Право бурной ночи

– А тебе зачем эта Карманова понадобилась? – вопросом на вопрос ответил Рискин.

– Да так. Это ведь моя одноклассница, правда, я знала ее как Евсееву и не видела с выпускного, а тут недавно встретились, поболтали.

– Знаешь, подруга, держись от нее подальше, – мрачно сказал Илюха, – целее будешь.

– Да ладно тебе. Нормальная баба, веселая. Не знаю, какие там у вас терки вышли, а мне с ней делить нечего. Вот пообщаться приятно, школу вспомнить. – Я не восприняла слова полупьяного Рискина всерьез. У него бывает такое, когда выпьет – все плохо, все гады, не жизнь – тоска.

– Как хочешь, не веришь – не надо. Но о ее муже в городе разное говорят. Вроде даже он на бомжах новые лекарства испытывает, у него где-то в лесу целый закрытый исследовательский комплекс есть.

– Знаешь, Илюха, очень уж похоже на обычные сплетни завистников, насмотревшихся всяких там «Секретных материалов», – скептически ответила я. – Это же надо придумать – закрытый центр, бомжи. Бред! Да и, в конце-то концов, даже если и есть в этом доля правды, Жанка-то при чем? Она в своем магазине вошкается, Карманов, как мне говорили, ее в свои дела не посвящает.

– Ну-ну, как хочешь. А давай-ка я тебе одну историйку расскажу про твою Жанночку, тогда, может, перестанешь тупо упираться, – и Илюха приготовился поведать мне страшную рассказку про Жанку Крюгера с улицы Вязов, но тут вернулась Анжела с божественным нектаром, при виде которого Рискин забыл обо всем и с радостным гиканьем убежал на кухню откупоривать сосуды с блаженством.

– Знаешь, Илюшенька, я, когда возвращалась, от твоей машины каких-то бомжар шуганула, – прощебетал птенчик, игриво потягиваясь, отчего арбузные груди воздушного создания едва не прорвали тонкую ткань блузки.

– Они хоть живы остались, нежная моя? – вышедший из кухни Илюха засмотрелся на свое счастье, предвкушая изысканнейшие утехи.

– А че им сделается, по уху получили и убежали, – гордо ответила Анжела.

– Стоп, стоп, друзья, минуточку. Я не поняла, ты что, Рискин, на машине приперся? – удивилась я. – Ты что, с ума сошел? Ты же нажракался, куда тебе за руль?

– Подумаешь, да я в любом состоянии доеду! – пыжился Илюха.

– Да-да, конечно, доедешь, только на такси, – согласилась я.

Праздник жизни покатился дальше по накатанной и завершился ожидаемо – полностью отрубившегося Илюху его птенчик легко вскинул на хрупкое плечико и понес к вызванному мною такси. Илюхина «Мазда» осталась ждать своего хозяина у моего подъезда.

Из загула Рискин вынырнул через два дня. Пришел ко мне опухший, но веселый. Я потащила его на кухню пить кофе и стала изводить вопросами о Жанке, уж очень заинтриговал меня Илюха на нашем празднике жизни своим карканьем по поводу Кармановых. Но этот гад лишь шумно хлебал кофе, вытягивая губы трубочкой и отфыркиваясь. При этом делал вид, что меня не слышит абсолютно.

Тогда я встала, сходила в комнату, принесла оттуда большое банное полотенце, вытащила из кухонного шкафчика огромную литровую подарочную чашку с не менее гигантским блюдцем, выкопала в закромах завалявшуюся коробку с сахаром-рафинадом. Затем налила в чашку весь сваренный кофе, высыпала в тарелочку рафинад и подала с поясным поклоном все это Рискину:

– Не побрезгуйте, благодетель вы наш, откушайте кофеечку, да с полотенчиком, чтобы было чем личико ваше светлое вытирать, когда взопреете. Только не отказывайте мне, убогой, во внимании, посвятите девицу красную в тайны ваши страшные про Бабу-ягу Жанну Карманову.

– Кончай дурить, красная девица, – заржал Илюха, – мало ли что я по пьяни болтаю, всего не упомнишь. Но с Кармановой ты все-таки поосторожнее, гадкая она.

– Ну вот опять, здрасьте-приехали, – возмутилась я, – почему гадкая, что, трудно объяснить, что ты мне голову морочишь!

– Ладно, уговорила, – смирился Рискин, – сейчас убегаю, спешу очень, а вечером перезвоню тебе и все расскажу, что знаю. А ты кончай развлекаться, садись лучше тексты пиши.

– Да хватает их у меня на три альбома, не меньше, – отмахнулась я.

– Еще напиши, запас беды не чинит, – важно изрек Илюха и встал. – Ну, я пошел. Пока, до вечера!

«Скажите пожалуйста, запас беды не чинит! Это что, картошка ему, да?» – мысленно бухтела я, закрывая за Илюхой дверь. Потом я подошла к окошку посмотреть, как этот Шумахер будет выруливать из нашего тесного дворика. Рискин ведь не признает медленной и аккуратной езды, обожает носиться, как безумный. Нет, ничего, вырулил, никого не задавил. Мигнув на прощание стопами, машина скрылась за углом.

Вечером позвонила Жанка, сообщила, что приступить к плотной работе мы сможем с понедельника, 23 июня, ее благоверный ускачет с эскадроном. Илюха так и не позвонил, вот поросенок! Правда, он никогда не был принципиально верен своему слову, поэтому я не очень и ждала его звонка. Да и не сказать, чтобы я большая охотница до сплетен, а что еще мог поведать Рискин!

Весь следующий день я провозилась со всякими нудными домашними делами, накопившимися за время пыхтенья над статьей: уборка, стирка, оплата счетов и т. д. Оставалось еще заехать в редакцию за гонораром, но это я отложила на следующий день, а вечер посвятила большущему письму Лешке, которое тут же отправила по электронной почте.

Утром, свежая (что в принципе само по себе необычно) и в хорошем настроении (это утром-то!), я впорхнула в здание, где размещались редакции нескольких газет. И первое, что я увидела в вестибюле, был огромный портрет улыбающегося Илюхи Рискина, перетянутый черной лентой. Ничего не соображая, я пыталась прочитать текст под портретом, слова никак не удавалось сложить в предложения: «Трагически погиб, авария, скорбим»… Что это? Что за бред? Кто погиб, Илюха? Все расплывалось перед глазами, я присела на какой-то стул. Мимо пробегал парень из редакции Ильи. Я схватила его за руку.

– Сергей, постой! Что это за ерунда такая? – я показала на портрет Илюхи.

– Ты что, ничего не знаешь? – удивился Сергей. – Илюха разбился на машине.

– Господи, когда?!

– Позавчера, утром.

– Он же у меня был утром, забирал эту свою чертову машину, – все еще не хотела верить я.

– Ну вот, а потом, когда ехал по кольцевой, на полном ходу врезался в бетонное ограждение. Кто-то там его подрезал, есть свидетели, и умчался, а Илюху развернуло – и в бетон. Говорят, тормоза отказали. А Илюха ведь гнал под 120, не меньше. В общем, погиб на месте. Похороны завтра, здесь прощаться будем. Придешь?

– Да, конечно, – прошептала я. – Приду.

Глава 6

Я и не предполагала, как много места в моей жизни занимал Илюха. Шумный, нагловатый, язвительный, сибарит и эпикуреец, Рискин был неотъемлемой частью моего мира. И когда эта часть вдруг исчезла, образовалась огромная дыра, из-за которой вся конструкция стала очень неустойчивой.

Последние дни я только и делаю, что реву. У меня распух нос от бесконечных вытираний, покраснели глаза, и в целом я похожа на больного насморком муравьеда. Вчера ко мне неожиданно пришла Анжела. Я открыла дверь и увидела живую иллюстрацию к стихотворению Агнии Барто «Зайку бросила хозяйка». И пусть эта зайка весила не меньше центнера, но выглядела она таким несчастным, вымокшим до нитки и никому не нужным зверьком, что я не выдержала и разревелась снова. А ведь буквально за полчаса до прихода Анжелы я с трудом успокоилась, и то благодаря Лешке. Он звонил теперь несколько раз в день, и я подсела на его звонки, как на наркотик. Наверное, без них я не смогу уже.

В общем, увидев мои слезы, птенчик заголосил еще громче, и, боясь, что соседи примут этот вой за сирену МЧС, я втащила ее в квартиру. Там уж мы наплакались от души, а потом успокаивались при помощи старинного народного средства – напились в зюзю.

Утром я проснулась от звуков работающего бульдозера. Я никак не могла открыть глаза, пыталась натянуть подушку на голову, стараясь заглушить звук, но звук проникал во все щели. Вот же гады, что они там надумали копать в нашем дворике, трубу прорвало, что ли? И почему нужно обязательно начинать работу в такую рань? Я долго ворочалась в постели, ругаясь гадко и нецензурно. Бульдозер ревел. Наконец, не выдержав неравную борьбу, я села на кровати. И неожиданно обнаружилось, что рев идет не с улицы, а почему-то с пола. Я долго тупо смотрела на бесформенную груду постельного белья, которая и являлась эпицентром звука. Инопланетяне, что ли, радиобуй подбросили? Но тут из кучи высунулась миниатюрная ножка размера эдак 43. Фу ты, черт, это же птенчик у меня ночевать остался, потому что уж очень мы вчера взгрустнули. А упитая Анжела могла призвести в нашем городе такие разрушения, что Годзилла утопился бы от зависти. И это не бульдозер ревет, это воробушек похрапывает.

Пока я пыталась вспомнить, что такое координация движений и как применять ее на практике, рычанье прекратилось. Груда простыней зашевелилась, послышался страдальческий стон, и на свет божий явился воробушек.

– Доброе утро, – продудела моя собутыльница.

– Ага, – промычала я. Ба, да я сегодня просто спикер палаты лордов, так и сыплю цветистыми речевыми оборотами!

Взглянув на то, что было когда-то лицом Анжелы, я обреченно взмахнула рукой. У меня, разумеется, не лучше. Я собрала то, что от меня осталось, в кучку, сложила эту кучку в мешок и поволокла все найденное в ванную. Отмокать.

Когда через полчаса я вышла оттуда, то уже могла самостоятельно передвигаться, ориентироваться в пространстве и даже произносить простые фразы типа «дай», «хочу», «…». Вот ведь умничка, правда?

Оказалось, что постель уже убрана, следы вчерашнего безобразия ликвидированы, посуда вымыта, а на столе источают волшебный аромат две чашечки крепчайшего кофе.

– Нет, Анжелка, ты все-таки волшебница, я была права тогда, – восхитилась я, – а Илюха ерунду говорил…

У Анжелы задрожали губы.

– Ой, прости, – спохватилась я, – ну никак не могу привыкнуть, что его уже нет. Ведь недавно мы тут так славно сидели, – я уже готова была опять разнюниться.

– Да ничего, я тоже не могу поверить. Но придется, – вздохнул птенчик, и мы молча допили кофе, оказавший на меня самое благотворное действие.

Воробушек вскоре собрался и упорхнул, ей пора было на работу. Хорошая она все-таки баба, была бы Илюхе славной женой, если бы он вообще когда-нибудь захотел остепениться. Но не случилось.

Я съездила в редакцию, получила наконец причитающиеся мне деньги, зашла в магазин и купила бутылочку моего любимого «Бейлиса». Завтра ведь уже 21 июня, у моего Таньского заканчивается отпуск, и она должна вернуться из Турции. Загорела, небось, накупалась, хоть развеселит меня немного своими рассказами о южных приключениях в стране знойных мужчин. Скорей бы приехала!