Последний Магистр

– Послушай меня, Ильв. Может быть, сейчас мы живем плохо, не так, как тебе хотелось бы… Но твой отец уже немолод, дом д’Аштам – как сохнущее дерево, и других наследников мужского пола, кроме тебя, нет. Понимаешь ты это? Так зачем глупо рисковать своей жизнью, когда все еще может обернуться в нашу пользу?

– Ты сама-то веришь в то, о чем говоришь? – хмуро спросил Ильверс, – мы – рабы. Просто рабы. И никому мы не нужны.

Мать неопределенно пожала плечами, хмыкнула и ушла.

… Через три дня Ильверс смог самостоятельно добраться до небольшого пруда, чтобы искупаться и одеться в чистое.

Он стянул с себя пропитанные потом лохмотья, и, морща отражения зеленых крон, вошел в темную воду. В этом зеркале, дарованном землей своим детям, Ильверс придирчиво оглядел себя, и пришел к неутешительному выводу, что еще одно наказание – и он станет таким же костлявым, как Ящерица.

На самом деле, он не помнил того времени, когда бы мог назвать себя крупным мужчиной. Роста он был немалого, но сложение казалось скорее хрупким; такими обычно покидали свои коконы маги народа дэйлор. Те, кому была уготована судьба воина, выглядели куда как крепче и внушительнее.

А до кокона никто не мог предположить, кем станет будущий дэйлор. Трудно предсказать дальнейшую судьбу серой зубастой личинки; трудно даже угадать, перенесет ли она исполненный волшебства переход в коконе, или засохнет в липкой паутине дохлой мошкой. Сколько раз уже Ильверс видел, как безутешные матери несли закапывать высохший трупик…

Он тщательно вымылся, и уже надо было возвращаться – но как трудно отказать себе в удовольствии еще немного побыть в воде, а заодно и потянуться к той загадочной Силе, с которой он до сих пор не научился обращаться.

Ильверс замер на поверхности воды, закрыл глаза. На самой границе зрения уже маячили радужные потоки: зеленые – от леса, темно-коричневые – от земли, синие – от неба… Пестрым ковром Силы дымились цветы, расплавленным золотом лилась она из пылающих ладоней солнца…

«Ну где же ты? Помоги мне», – подумал он, обращаясь к Памяти Предков, – «как мне взять все это? Как стать другим?»

Но Память Предков молчала, не желая помогать презренному рабу в его преступных мечтах.

Тогда Ильверс осторожно, боясь лишний раз шевельнуться, потянулся сознанием к сверкающим зеленым нитям, прикоснулся к ним… Ему захотелось вобрать, впитать в себя хотя бы частицу этого завораживающего сияния, но… То, что произошло мгновением позже, было похоже на прикосновение к горящим углям. Ильверс вскрикнул, дернулся – и ушел с головой под воду, проклиная свою никчемность.

Ну почему, почему у него ничего не получается?!!

Разбрасывая фонтаны холодных брызг, он выплыл, выбрался на берег… Теперь нырнуть в пахнущие травами ветхие штаны, натянуть латанную рубаху – и останется только приятное воспоминание о холодной темной воде.

И тут Ильверс понял, что не один.

На берегу, прислонившись спиной к кровянистому стволу сосны, удобно расположился немолодой дэйлор в роскошном одеянии. Он молча разглядывал Ильверса, словно тот представлялся ему вовсе не рабом, а занятнейшей зверушкой.

«Кланяйся, кланяйся, дурак…» – он почти услышал материн голос, заставляющий против воли гнуться спину. Но в голову ударила отцовская кровь, и вместо того, чтобы поспешно перегнуться пополам, дэйлор замер, посматривая исподлобья на незнакомца.

Кроме одежды с золотым шитьем, тот не обладал никакими особыми чертами, на которых мог задержаться взгляд. Черные с проседью волосы были заплетены в четыре косы и украшены костяными подвесками, не тронутая сединой короткая бородка – аккуратно причесана, а, может быть, даже надушена благовониями. Лицо его казалось самым обычным и ничем не выдающимся; разве что глубоко посаженные глаза постоянно щурились, будто от яркого солнца, да в уголках тонких губ пряталась высокомерная усмешка. Словно господин этот знал куда больше, чем прочие, и не скрывал своего превосходства.

Ильверс все-таки поклонился, стискивая в кулаке рубаху. Кто знает, что нужно этому дэйлор, да еще так далеко от отцовского замка…

– Подойди ко мне, – приказал дэйлор, – ты ведь раб дома д’Аштам?

Ильверс покорно приблизился. Хоть и напомнил незнакомец о горькой несправедливости, в душе молодого дэйлор шевельнулся червячок любопытства.

– Как тебя зовут? – последовал вопрос.

Ильверс назвал себя. Под пристальным, испытывающим взглядом незнакомца дэйлор чувствовал себя неловко; он не знал, куда деть руки – а потому продолжал судорожно мять рубаху.

– Мне вот что интересно, Ильверс, – каждое слово падало тяжело, как камень, – чем это ты тут занимался?

– Я… я купался, господин.

– Ну, а потом? – глаза незнакомца подозрительно сузились, – что ты делал, лежа на воде?

– Я… – Ильверс запнулся, мотнул головой. Как объяснить этому странному дэйлор то, чем он на самом деле занимался?

– Можешь не говорить, если не знаешь, – изрек господин, – именно твое занятие и привело меня сюда. Я почувствовал – и пришел. Давно земли дэйлор не рождали столь одаренного мага!

Сердце Ильверса болезненно сжалось в груди, а потом, будто набравшись сил, весело заколотилось о ребра. Значит, он не ошибался! Был прав, когда отделял себя от простых рабов, когда просил Память Предков подсказать, как взять и обратить себе на пользу всю великую Силу!

– Мой господин, – слова тяжело, ершиком выползали из горла, – кто вы?

– Я Варна д’Кташин, маг правящего дома. Знаешь ли, твои способности впечатляют. И эта твоя попытка… взять Силу, она повлекла такой резонанс в слоях сущего, что я едва не потерял свой путь портала.

Ильверс помолчал. В его голове мелькали, кружились в дикой пляске обрывки мыслей, и дэйлор никак не мог привести их в порядок. Все это время он мечтал попасться на глаза какому-нибудь магу, чтобы попроситься в ученики, а тут силой случая маг сам нашел его… Но что теперь?

Этот вопрос Ильверс и задал Варне.

Тот чуть заметно пожал плечами.

– Ты же раб. Это осложняет дело. Но, пожалуй, я сегодня же отправлюсь к твоему хозяину, чтобы тебя выкупить. У нас слишком мало сильных магов, чтобы ими вот так разбрасываться!

– И вы… будете меня учить? – едва веря своему счастью, спросил Ильверс.

– Разумеется, – Варна скупо улыбнулся, отчего резко обозначились тонкие морщинки-лучики вокруг глаз, – я буду тебя учить. И я представлю тебя самому Великому Магистру. Разве мог ты мечтать об этом?

Ильверс ничего не ответил. Разумеется, он не раз и не два отдавался сладким мечтам о том, что когда-нибудь… Ну так ведь то были пустые грезы, а теперь все стало настоящим, живым. И происходило именно с ним, обычным рабом.

* * *

Варна, следуя указу Магистра, и в самом деле намеревался выкупить одаренного молодого дэйлор. Будучи привычным неуклонно следовать собственным планам, он вечером того же дня наведался к Эвору д’Аштам, главе дома и хозяину Ильверса.

Эвор принял гостя радушно, приказал подать легкий ужин, а затем, развалившись на диване, выслушал суть дела. Поразмыслив немного, спросил:

– И чего он сдался тебе, этот раб?

– Ильверс – одаренный маг, благородный Эвор. Сейчас все меньше и меньше магов рождает наша земля, и мы не можем позволить, чтобы столь одаренный дэйлор и дальше возделывал тамико.

Глава правящего дома задумчиво, с прищуром, глядел на огонек свечи.

– Как, говоришь, его зовут?

– Ильверс.

– Ильверс… Ильверс…

Внезапно Эвор усмехнулся, будто вспомнил нечто забавное. И – уж совершенно неожиданно – пробормотал:

– Вот что значит кровь высокорожденных!

– Я не совсем понимаю, о чем вы, благородный Эвор.