Рецепт идеальной мечты

Надя, хвала судьбе, ходила у начальницы в любимицах: скромная, безответная, исполнительная. И слушать она умела, а Дарья Михайловна без аудитории просто чахла. Правда, обычно Надя пропускала мимо ушей рассказы начальницы: ее мало интересовало, кто из сотрудников женился-развелся, а кто – сто рублей в лотерею выиграл. Но сегодня – особый случай, сегодня Надя будет слушать внимательно!

Она с разбегу ворвалась в зал и, запыхавшись, выпалила:

– Извините, Дарь-Михална, я опоздала, но там на входе менты стоят, меня пускать не хотели! (Вот и отмазка появилась!) Скажите, а что случилось?

Дарья Михайловна округлила глаза:

– Ты что, еще ничего не знаешь?!!

* * *

Картина происшедшего, нарисованная сочными и щедрыми мазками начальницы, выглядела так.

Николай Гаврилович Задейкин, начальник отдела редкой книги, спешно дописывал диссертацию. Ходили слухи, что умник Задейкин уже получил приглашение занять кафедру русской литературы в Кэролл-колледже, штат Монтана, США. Но без звания доктора в американской должности его утвердить не могли, потому Николай Гаврилович и торопился побыстрее выйти на защиту.

Его научным изысканиям в «историчке-архивичке» не препятствовали: сотрудникам библиотеки отнюдь не возбранялось заниматься научной деятельностью. Начальство понимало, что зарплата в библиотеке стимулом уж никак быть не может. Ради собственно книг здесь трудились лишь отдельные фанаты печатного слова вроде Нины Аркадьевны из хранилища. Остальные служили в Историчке, попутно решая собственные проблемы. Особенно рвались сюда на работу студенты-историки – разве плохо, помимо кое-какой зарплаты, иметь неограниченный доступ к редким книгам? И даже – на правах сотрудников получать их по абонементу домой?

Задейкин тоже был из ученых. Его диссертация посвящалась масонской библиотеке графа Уварова, хранившейся здесь в единственном экземпляре. Вот Николай Гаврилович и устроился сюда на работу… Но он – увы, для него самого – был человеком ответственным. И если студенты-историки, занятые своими курсовыми, на читателей часто поплевывали и скапливали у стоек огромные очереди, то Задейкин работал на совесть. И за фондами следил, и картотеку пополнял, и посетителей консультировал. Потому и успевал заниматься диссертацией лишь по окончании присутственных часов.

Вчера, по словам охранников, он покинул библиотеку ближе к полуночи. (И то на прощанье заявил, что, если б метро не закрывалось, он бы еще пару часов посидел.) Уходя, Николай Гаврилович убедился, что железные жалюзи на окнах опущены и двухметровый сейф, содержащий особо ценные рукописные книги, заперт. Задейкин сказал охранникам, что включил обе сигнализации: и ту, что защищала комнатку с самыми драгоценными томами, и общую, работавшую на весь зал редкой книги. Охранникам в принципе полагалось подняться на четвертый этаж и лично проверить, что обе сигнализации работают, но разве ж им охота таскаться по крутым лестницам (лифты после девяти вечера отключались). Добросовестному Задейкину просто поверили на слово и приняли у него три ключа: от сейфа, от комнаты повышенного контроля и от входной двери в зал редкой книги.

Ночное дежурство прошло спокойно («Охранники продрыхли без задних ног!» – возмущенно сказала Дарья Михайловна).

Первым, в семь утра, на работу опять-таки явился неугомонный Задейкин. Радостно сообщил не успевшим смениться охранникам, что ночью его-де озарила гипотеза, которая требует немедленного подтверждения. Он получил назад все три ключа и резво потрусил по лестнице (лифты еще не включили) к себе, на четвертый этаж, в редкую книгу.

Через пять минут, бледный, прибежал обратно. Трясущимися губами сообщил: дверь в отдел не заперта, а входить внутрь он не решился… Охранники наконец оторвали от дивана свои тяжелые задницы (так прямо Дарья Михайловна и выразилась), побежали вместе с ним наверх, ворвались в отдел… Там было тихо и мирно, никаких следов разрушений. Они вошли в комнату особо ценного хранения – дверь в нее была отперта, жалюзи подняты, и одно из окон приоткрыто. Николай Гаврилович схватился за сердце. Охранники потянули дверцу сейфа – она подалась. Задейкин маячил за их спинами – и внезапно издал жуткий вопль.

Сейф оказался наполовину пуст.

– Исчезли: вся уваровская библиотека, рукописные судебники, «Евангелие» 1740 года, первое издание «Путешествия из Петербурга в Москву», полный комплект «Полярной звезды», первое издание. Всего около ста томов, – мрачно и величественно перечислила Дарья Михайловна.

Надя от волнения выдернула волосок и принялась вертеть его в руках. Дарья Михайловна потянулась к ней мощной ладонью, отобрала волос:

– Побереги нервы, Наденька. Тебе еще со следователем разговаривать.

– Мне?

Надя вспомнила цепкий взгляд милиционера на входе, и ее замутило, а во рту стало сухо.

Начальница легко поднялась со своего стула:

– Пойдем, чайку выпьем… Да не волнуйся ты так! Ну, подумаешь, следователь!

Надя встретилась с Дарьей Михайловной взглядом и тут же опустила глаза: начальница внимательно следила за ее реакцией. Подозревает?

– Давайте… выпьем… только лучше не чай, а кофе, – пролепетала она.

– Не выспалась, Надюша? – ласково спросила начальница. И равнодушно поинтересовалась: – А ты вчера – во сколько ушла?

– Поздно, – призналась Надя. – Около десяти. Вас же не было – а у меня читатели засиделись, никак выгнать их не могла, спасибо, Максимыч помог.

Не дожидаясь дальнейших вопросов, она сообщила:

– Потом бегонию лечила, ее Крючкова опять ощипала. Потом в хранилище побежала, «Трутня» и Плиского сдавать – Нина Аркадьевна на меня еще накричала, что так поздно… Ну, и ушла, наверное, только около десяти.

Дарья Михайловна кивнула: показания сличила – она, судя по всему, уже успела с Аркадьевной из хранилища переговорить.

– Ничего вчера не видела? Ничего не слышала? – продолжала пытать ее начальница.

– Когда через каталоги шла, вроде Ординатор мелькнул, – честно призналась Надя. – Я потому и ночью плохо спала, все он мерещился…

– Да ты что? – живо заинтересовалась начальница. В отличие от некоторых материалистически настроенных сотрудниц библиотеки она искренне верила в существование местного привидения.

– Да, дуновение какое-то. Одно слово: призрак, – доложила Надя.

– Чувствовал, значит, что на его территорию посягают, – авторитетно заключила начальница. – Все чувствует…

– Дарь Михална, а как вы думаете, кто книги-то украл?

– Господи, откуда ж я знаю! – всплеснула руками начальница. – Как украли – еще догадываюсь, а вот кто… Вон, милиции полная библиотека – пусть они и выясняют!

– А как? – затеребила шефиню Надя. – Как украли-то?

– Ну как-как… – пробурчала Дарья Михайловна. Видно было, что ей приятен Надин живой интерес к ее мнению. – Сигнализацию, видно, они отключили заранее – перерезали проводок где-нибудь в незаметном месте. Задейкин что, ее проверять станет? Да ни за какие коврижки! Включил себе рубильник – да и ушел.

– Так лампочка должна зажечься, если сигнализация включилась, – неуверенно возразила Надя.

Дарья Михайловна понизила голос:

– А лампочка – перегорела. Уже неделю – не поменяют. Завхоз ведь в отпуск ушел. – И пригвоздила: – Бардачники!

– Ну а как они сейф открыли?

– А если им не надо было его открывать? – проворчала начальница. И пояснила: – Задейкин вечно его закрывать забывает. Или – специально не запирает, чтобы по утрам не возиться. Замок там тугой, неудобный.

– Ну а как они в библиотеку-то попали?! – нетерпеливо воскликнула Надя.

– Митрофанова! – воскликнула начальница. – Ты знаешь, сколько у нас читателей?!

Надя пробормотала:

– Ну, много… сотни…

– Тысяча только каждый день приходит! И сто тысяч записано! А спрятаться у нас где угодно можно. Помнишь, как в каталогах студент всю ночь проспал?

– Значит, кто-то остался после закрытия… пролез в отдел редкой книги… сигнализация не работала, замок там ерундовый… открыл сейф, забрал книги… – А как он вышел? И рукописи с книгами вынес?! Охранники же никого не видели!

– Жалюзи, Митрофанова, – снисходительно пояснила начальница. – Жалюзи подняты, окно открыто. И – пожарная лестница рядом.