Тамбур

Она резко поставила стакан на стол.

«Ну и ладно. Еще одна ошибка. Нечего расстраиваться. Все впереди».

Татьяна обернулась, потянула руку к выключателю, думая, что теперь-то наверняка заставит себя уснуть… И замерла.

На полу, у окна, лежал человек. Спиной к ней, скрюченный, худощавый. Возле его безвольно откинутой головы на линолеум натекла лужица крови, уже почти застывшая.

«Стоп-стоп, – сказала себе женщина, тяжело опираясь на стол. Она задела стакан, тот звякнул о чайник. – Не может быть».

Она всегда ценила себя за способность анализировать обстановку и быстро ориентироваться. Но тут – в собственной кухне – ничего не получалось. Был факт – но объяснений не находилось.

Татьяна отцепилась от стола и осторожно подошла к телу, почти приникшему к батарее. На нее пахнуло теплом и кисло-сладким запахом крови. Женщина выпрямилась.

«Дверь!»

Подобная быстрота реакции часто ее выручала. Все было ясно – этого типа, жив он или мертв, тут быть не могло. Он тут не жил, а стало быть, и умирать не имел права. Однако он тут был. Значит, вошел через дверь – черт знает, почему и зачем. И так же непонятно почему – бес его возьми – умудрился умереть! А дверь должна быть – открыта?! Она ее не заперла?

– Зараза! – громко произнесла Татьяна, тут же прикусив острыми зубами кончики пальцев, словно боялась разбудить мертвеца. И добавила шепотом: – Однажды это должно было так кончиться!

И как всегда в пиковых ситуациях, ей вспомнилось самое дурацкое и бесполезное. Когда она обсуждала в риелторской конторе будущую покупку – эту самую квартиру в центре Москвы, то, конечно, пыталась узнать все, что могла. Огромные деньги – ну для нее, провинциалки, которая кровью и потом сделала карьеру и небольшое состояние. Островок, к которому умудрилась доплыть через бурное море. Словом, вся жизнь. Мечта, которая осуществилась. Безопасность и возможность посмотреть кому угодно в глаза и сказать, в каком районе живет. И в ответном взгляде увидеть зависть.

– Очень спокойный дом, – вещал риелтор, с уважением глядя на состоятельную клиентку. – За это я ручаюсь – уже продавал там квартиру. Подъезд чистый, цветы, картины на стенах…

– Видела, – спокойно сказала она, не проявляя восторга. В самом деле, осматривая квартиру, она впечатлилась видом подъезда – ровные, чистые стены, вылизанные полы, на окнах – горшки с цветами и – картины! Весьма посредственные, вроде тех, что продаются на Арбате. Большим знатоком искусства она себя не считала, но все-таки улыбнулась. Трогательно и наивно. Розовые закаты, голубые зимние пейзажи, восковые несъедобные натюрморты… Так бездарно, что почти хорошо. Есть степень бездарности, за которой начинается стиль.

– Это жильцы повесили, – сообщил продавец.

– Легко догадаться, что не Третьяков.

– Простите?

Татьяна снисходительно улыбнулась:

– Чистый подъезд. Я это имела в виду.

– Да. Но в вашем тамбуре… Конечно, на сделку это влияния не имеет, а все-таки, хочу предупредить…

Женщина насторожилась:

– Что в тамбуре? Соседи-алкоголики?

– Что вы! – Он агрессивно замахал руками: – Все приличные люди. Четыре квартиры. Мы все выясняем, надо же знать, что продаешь. В одной – мать и дочь. В другой… Ну, та недавно досталась по наследству. Тоже очень приличный жилец. Молодой, тихий. В третьей – одинокий пожилой мужчина. Эта квартира – смежная с вашей.

Он интимно улыбнулся, будто дело о покупке квартиры носило для него сексуальный характер.

– Четвертая – свободна. Физически и юридически. И я могу вас поздравить – такие чистые варианты встречаются редко. Я был бы счастлив всегда так продавать.

– Ну и спасибо, – уже довольно холодно сказала женщина. Она никак не могла взять в толк, к чему такие прелюдии.

– Да, но… – продолжал улыбаться. – Там есть своя фишка.

– Что, простите?

– То есть, особенность, – быстро поправился тот. – Там дверей не запирают.

Татьяна нахмурилась. Это была ее первая реакция на все, чего она сразу не понимала. Потом слегка оттаяла:

– Понятно. Внизу – консъержка.

– Не потому, – заторопился тот. – Совсем не потому. Другие запирают. У нас старое, авторитетное агенство. Когда мы продаем квартиру, то «пробиваем» весь подъезд. Сами понимаете, мало радости, если наверху – наркоманский притон, а внизу – собачий питомник. Сверху вас будут постоянно заливать, пьянки-гулянки… А снизу через вентиляцию – вонища, и еще – лай.

– Очень мило с вашей стороны, – все больше удивлялась Татьяна, сжимая в руках сумку, где покоился залог за квартиру. – Так почему не запирают дверей? Не понимаю.

– Они запирают. Дверь в тамбур. А вот двери квартир – никогда.

Татьяна еще крепче сжала сумку – чисто инстинктивно, будто пытаясь уберечь свою собственность:

– Почему это?

– Они доверяют друг другу.

– С ума сойти…

Риелтор склонил голову:

– Я сам удивился. Сперва, когда осматривал квартиру, не понял, кто в ней живет. Вбежала какая-то девочка с котом. Потом еще заглянул пожилой мужчина – что называется, за солью. Я не вытерпел, спросил: «А кто тут прописан?» Хотя, как вы понимаете, мы и так это выясняем…

– Понимаю.

– Ну и вот, – он прикусил кончик ручки, которую вертел в пальцах и внимательно взглянул на клиентку. – Это были соседи. Они все доверяют друг другу, так что и вы можете быть спокойны.

– То есть, дверь запирать нельзя? – иронически произнесла та. – Соседи обидятся, решат, что я их принимаю за жуликов?

– Вовсе нет. Просто я рекламирую вариант. Такое нечасто встретишь.

– И не говорите!

– Так… вы внесете залог?

Когда заговаривали о деньгах, Татьяна сразу обретала почву под ногами. Деньги – это реальность. Это все. И это намного надежнее незапертой двери.

Она уплатила. Сделка была совершена через две недели, после оформления всех необходимых документов.

После переезда ей было очень не по себе, как всегда в новой квартире. Другие запахи, другие звуки за стеной. Новый вид из окна. С нею постоянно здоровались в тамбуре, и постепенно она стала узнавать соседей. Мать и дочь – обе хорошо одетые, миловидные. «Где папаша?» – спросила она себя и не смогла ответить на этот вопрос. У них был кот – Татьяна определила его как сиамского (разницы между тайской и сиамской породой она, как многие, не понимала и потому ошиблась). Кот иногда истошно орал по ночам. Она это слышала даже через толстые стены – риелтор не обманул, дом был выстроен на совесть, но и это не спасало. Был еще сосед – тихий пожилой мужчина, щуплый на вид. Она ничего о нем не знала, впрочем, как и о матери с дочкой. И в третьей квартире обитал парень – она его видела только со спины. На удивление тихий, и все бы хорошо… Но Татьяне всегда казалось, что он старается побыстрее скрыться с глаз. Ни его лица, ни его голоса она не знала. Это была тень, которая мгновенно появлялась и тут же исчезала из тамбура.

Дверей никто не запирал – это была правда. Сперва она полагала, что из-за этого к ней станут ломиться непрошенные гости, и очень этого опасалась. Но вскоре убедилась, что кнопка ее дверного звонка вполне может зарасти плесенью. Ее не игнорировали, но к ней и не лезли. И тогда она сама перестала запирать дверь.

Ничего не изменилось. К ней не заходили. Ни за солью, ни поговорить, (чего можно было ждать от одинокой женщины, явно разведенной, оставшейся с ребенком). Ее вообще не замечали. Настал день, когда она, вернувшись с работы, думая о том, что одиночество становится все более ощутимым, а перспективы для брака – расплывчатыми, захотела, чтобы кто-то к ней заглянул.