревом, плакала и без конца не то молилась, не то рассказывала о каком-то демоне.

– Совсем тю-тю, поехала, дурная баба, – недобро бросил кто-то из мужиков, и тогда родственник Паолы рассердился. А когда без чувств упала на землю – сильно испугался: пожалуй, из такой-то фифы мог и дух вышибить.

– Не сильно ты её того? – озадаченно спросил его друг.